Мари Хермансон - Человек под лестницей
Однажды во второй половине дня, когда Фредрик шел по коридору в свой кабинет, его окликнула Марта, ответственная за каталог фирм.
— Хорошо, что ты пришел. Тебя ждет посетительница, — сказала она, показав рукой в конец коридора.
Фредрик занервничал. Разве у него на сегодня запланирована встреча? Он этого не помнил.
Не дойдя пары метров до открытой двери своего кабинета, он уловил знакомый звук — звон сталкивающихся на женском предплечье металлических колец.
Остановившись, он повернулся на каблуках и бросился назад к Марте, которая продолжала стоять в дверях своей комнаты. Он склонился над ее седыми букольками, взял за руку и прошептал на ухо:
— Кто там ко мне пришел?
— Дама из галереи у гавани, — ответила Марта и осторожно попыталась высвободить руку. — Она ждет тебя уже три четверти часа. Я думала, ты придешь в два.
— Пусть с ней поговорит кто-нибудь другой. У меня нет времени, — сказал Фредрик и зашагал к лифту.
— Но, Фредрик, — Марта побежала за ним, — ты же не можешь так поступить.
— Ей нужны документы для заключения договора с ЕС. Их ей может дать кто угодно, — огрызнулся Фредрик и нажал кнопку вызова лифта.
— Но она хочет говорить лично с тобой, она сама сказала.
— Она может поговорить с кем-нибудь другим, а у меня сейчас встреча в торговой палате. Мне надо срочно ехать в Гётеборг, — сказал Фредрик и вошел в лифт.
— Но ведь ты все равно здесь, — в отчаянии проговорила Марта.
Фредрик нажал кнопку. Двери закрылись, и лифт тронулся. Но не вниз, а на шестой этаж. Там он устремился в конец коридора, где находился туалет для инвалидов, заперся, извлек из портфеля документ — «Цели и направления развития туризма на побережье» — и углубился в его изучение.
Когда он наконец вернулся в свой кабинет, и Бодиль, и Марта уже давно ушли домой.
Бесплодные усилия
Осень все больше вступала в свои права, по утрам было холодно, вечерами рано темнело, в окружающем пейзаже появилось что-то жуткое и сверхъестественное, но им было уютно в большом доме, где есть кафельная печь и пледы из тончайшей овечьей шерсти, в которые можно завернуться.
Фабиан целыми днями пропадал в лесу или в скалах. Когда он приходил домой поесть, руки и лицо его были в грязи, одежда разорвана, а в глазах светилось что-то лукавое и таинственное.
Оливия училась ходить. Держась за мебель, она уже обследовала весь дом.
У Паулы началась очередная творческая лихорадка. Она выписывала всевозможные журналы, брала напрокат видео и рыскала по Интернету в поисках вдохновения.
Квод не показывался. Но, как и раньше, давал о себе знать самыми странными способами. Он оставлял грязные следы по всему дому, и Фредрику иногда казалось, что человечком пахнет так явственно, словно он только что вышел из комнаты.
Когда Фредрик оказывался на кухне один, он часто ощупывал пол там, где под него уходил коричневый кабель. Да, пол становился тем теплее, чем холоднее становилось на улице. Он записывал показания счетчика, но они жили в доме первую зиму, и сравнивать было не с чем.
Во властных коридорах муниципалитета кипели слухи. Слово «советник по стратегии развития» не сходило с уст. Кто же будет этим стратегом?
Время от времени, подходя к столикам у кофейного автомата, Фредрик слышал свою фамилию, но, когда он садился за стол, все замолкали и меняли тему разговора.
Много шутили по поводу корзины с фруктами. Муниципалитету, преобразованному в акционерное предприятие, было вменено в обязанность каждый понедельник выставлять на этажах корзины с фруктами для сотрудников. Корзину ставили возле столиков у кофейных автоматов, и каждый желающий мог взять банан или апельсин, особенно во второй половине дня, когда, как известно, падает уровень сахара в крови. Этот щедрый жест администрации нравился всем, тем более что это была первая привилегия с тех пор, как община назначила людей на работу в муниципалитете. Поэтому корзина обладала высокой символической ценностью, а так как она стояла на самом видном месте, то часто становилась предметом живых дискуссий. Самым лакомым фруктом был банан. Бананы исчезали первыми. Апельсины (их трудно чистить, и к тому же они очень липкие) залеживались дольше всех остальных фруктов. Сотрудники, как дети, отчасти в шутку, отчасти всерьез, спорили о том, сколько кому бананов можно сегодня взять.
Когда наступали трудные времена, расходы на корзину вычеркивали в первую очередь. Корзина исчезала, а по коридорам ратуши начинали ползти самые невероятные слухи.
Как только положение улучшалось, корзина возвращалась на место, а фрукты с каждым днем становились все слаще и сочнее.
Корзина, таким образом, стала высокочувствительным конъюнктурным барометром.
В течение последних недель стол для корзины у кофейного автомата стоял пустым. Это можно было предположить с самого начала. От секретарши шефа узнали, что фруктовая корзина отменена на неопределенное время.
Началась реорганизация и в экономическом отделе — в связи с превращением муниципалитета в частное предприятие, и у Фредрика появились мрачные предчувствия. Реорганизация и плохое финансовое положение — сочетание не из лучших, а поговорив как-то утром по телефону со своим шефом, Стуре Перссоном, Фредрик понял, что может опасаться самого худшего.
— Гм, гм, гм, — пробормотал Фредрик тем озабоченным тоном, каким всегда начинал новый рабочий день, переворачивая лист перекидного календаря. — Как у нас…
— Это срочно, не терпит отлагательства, — сказал Стуре и повесил трубку, прежде чем Фредрик успел ответить.
Вызов к шефу, да еще в такую рань, — это плохой знак. Фредрик по собственному опыту знал, что Стуре принадлежит к тем редким людям, которые не любят откладывать на потом неприятные дела и решают их немедленно. (Сам Фредрик предпочитал откладывать их до последней возможности.)
— Да, сейчас иду, — произнес Фредрик в замолкшую трубку и уставился на заставку монитора, глядя, как расплывающиеся фигуры тонут в волнах синего компьютерного моря.
От этого занятия его отвлек телефонный звонок. Сколько времени он так просидел? Час? Он посмотрел на часы. Нет, слава богу, только пятнадцать минут.
— Ну, где ты? — раздраженно осведомился Стуре.
— Мне надо было срочно поговорить по телефону. Прости, что заставил ждать. Уже бегу.
Стуре ждал его в просторном кабинете, расположенном в противоположном конце коридора. Фредрик вошел и сел.
Стуре Перссон сразу перешел к делу:
— Назначение советника по стратегии развития, как тебе известно, затянулось. Нам было очень тяжело принять решение, но теперь мы должны, наконец, расставить все точки над «i». Скажу сразу, мы выбрали человека со стороны.
Фредрик ссутулился в огромном кресле, обтянутом телячьей кожей, и закрыл глаза. Как хорошо сидеть в таком кресле, как удобно, как оно умиротворяет. Так не хочется с него вставать. Наверное, так засыпает замерзающий во время пурги человек.
— Ты должен знать, что это было нелегкое решение. Но в новой ситуации, с которой мы столкнулись, от кандидата требуются разнообразные качества, в том числе и касающиеся его личности.
— Тест! — прошептал Фредрик. — Собеседование. Это было фиаско, да?
— Ну, да… гм. Твои личностные качества были оценены не слишком высоко, если я правильно помню, — буркнул Стуре, роясь в каких-то бумагах. — Да, вот результат. Недостаточная гибкость. Неспособность к сотрудничеству. Низкая концентрация внимания. Низкая способность к принятию самостоятельных решений. Низкий порог стресса. Вспыльчив. Импульсивен с некоторой склонностью к насилию. — Стуре поднял голову и посмотрел в испуганные глаза Фредрика. — Не очень все это подходит для стратега по развитию, верно? Правда, ты получил высокий балл за творческий подход и оригинальность, а это уже кое-что.
— Ты что, действительно всерьез воспринимаешь результаты собеседования? По-моему, это всего лишь какая-то детская игра, — сказал Фредрик, снова выпрямившись в кресле.
— Да, я знаю, что результаты этих тестов надо оценивать с осторожностью, и я тоже отношусь к ним не очень серьезно, если они не подтверждают личное впечатление. И не только мое. У многих в муниципалитете сложилось впечатление, что… что ты изменился, Фредрик.
— Сильно?
— Ты не выполняешь договоренности. Ты не перезваниваешь людям, которые звонили тебе по телефону. Ты блокируешь передачу важной информации.
— Я работаю изо всех сил. У меня очень много дел. Каждый вечер я задерживаюсь на работе допоздна.
— Я знаю, Фредрик. Но надо уметь расставлять приоритеты. Ты целый день возишься с двумя практикантами, вместо того чтобы присутствовать на информационном совещании в муниципалитете. Ты не принимаешь ожидающую тебя предпринимательницу и едешь в торговую палату, хотя там в этот день не было никакого совещания. Ты позволяешь себе повышать голос на Марту и других сотрудников. Тебя невозможно найти, а когда это, наконец, удается, ты просто не слушаешь, что тебе говорят. Мне не нужны никакие тесты, чтобы понять, что ты не годишься на должность советника по стратегии развития. Поэтому мы остановились на другой кандидатуре. Мне очень жаль, Фредрик.
