Джеймс Гриппандо - Смерть в кредит
– Джек, послушайте, я бы вам охотно все рассказала, если бы могла.
– У вашего подозреваемого уже есть имя?
– Не могу его озвучить.
– Как вы на него вышли?
– Этого я тоже не могу сказать.
– Видимо, он дайвер?
Энди отвела взгляд, тем не менее было видно, что она уступает под его натиском – медленно, но верно.
– Вполне понятно, что, учитывая данные обстоятельства, любой мало-мальски грамотный полицейский станет искать дайвера, в прошлом судимого за преступление на сексуальной почве.
Джек задумчиво прищурился.
– Но и это еще не все. Как сузить круг подозреваемых?.. Наверно, должен быть характерный модус операнди, ведь так?
Энди не отвечала, и Джек мгновенно отметил про себя отсутствие возражений.
– Выходит, – продолжал он, – вы обнаружили человека, умеющего погружаться с аквалангом, бывшего насильника, чей модус операнди имеет нечто общее с требованием нашего похитителя: «Заплати то, чего она стоит». Что ж, впечатляет.
– На данном этапе это засекреченная информация.
– Но почему же? Мне кажется, было бы правильнее обнародовать имя подозреваемого, коль скоро оно стало вам известно. Пусть его лицо не сходит с экранов телевизоров, объявите всеобщий розыск.
– Некоторые версии находятся в стадии проработки, и широкая огласка может повредить делу. Поэтому я не вправе разглашать информацию. Простите, Джек, но на вас запрет также распространяется.
– Я понял. Бог с ними, с вопросами. Я с радостью послушаю, как вы отвечаете на свои собственные вопросы. Скажите, а вы сами-то как считаете: Мия стала жертвой сексуального нападения?
– Я не вправе… – Энди прервалась на полуслове, словно поняв бессмысленность этой игры. – Ладно, Свайтек, ваша взяла. Но имейте в виду: это только мое мнение. Да, я считаю, что здесь ситуация двоякая: либо Мия стала жертвой насильника до замужества…
– Либо?..
– Либо после.
Их взгляды пересеклись – Джек отчаянно ловил каждый нюанс.
– Вы имеете в виду чужого человека, или мы говорим о супружеском насилии?
Она не отвечала.
– Так вот почему вы обратились ко мне, а не к Салазару – он еще не вычеркнут из круга подозреваемых.
И вновь Джек не получил ответа – да ответа, собственно, и не требовалось.
– Надо же, в таком случае расследование принимает совершенно иной оборот.
– Точно.
– Представляю, как вам хочется, чтобы я сказал, откуда у Мии шрам.
– Очень хочется.
– Я бы сказал, да, к сожалению, не знаю.
– Я бы вам поверила, но, к сожалению, не верю.
Джек оторопел.
– Слушайте, мне нечего скрывать.
– Неужели?
– Именно.
Энди положила ладони на стол и слегка подалась вперед, меряя его взглядом.
– Вы производите впечатление умного человека и весьма недурны собой. Но то, что вы пытаетесь изобразить из себя несведущего простачка, извините, не катит.
– Что вы такое говорите?
Тон ее стал жестче, слова полились быстрее.
– Вы два месяца встречались с женщиной, спали с ней и, судя по всему, даже были в нее влюблены. Первую ночь вы провели в обнимку, не вступая в интимную близость, потому только, что увидели шрам на ее ноге. И вот мы с вами сидим тут, а вы даже боитесь высказать предположение о том, была ли она изнасилована. А ведь у этого шрама совершенно явно есть своя история; иначе с чего ей лгать? И в довершение всего, вы вплоть до сегодняшнего утра полагали, что полмиллиона читателей «Майами трибюн» поверят, будто вы не знали о замужестве Мии. Послушайте меня, Свайтек, я говорю это совершенно искренне и из лучших побуждений. Надеюсь, вы действительно что-то скрываете. В противном случае я вам сочувствую: тяжело, наверно, идти по жизни такому наивному человеку.
Джека бросило в жар, впрочем, он прекрасно знал: с полицейскими надо держать ухо востро – иногда они намеренно выводят человека из себя, чтобы понаблюдать его реакцию.
– И к чему все это?
Энди сделала глубокий вдох и отмахнулась.
– Простите. Не стоило переходить на личности.
– Вот как? – усмехнулся он, даже не пытаясь скрыть неприязни к этой затее.
– Я же извинилась.
Джек поразмыслил и сказал:
– Что ж, извинения приняты – останемся друзьями.
Энди улыбнулась как можно добродушнее.
– Что вас насмешило? – спросил Джек.
– Дружба ваша. Помню, я в какой-то книжке читала или в кино слышала: женщина и мужчина не могут быть друзьями.
– Думаете, это правда?
– Скажем так: может, моя реплика не слишком уместна, но нет смысла притворяться, что это была случайность. Знаете, вы иногда – как бы сказать – невыносимы. Это я так, из дружеского участия.
– А я из обходительности.
– Понятно, – сказала она, поднимаясь. – Хорошо, что между нами не осталось двусмысленности.
Они пожали друг другу руки – чуть крепче, чем водится, словно бы желая сказать, что при случае охотно всыплют друг другу по первое число. Выйдя из переговорки-спальни-закусочной-игровой, Энди поблагодарила секретаршу и, когда Джек открыл перед ней дверь, сказала – то ли в шутку, то ли всерьез:
– Когда надоест играть в страуса и захочется высунуть голову из песка, звоните.
Хеннинг становилась все загадочнее и загадочнее, и Джеку порой начинало казаться, что вот теперь она предстала перед ним такой, какая она есть; хотя как знать – может, это очередной фэбээровский трюк.
– Я на связи, – сказал Джек. – Но пообещайте, что известите, как только что-нибудь станет известно о Мии. На деньги Салазара наверняка будет какая-нибудь реакция. Как бы там ни было, мне надо знать.
Выражение ее лица изменилось на очень уж строгое, и Джеку стало не по себе.
– Договорились, – ответила Энди.
Джек попрощался с ней и закрыл дверь, через окно глядя вслед этой ошеломительной женщине. Ее замечания явно достигли своей цели: она совершенно точно пыталась задеть его за живое. Только вот зачем? И тут до него дошло: она хочет столкнуть его с Салазаром, хочет, чтобы Джек выяснил, к чему тот стремится – помочь или навредить своей жене. Впрочем, если такова ее цель, она здорово недооценивает Джека: ему не нужно ничьих натаскиваний для того, чтобы выяснить отношения.
Придется поговорить с мужем Мии по-мужски, один на один – момент настал.
Глава 29
«Хорошо живем», – заметил про себя Джек, подъезжая к кованым фигурным воротам. У входа сидели два каменных стражника – львы в натуральную величину. Увитые плющом стены ограждали поместье словно средневековую крепость. Остановив машину, Джек впитывал настроение здешних мест, не торопясь глушить двигатель. Его захлестнуло неожиданное чувство, целый букет эмоций. Вот она, другая жизнь Мии – Мии, жены Эрнесто Салазара. Только теперь он всецело ощутил присутствие оборотной стороны медали. Этот особняк Мия звала своим домом – домом, выстроенным специально для нее любящим мужем. Безумно дорогое сооружение высилось монументом, прославляющим ее вкус, выставляя напоказ ее предпочтения и пристрастия. Здесь Мия завтракала, гуляла в саду, отдыхала в шезлонге у бассейна. Можно было лишь догадываться, какие вечеринки закатывала супружеская чета, принимая бесчисленных гостей во имя бизнеса, благотворительности или блата. Здесь Мия просыпалась каждое утро и засыпала каждую ночь.
Ну или почти каждую.
Джек опустил боковое стекло и нажал на кнопку внутренней связи.
Во внешнем динамике раздался металлический голос дворецкого:
– Кто там?
Джек колебался: «Любовник Мии? Друг – как сказать?»
– Это Джек Свайтек. Я приехал повидаться с господином Салазаром.
Наступила долгая пауза. Казалось, вот-вот из-за бойниц на стене выскочат караульные и опрокинут на него чан с кипящим маслом. Отнюдь. Ворота раздвинулись, и Джек, петляя по вьющейся подъездной дорожке, проехал к парадному входу. С крыльца сошел дворецкий, и они направились куда-то в обход здания, через сад, оказавшись в зоне бассейна в задней части дома. Эрнесто сидел в тени пляжного зонтика возле журнального столика со стеклянной столешницей. Жестом он предложил гостю присесть, но не поднялся и не протянул руки. Дворецкий, чтобы не мешать разговору, удалился в лоджию.
– Я удивлен, – проговорил Салазар. – Вот уж не думал, что у вас хватит наглости появиться в этом доме.
Джек опустился в кресло, лицом к бассейну. Это не был бассейн в привычном смысле слова – скорее водоем: в зарослях густой тропической растительности журчала кристально чистая вода. Выстроен водоем был наподобие лагуны – без острых углов и идеальных окружностей, а благодаря черной отделке создавалось иллюзорное чувство глубины и загадочности. На другой стороне, возле огромной бамии, на известковые валуны низвергались струи трехметрового водопада, производя ласкающие слух звуки. К своему немалому удивлению, Джек заметил копию Давида Микеланджело, стоящую на пьедестале. Впрочем, воспоминания о памятной тяжбе по поводу пресловутого органа теперь были бы не слишком уместны.
