Дуглас Престон - Меч Гидеона
Джексон уже надевала плащ.
— Найдешь что-нибудь — позвони. — Она забрала свой бумажник. — Я поступлю так же.
ГЛАВА 40
Том О’Брайен дремал, подперев небритое лицо ладонью. Внезапно очнувшись, он ошалело посмотрел на часы. Было уже больше десяти. Он проспал за рабочим столом несколько часов и отсидел ноги. С ним такое уже случалось: он так увлекался написанием программ, что забывал про сон. Так же произошло и прошлой ночью.
Том со стоном выпрямился и стал разминаться. Еда — вот что поможет прийти в себя!
Он включил адскую музыку группы «Сакраментум» и заковылял в кухню. Там кое-как отодвинул гору грязной посуды, чтобы освободить место, вынул из бумажной обертки багет и разрезал его вдоль, чтобы быстро соорудить сандвич: арахисовое масло, кружочки банана, маленькие мармеладки, немного крохотных огурчиков с пряным рассолом. Он сложил вместе две половинники багета, зажал свой сандвич под мышкой, достал из холодильника бутылочку «Доктора Пеппера» и двинулся назад, в направлении кабинета.
Но в гостиной его ждала неприятность в лице непрошеного гостя. Бутылка и сандвич вместе упали на пол, причем сандвич разлетелся, как осколочная граната, осыпав все вокруг мармеладками.
Оказалось, правда, что к нему пожаловал всего лишь Гидеон Кру.
— Прекрати это! — заорал Том на друга. — Если я умру от сердечного приступа, кто решит твою задачу? — Он опустился на колени и стал собирать остатки сандвича и очищать их от кошачьей шерсти.
— Только не говори, что ты по-прежнему питаешься арахисовым маслом и рассолом, — хмыкнул Гидеон. — Ты что, не хочешь дожить до пенсии?
— Обойдусь без твоей заботы. Меня, что ли, преследует половина Лэнгли? — О’Брайен сердито уставился на Гидеона. — У меня не было времени на твои циферки.
— Почему?
— Потому что мне в отличие от некоторых приходится зарабатывать себе на жизнь.
— Ну да, ты же у нас младший преподаватель в Колумбийском университете. Ты когда-нибудь продвинешься дальше вечного аспиранта?
— Хочешь, чтобы я познакомился с настоящей жизнью? — Откусив кусок от восстановленного кое-как сандвича, О’Брайен побрел в кабинет, Гидеон за ним. — Пойми, дело не только в моей работе, но и в природе твоей задачи. Я тебе говорил: это все равно что рецепт без составных частей. Три столовых ложки ингредиента «икс», две унции «игрек», щепотка «зет». Без этих ингредиентов я как без рук!
— Мне потребуется твоя помощь еще в одном деле.
— Я получу еще тысячу?
Не обращая внимания на последние слова друга, Гидеон достал из кармана диск.
— Здесь съемка камеры наблюдения. Мне надо, чтобы ты увеличил один кадр.
О’Брайен облегченно перевел дух.
— Ну, это раз плюнуть.
Гидеон страдальчески указал на проигрыватель:
— Только сначала выключи это. Какая-то канцерогенная музыка!
О’Брайен изобразил изумление:
— Ты против смертельно тяжелого «металла»?
— Категорически против! — Гидеон хотел найти местечко, где присесть, но в маленьком и неописуемо захламленном кабинете был всего один стул, уже занятый самим О’Брайеном. — Никогда не видел столько мусора на такой мизерной площади. Когда ты приступишь к разгребанию своих завалов?
— Мусор? Завалы? — О’Брайен нехотя убавил звук. — Все это необходимо для работы. Например, вот это. — Он проехался на стуле на колесиках и схватил серое металлическое изделие размером с коробку для обуви, чудом не упавшее перед этим с пирамиды усилителей, водрузил его себе на стол и подключил к компьютеру.
— Что это? — спросил Гидеон.
— ВЦТКД.
— Повторяю: что это?
— Виртуальный цифровой телекинодатчик. Обычно с его помощью меняют форматы видеоизображения. Эта модель перевернула бы судопроизводство.
Том включил прибор, нажал несколько кнопок на маленьком дисплее, вставил в приемное отверстие принесенный Гидеоном диск. Пока прибор оживал, он откусил от своего сандвича огромный кусок, потом кликнул по иконке на мониторе компьютера. Там появилось большое окно в окружении окошек помельче, предназначенных для изменения свойств изображения.
— Ну, где это? — пробубнил он с набитым ртом.
— Включи воспроизведение. Я скажу, когда приблизится необходимый кадр.
О’Брайен нажал на стрелку воспроизведения, и на мониторе появилось изображение.
— Аэропорт… — разочарованно протянул О’Брайен. — Черт, это же съемка службы безопасности!
— Ну и что?
— А то, что у них плохое качество из-за сильного сжатия.
Примерно минуту они наблюдали за озабоченным азиатом, пробирающимся через толпу пассажиров.
— Аппаратура на пределе разрешения, — предупредил Гидеона О’Брайен.
— Вот! — указал на монитор Гидеон. — Немножко назад, потом по кадрам вперед.
О’Брайен вернул изображение к тому моменту, когда мужчина поравнялся с группой пассажиров, и снова запустил воспроизведение.
— Помедленнее!
О’Брайен отхлебнул «Доктор Пеппер» и поколдовал с кнопками.
— Один кадр в секунду.
Они вместе смотрели, как мальчуган в толпе роняет игрушечного мишку, как женщина рядом с ним подбирает игрушку и возвращает владельцу.
— Пауза! — скомандовал Гидеон. — Видишь, у мальчишки на спине ранец.
— Вижу, — кивнул О’Брайен, пялясь на мигающий экран.
— Найди самый чёткий кадр с этим рюкзаком и увеличь. На нем фирменный знак. Мне надо знать, что это.
— Как прикажешь. — О’Брайен перебрал несколько кадров и нашел тот, где рюкзачок виден немного лучше. — Тоже мутно, конечно, — пожаловался он. — Тот, кто это мультиплексировал, подложил тебе здоровенную свинью.
— Они очень спешили.
— Придется все это расплести, иначе ничего не разглядеть. — Пальцы О’Брайена забегали по клавиатуре. Изображение в главном окне потускнело, зато расширилось.
— Что за полосы поперек картинки? — спросил Гидеон.
— Снижение четкости. Сейчас исправлю. — Новая серия команд, осветлившая и стабилизировавшая изображение. — Так вроде получше. Сейчас поработаем над резкостью… — О’Брайен полез в лабиринт программных меню.
— Щит, на нем девиз, — сообщил Гидеон, напрягая зрение.
О’Брайен сумел сделать изображение еще четче.
— «Pectus Est Quod Disertos Facit», — прочитал Гидеон.
— Что за абракадабра? Латынь?
— «Красноречивым делает сердце», — перевел Гидеон.
— Ну и глупость! — О’Брайен удрученно покачал головой. — Кто изрек этот напыщенный бред?
— Квинтилиан, «Обучение оратора». Вполне помпезно и бессодержательно для девиза частной школы. — Гидеон встал. — Спасибо, Том.
— Разве мне не полагается еще одна тысяча баксов?
— Не подавись сандвичем. Я с тобой свяжусь. — Прежде чем выйти, Гидеон обернулся. — Ты, наверное, еще не получил ответ от врача?
— Получил! Я как раз собирался тебе об этом рассказать.
— И что?
— Надеюсь, парень с этого рентгеновского снимка не из числа твоих друзей.
Гидеон замер.
— Это еще почему?
— Врач говорит, что ему крышка.
ГЛАВА 41
Гидеон сел на виниловый табурет в круглосуточной закусочной и заказал кофе, яйца пашот, картофельные оладьи, тост и мармелад. Пышная официантка в униформе из 1950-х годов, приняв заказ, ушла, напевая арию.
— Вам бы на оперную сцену, — бросил он ей вслед рассеянно.
Она оглянулась с безмятежной улыбкой.
— Я как раз оттуда.
Нью-Йорк, Нью-Йорк… Но благодушествовать не получалось. Он не мог пошевелиться.
«Надеюсь, парень с этого рентгеновского снимка не из числа твоих друзей…»
А вдруг врач, к которому обратился О’Брайен, ошибся? Так бывает иногда. Хотя вряд ли…
Что лучше: знать или пребывать в блаженном неведении? Прожить свой последний год, ни о чем не догадываясь? У Гидеона было странное чувство: будто он уже покинул свое тело, перестал принадлежать к миру живых. Все его приоритеты претерпели молниеносную переоценку. Что толку теперь знакомиться с женщиной, заводить семью? Заниматься карьерой тоже ник чему. Можно курить, преспокойно накапливать в себе холестерин. Все, буквально все утратило прежний смысл.
Он отхлебнул кофе, пытаясь стряхнуть странное ощущение.
«Всему свое время. Еще успею обо всем подумать. Сейчас нужно довести до конца порученную работу».
Гидеон заставил себя сосредоточиться на Трокмортонской академии. Он не ошибся, говоря о девизе частной школы. На сайте учебного заведения нашлись кое-какие важные сведения. Заведение было солидное, тщательно оберегающее информацию о своих учащихся и преподавателях. С другой стороны, слабые места есть у всех. О слабом месте Трокмортонской академии буквально вопил ее напыщенный лозунг «Pectus Est Quod Disertos Facit». Ее изъяном было высокомерное себялюбие. На нем можно было сыграть.
