Йоаким Зандер - Пловец
Я качаю головой.
– Ничего не получится, – говорю я.
Он замирает, оборачивается. Вопросительно приподнимает бровь, изображая наигранное удивление, и спрашивает:
– Что не получится?
Я, жмурясь, смотрю на солнце, бликующее на окнах пыльных джипов.
– Ты знаешь, о чем я. Допросы. Методы, которые вы используете. Ничего не выйдет.
Он идет ко мне. Уголок рта приподнят в кривой улыбке.
– Эти методы слишком жестокие. Не дают результата. Они готовы сознаться в чем угодно, лишь бы избежать пыток. На эти показания нельзя полагаться.
– Чушь, – говорит он, глядя мне прямо в глаза. – Чушь. Не лезь ко мне с этой херней. Ты сам видел, что допросы дают результат. С тех пор, как мы начали применять пытки, эффективность увеличилась в четыре раза. Мы знаем, кто их лидеры. Знаем, где склады с оружием. Знаем, что они планируют.
Сделав шаг назад, он смотрит на меня изучающе:
– Что с тобой? Теряешь хватку, старина?
– Хватку? Все, что я сказал, это что методы слишком жестокие, бесчеловечные. И что это приводит к недостоверной информации. Это все. На признания, полученные под пытками, нельзя полагаться. Все исследования подтверждают это.
– Исследования, – выплевывает он. – Что еще за чертовы исследования? Ты что, защитил диссертацию по допросам? Тут идет война, черт возьми. Если ты еще не заметил. И что бы ни говорил по ящику президент, здесь идет настоящая война. Война, ты понял? Или ты убьешь, или тебя убьют. И если ты трусишь, то тебе лучше сразу сесть на самолет, и уже завтра ты будешь обсуждать передовицу «Нью-Йорк Таймс» у кулера в Лэнгли. А здесь другая реальность. Мы знаем, какие методы работают, а какие нет. Вот и все.
– Но они же не работают!
Я не хочу повышать голос, но эти глаза рептилии, эта кровожадность выводят меня из себя. Я больше не могу это выносить. Аккумуляторы, электроды… После Курдистана все изменилось.
Коллега молчит. И смотрит на меня. Я не останавливаюсь. Пинаю песок. Смотрю на него с вызовом. Наши взгляды встретились. Издалека доносится звук телевизора и крики толпы. Пахнет жареным мясом и сухой травой. Он первый отводит взгляд.
– Тебе пора домой, – говорит он. – Твое время в поле прошло. Ты больше не в состоянии принимать трудные решения, и ты это знаешь. Пора паковать чемоданы.
Я молча смотрю на него.
– Ты понимаешь или?..
Он делает шаг ближе. Он совсем рядом. От него разит пивом, пылью и табаком.
– Ты всегда был трусом, – шипит он. – Я понял это еще в Ираке. Что ты трусливая девчонка. И горе тебе, если ты не улетишь следующим самолетом из Кабула домой. Я об этом позабочусь.
Он плюет в песок и идет обратно к толпе не оборачиваясь.
Неужели все кончено?
20 декабря 2013 года
Стокгольм
Габриэлла вышла из такси у ресторана «Альберт энд Джек’с Бейкери энд Дели» в Шеппсбрун, находящегося в соседнем здании с адвокатской конторой «Линдблад и Виман». На середине крыльца Габриэлла передумала обедать. На часах было три часа дня, но аппетита у нее не было. От тревоги она не могла есть.
«Махмуд… – думала она, – что происходит?»
Бронзелиус попросил позвонить ему, если Махмуд выйдет на связь. Что это поможет все прояснить. Он сказал, что служба разведки уверена в том, что все это недоразумение. И что Махмуд должен явиться в полицию и все объяснить. А может, и полиция не понадобится. Главное – во всем разобраться. Габриэлла вздохнула.
Она не знала, кому верить. С одной стороны, приятно, что СЭПО думает, что Махмуд невиновен. Мокрый декабрьский снег падал ей на голову, пока она шла ко входу в адвокатскую контору. Темные тучи висели над Юргорденом. Декабрь выдался холодный.
Со вздохом Габриэлла села за компьютер и начала отвечать на письма, которые не успела просмотреть на своем «Блэкберри» в такси по дороге из суда. Но она не могла сосредоточиться на работе. Откинувшись на спинку стула, девушка посмотрела на улицу. Высокое окно выходило на красные фасады зданий семнадцатого века на другой стороне переулка Феркен.
Она достала мобильный и попробовала позвонить Махмуду. Это была не первая попытка. Раз десять она пыталась дозвониться, но безуспешно. Она позвонила и Кларе, но и ее телефон был отключен.
Черт. Что происходит?
– Почему я должен был вместо ланча, который у меня и так редко бывает, говорить по телефону с кофтой из СЭПО?
Габриэлла вздрогнула и подняла глаза на начальника. Ханс Виман стоял в дверях. Взгляд его умных серых глаз, хорошо знакомых ей по многочисленным пресс-конференциям и утренним программам на телевидении, был прикован к Габриэлле.
Кофтами Ханс называл всех, кто принадлежал профессиям, где ношение костюма необязательно.
Виман всегда носит костюм. От Дзенья или Армани. Даже по субботам. Габриэлла знает это, потому что много раз ей приходилось встречаться с ним по субботам по рабочим вопросам. Первый признак того, что твоя карьера в «Линдблад и Виман» подходит к концу, это когда Ханс Виман назовет тебя кофтой. Это всегда означает, что через пару месяцев или даже недель жертве сообщат, что ей пора подыскивать другую работу. Нет, никаких увольнений. Такую бестактность контора не могла себе позволить. Но в то же время тебе четко дают понять, что в твоих услугах больше не нуждаются.
– СЭПО? – выдохнула Габриэлла.
К этому она была не готова. В голове Габриэлла быстро прикинула. Раз СЭПО говорили с Виманом, то он уже в курсе, что она знакома с «элитным солдатом» или «террористом» Махмудом Шаммошем, которого разыскивает полиция. Так что отговорки не помогут.
– Касательно Махмуда Шаммоша? – спросила она.
– Касательно тебя, Габриэлла, – ответил Виман.
Красный галстук поблескивал в полумраке. Он смотрел на нее не отрываясь.
– Меня? – сглотнула Габриэлла.
Если что и может испортить человеку карьеру, так это точно общение с СЭПО. Виман кивнул. Он явно наслаждался ее мучениями. Может, это проверка?
– Некий Бронзелиус. Он сказал, что уже говорил с тобой в суде.
Габриэлла откашлялась. Почему она чувствует себя виноватой? Она ничего плохого не сделала.
– Да. Мы говорили сегодня утром в суде об одном моем знакомом. Махмуде Шаммоше. Его разыскивает полиция по обвинению в убийстве в Бельгии.
– Кандидат наук по имени Смерть, – прокомментировал Виман с едва заметной улыбкой.
Видимо, бульварные газеты уже раскопали какую-то новую информацию о Махмуде и обновили сайт.
– Газеты любят преувеличивать.
Габриэлла ничего не ответила. Только кивнула.
– Интересный у тебя круг общения, Габриэлла, – продолжал Виман. – Террорист… – Он явно смаковал это слово. – Что еще ты от нас скрываешь? Чем еще промышляют твои друзья? Грабеж банков? Воровство? Изнасилования?
Габриэлла покраснела. Не потому, что ей стыдно было за свою дружбу с Махмудом, а потому что ее шокировал и возмутил цинизм Вимана и тон, которым он с ней разговаривал. Только усилием воли Габриэлла заставила себя промолчать.
– Я хочу сказать, что твое любопытное прошлое может помочь нашей конторе. Террорист – это настоящая золотая жила для начинающего адвоката. Только представь, адвокат и террорист – университетские друзья. Жизнь развела их по разным дорогам, но они снова встретились на судебном процессе с мировым освещением. Журналисты с ума сойдут от радости. У тебя будет имя, будет репутация. Причем вне зависимости от исхода процесса. А имя в нашей отрасли – залог успеха.
– Не уверена, что понимаю, к чему ты клонишь.
Габриэлла и правда не понимала. Виман был, без всяких сомнений, блестящий адвокат и гениальный бизнесмен. И, как все блестящие адвокаты и бизнесмены, он умел создать имидж непредсказуемости, но казалось, что он начисто лишен эмоций. Холоден, как Северный полюс.
– Я имею в виду, что в наших интересах, в твоих интересах, чтобы ты связалась со своим другом террористом. А когда он выйдет на связь, ты должна уговорить его нанять тебя в качестве адвоката. Тогда СЭПО не сможет тебя допрашивать, потому что он будет твоим клиентом, а ты не вправе выдавать адвокатскую тайну, как ты, наверное, помнишь из лекций в университете.
Габриэлла разозлилась. Она не нуждается в напоминании таких базовых вещей, касающихся адвокатской практики. А служебная тайна – одна из них. Но, с другой стороны, шеф явно давал свое согласие на то, чтобы она помогла Махмуду, а это было куда лучше, чем если бы он приказал ей сотрудничать с СЭПО.
– Когда вы установите контакт, – продолжал Виман, – а я не сомневаюсь, что это произойдет в скором времени, тебе надо устроить так, чтобы Шаммош приехал в Швецию. Это очень важно, потому что вряд ли ты являешься членом адвокатской ассоциации Брюсселя, я прав? А когда он будет здесь, его надо будет на какое-то время спрятать, чтобы подогреть интерес общественности. Потом его, разумеется, придется выдать Бельгии. Но тогда мы обратимся за помощью в наш брюссельский филиал.
