Томас Харрис - Молчание ягнят
— Я больше двух лет жила с матерью.
— И что делали?
— Днем работала в мотеле, вечером помогала на кухне в кафе.
— А потом?
— Я уехала в Монтану, к двоюродной сестре матери. Она живет там вместе с мужем.
— Только вы?
— Я была самой старшей из всех детей.
— Городские власти как-то помогали вашей семье?
— Прислали чек на пятьсот долларов.
— Интересно, а почему не было никакой страховки? Кларис, вы сказали мне, что ваш отец крепил ружье к дверце своего «пикапа».
— Да.
— У него что, не было патрульной машины?
— Нет.
— И все это произошло ночью?
— Да.
— У него не было пистолета?
— Нет.
— Значит, он дежурил ночью, на своем «пикапе», вооруженный только ружьем… Скажите мне, Кларис, он случайно не носил на ремне часы-табель? Ну, такую штуку, к которой крепится связка ключей от всех городских телефонов?
— Да.
— Выходит, Кларис, он был обыкновенным ночным дежурным, а не начальником полицейского участка. Говорите честно, я сразу увижу, если вы обманете.
— Да, должность называлась «ночной дежурный».
— И что потом с ними случилось?
— С кем?
— С часами-табелем. Что с ними стало после того, как вашего отца застрелили?
— Не помню.
— А если бы помнили, рассказали бы?
— Да. Хотя, подождите. К нему в больницу приходил мэр и спрашивал про часы и значок. — Она и сама не знала, что помнит это. Мэр в своем выходном костюме и военных ботинках. Скотина. — Quid pro quo, доктор Лектер.
— Вам ни на секунду не показалось, что вы поняли, в чем дело? Нет, если бы вы поняли, вы бы не просили меня продолжать. Итак, мы говорили о транссексуалах. Вы сказали, что жестокость и агрессия не характерны для транссексуалов. Помните, мы говорили о злобе, которая проявляется как страсть, и волчанке, которая проявляется обыкновенной крапивницей? Билли не транссексуал, Кларис, он только считает себя транссексуалом и пытается быть им. И использует для этого все возможные средства.
— Вы сказали, что мы близки к тому, чтобы поймать его.
— У нас в стране три основных центра транссексуальной хирургии: Джонса Хопкинса, университета Миннесоты и Медицинский центр в Коламбусе. Не удивлюсь, если узнаю, что он обращался в один, а то и во все эти заведения, но был отвергнут.
— На каком основании ему могли отказать?
— Вы очень нетерпеливы, Кларис. Первой причиной могли быть его предыдущие преступления. Это сразу же влечет за собой отказ, если, конечно, они не были относительно безобидны и совершались с целью изменения пола. К примеру, одевался на людях как женщина или что-нибудь в этом духе. Если же тут ему удалось как-то отвертеться, то могло не пройти описание личности.
— Как это?
— Хотите знать весь процесс их отсеивания?
— Да.
— Почему бы вам не спросить об этом доктора Блума?
— Лучше я спрошу у вас.
— А что вы получите за это, Кларис? Повышение по службе? Но вас все равно не повысят достаточно высоко, чтобы вы могли на что-то влиять.
— Для начала я получу ключ от самой главной двери. Так что же могло выявиться во время диагностирования?
— Как вам понравилась Монтана, Кларис?
— Красивый штат.
— А как вам понравился муж вашей тетушки?
— Мы с ним разные люди.
— Ну, а как они вообще?
— Вечно уставшие от работы.
— У них были свои дети?
— Нет.
— А где вы жили?
— На ранчо.
— Они разводили овец?
— Овец и лошадей.
— Сколько вы там пробыли?
— Семь месяцев.
— И сколько вам тогда было?
— Десять.
— А куда уехали потом?
— В Лютеранский приют, в Бозмене.
— Говорите правду.
— Я и говорю правду.
— Вы только ходите вокруг да около правды. Если устали, можем перенести разговор на конец недели. Я и сам немного подустал. Или все же будете говорить сейчас?
— Лучше сейчас, доктор Лектер.
— Хорошо. Значит, ребенок уезжает от матери на ранчо в Монтане. На ранчо разводят овец и лошадей. Ребенок скучает по дому, возбуждается от вида большого количества животных… Ну? Что дальше?
— Там было очень здорово. Мне отвели отдельную комнату с огромным индийским ковром на полу. Разрешали кататься на лошади — я сидела верхом, а они водили ее по двору — она была немного слеповата. Вообще-то все лошади там были какие-то страшные. Либо больные, либо хромые. Некоторые из них выросли с детьми, и когда по утрам я выходила ждать школьный автобус, они ржали мне вслед.
— Но потом?
— Но потом я нашла в сарае кое-что странное. У них там хранилась разная конская упряжь. Вначале я подумала, что это какой-то старинный шлем. Но потом прочитала выбитое сверху название: «Приспособление для гуманного забоя лошадей У. У. Гринера». Это была такая металлическая шапка в форме колокола, а сверху просверлено отверстие, куда вставлялся патрон. Тридцать второго калибра, по-моему.
— На этом ранчо они растили лошадей на убой?
— Да.
— И забивали прямо на ранчо?
— На клей и удобрения — да. Мертвых лошадей помещалось в грузовик сразу шесть штук. А тех, что шли на питание для собак, вывозили живыми.
— А та, на которой вы катались по двору?
— Мы убежали вместе с ней.
— И далеко смогли убежать?
— До того места, где вы закончили рассказ о процедуре диагностирования.
— Понятно. Значит, вы не в курсе, как проводится отбор для транссексуальной операции?
— Нет.
— Было бы неплохо, если бы вы смогли принести мне копии режимных документов хотя бы одного из этих центров. Это могло бы значительно помочь в вашем деле. Но для начала могу сказать вам следующее: весь огромный набор тестов обычно включает в себя «Схему умственного развития Вехслера», тест «Дом — дерево — человек», проверку по системе Роршаха, концептуальный рисунок, «Тематическую Апперцепцию», ММПИ и еще несколько тестов — по-моему, Дженкинса, разработанных нью-йоркским университетом. Вам, конечно, хочется разобрать принципы отбора на более простом и понятном примере, да? Да, Кларис?
— Да, это было бы лучше всего.
— Что ж, давайте попробуем… Предположим, нам нужно найти человека, тест которого будет отличаться от теста настоящего транссексуала. Тогда в тесте «Дом — дерево — человек» нужно искать того, кто нарисовал не женскую фигуру. Настоящие мужчины-транссексуалы в первую очередь всегда рисуют женскую фигуру и обычно изображают ее увешанной целой кучей разных украшений. А мужские фигуры у них в основном одинаковые, схематичные — ну, может, найдете какое-то различие, если им дали задание нарисовать чемпиона по культуризму. Но в основном — все одинаковые. В изображении дома ищите рисунки без всяких этаких «миленьких» деталей — детской коляски у дверей, занавесочек на окнах, цветочков во дворе. Теперь о деревьях. У настоящих транссексуалов они двух видов: раскидистые цветущие ивы или стволы, напоминающие кастрированные половые члены. Но даже эти кастрированные члены на рисунках настоящих транссексуалов выглядят живыми и зелеными. Это очень важное различие. Они ни капли не похожи на те ужасные, мертвые уродливые деревца, которые рисуют умственно больные. Так что это неплохой признак — у Билли деревья должны иметь прямо-таки жуткий вид. Я не слишком быстро?
— Нет, доктор Лектер.
— На автопортретах транссексуал никогда не рисует себя обнаженным. Однако нельзя позволить ввести себя в заблуждение так называемым параноидальным восприятием мира, которым страдают транссексуалы, склонные к слишком частым переодеваниям в женщину. Очень часто у них возникают недоразумения с властями. Нужно ли подводить итог?
— Да, хотелось бы.
— Вам необходимо получить список мужчин, которым отказали во всех трех хирургических центрах. Вначале проверьте тех, кого отвергли из-за уголовного прошлого, а среди них обратите особое внимание на грабителей. Из тех, кто пытался скрыть свои преступления, отберите всех, кто в детстве имел серьезное нарушение психики, связанное с жестокостью. Затем переходите к тестам. Вам нужен белый мужчина примерно тридцати пяти лет, довольно крупного телосложения. Он не транссексуал, Кларис. Но он считает себя таковым, а поэтому крайне озлоблен на весь мир за то, что ему не хотят помочь. Вот и все, что я могу сказать до того, как прочитаю дело. Вы ведь оставите мне его?
— Да.
— И фотографии.
— Они в папке.
— А сейчас, Кларис, поспешите использовать то, что уже узнали. Посмотрим, что у вас получится.
— Мне нужно знать, как вы…
— Нет. Не будьте слишком настырной, иначе мы перенесем разговор на следующую неделю. Приходите, когда получите какой-то результат. Или не получите. И еще, Кларис.
— Да?
— В следующий раз вы расскажете мне две вещи: первое, что случилось с лошадью, и второе, что мне хотелось бы знать — как вам удается держать себя в руках.
