Жак Мазо - Орлиный мост
— Думаю, теперь ее нужно оставить в покое, — сказала медсестра с упреком.
Не обращая внимания на ее неодобрительный тон, Мюрьель встала, сложила кассеты в сумочку и вышла. Радость окрыляла ее. С такими документальными доказательствами она докажет свою правоту даже самым суровым скептикам!
В какой-то момент ей захотелось увидеть Жерома и рассказать ему о необычном эксперименте, но потом она отказалась от этой мысли. Она хотела, чтобы он ознакомился с записью одновременно с Мишелем и чтобы тот признал наконец эффективность ее методов.
Глава 10
Мишель направлялся в Сен-Жан-дю-Гар, где жил доктор Полен. Верный тактике, он не предупредил его о своем приезде.
Забыв на какое-то время о делах, инспектор подумал о вчерашнем вечере, проведенном с Мюрьель. Он вспомнил о том, как хорошо ему было с ней, он будто помолодел на несколько лет. Однако в то же время Мишеля охватило чувство, похожее на беспокойство, это было знакомое ощущение. Он почти влюбился…
Мишель желал прогнать прочь это наваждение. О романе с Мюрьель не могло быть и речи! Он мысленно перечислил множество убедительных аргументов против: он закоренелый холостяк и слишком дорожит свободой; его любовные отношения всегда быстро оканчиваются; у этой женщины есть ребенок; она живет в Тулузе; он недавно порвал с Френсис, а жить с ней было не сладко… Ничто не помогало. Мюрьель прочно поселилась в его сознании… Полный решимости избавиться от наваждения, инспектор попытался сконцентрироваться на расследовании, особенно на вопросах, которые задаст собеседнику.
Мишель быстро добрался до имения доктора: за железными воротами в старинном стиле простирался обширный ухоженный парк, обнесенный каменной стеной. Все это позволяло предположить, что Полен был человеком весьма состоятельным.
Мишель свернул на аллею, засаженную платанами, кроны которых смыкались, образуя тенистый зеленый свод. Усадьба располагалась чуть дальше, на ротонде, посыпанной мелким гравием.
Он пересек ее и остановился у лестницы, ведущей к входу.
Как только инспектор вышел из машины, человек неопределенного возраста, но еще достаточно подвижный возник неизвестно откуда и внимательно посмотрел на него.
— Я никого не жду. Вы кто?
— Месье Полен?
Мужчина кивнул.
Мишель представился и объяснил:
— Полиция. Мне нужно поговорить с вами в связи с одним расследованием.
— Слушаю вас, — сказал доктор, не приглашая Мишеля войти в дом.
Инспектор уселся на ступеньки.
— Извините, я не люблю кричать издалека. Я хотел бы расспросить вас о несчастном случае, произошедшем пятнадцать лет назад…
— Почему не о Всемирном потопе? — с презрением произнес Полен.
Мишель постарался сохранить спокойствие, но внутри у него все кипело. Еще несколько ответов такого рода, и ему, возможно, придется сменить тон.
— Понимаю ваше недовольство, доктор, но у меня не было времени вас предупредить о своем визите… Если хотите, я согласен вас принять в жандармерии Алеса.
Полен внимательно на него посмотрел.
— Я не склонен терять на это время. О чем пойдет речь?
— Я хочу, чтобы вы рассказали мне о Тома Дювале.
— О Тома? Но ведь он давно умер!
— Да, так говорят, но некоторые новые факты заставляют нас думать, что все было иначе.
— Странно!
— Мы могли бы об этом побеседовать? — предложил Мишель, жестом указав на вход в дом.
После некоторых колебаний доктор пригласил его войти.
Гостиная оказалась просторной комнатой, обставленной в старинном духе. По мнению Мишеля, здесь было слишком много мебели и безделушек, и из-за смешения различных стилей отсутствовала гармония. Комната скорее напоминала склад антиквариата, чем жилое помещение.
Он сел на диван XIX века с прямой спинкой, Полен расположился напротив в клубном кресле.
— Я вас слушаю, — высокомерно бросил доктор.
Мишель перечислил причины, которые повлияли на повторное возбуждение дела. В заключение он сделал вывод относительно возможной связи между убийством Эмиля и смертью Тома.
Полен слушал его внимательно, не перебивая. Он ни разу не отвел своих голубых глаз. Взгляд был очень ясный, но на удивление невыразительный. «Этот человек, — подумал Мишель, — несомненно, циничен, расчетлив и умеет скрывать эмоции».
— Это увлекательно, — заключил Полен, — но я думаю, ваши предположения — плод фантазии полицейского, а не отражение действительности. Я не понимаю, в чем может состоять связь, которую вы ищете между насильственной смертью старого человека в Лазале и гибелью Тома, произошедшей пятнадцать лет назад. Но, в конце концов, это ваши проблемы. Чтобы ответить на ваш вопрос, скажу: Тома действительно наложил на себя руки. В этом нет сомнения. Я сам осматривал его труп по просьбе Элен Дюваль.
— Скажите, как произошла трагедия?
— Люди, гулявшие в тех местах, нашли тело и, я думаю, сообщили жандармам. В то время как те осуществляли все необходимые формальности, я присоединился к ним по настойчивой просьбе Элен. Поскольку я был согласен с моим тогдашним коллегой из полиции относительно причины смерти, тело было увезено в Кальвиак для организации похорон.
— Где похоронен Тома?
— Нигде. Он был кремирован.
— А где урна?
— Об этом я ничего не знаю. Надо спросить у Элен.
— А вы не помните, были ли гематомы на теле Тома?
— Нет. Но, возможно, это записано в полицейском отчете.
— В том-то и дело, что нет. К тому же фотографии, находящиеся в деле, очень красноречивы. — Мишель вынул их из папки, которую привез с собой. Полен посмотрел на них не моргнув глазом и отдал Мишелю.
— Не знаю… Возможно, он катился по земле и оцарапался о камни…
Мишель протянул ему другой снимок, где был изображен лежащий под мостом Тома, а вокруг тела была разбросана одежда.
— Посмотрите внимательно. Вас ничто не удивляет?
Полен пристально посмотрел на фотографию.
— Нет!
— А расположение одежды?
— Да, ну и что?
— Вам не кажется странным, что одежда расположена вокруг трупа таким образом, будто кто-то положил ее туда после смерти Тома?
Полен вернул Мишелю снимки.
— Быть может, вы правы. Но это было так давно, что я не помню всех деталей.
— Вы знали жертву?
— Да, я часто обедал и ужинал у Дювалей.
— В таком случае вы тоже задавались вопросом вместе с другими членами семьи, почему парень совершил самоубийство?
— Вы знаете, Тома находился в депрессии, к тому же был очень чувствителен. В таких условиях достаточно пустяка…
— Хорошо. Но что оказалось этим пустяком?
Полен пожал плечами:
— Не имею понятия. Я был близким другом Элен и Бернара, а не их детей. Да я к этому и не стремился — дети меня раздражают.
— Предположим, Тома на самом деле совершил самоубийство. Но почему на Орлином мосту?
Доктор усмехнулся:
— Вы думаете, когда человек решает покончить с жизнью, он выбирает место?
— Да, возможно. Самоубийство — это своего рода спектакль, который необходим отчаявшемуся человеку, чтобы привлечь внимание. Кстати, преступление тоже…
Мишель встретился взглядом с Поленом. Тот казался удивленным и встревоженным одновременно.
— Я знаю Орлиный мост. Но я не в состоянии объяснить, почему Тома выбрал это место.
Мишель почувствовал, что Полен сознательно уходит от ответа. Скользкий как угорь! Мишель решил сменить тему:
— В то время когда вы еще работали, у вас был консультационный кабинет?
— Да. Здесь же.
— У вас были пациенты?
— Да.
— А в Лазале?
— Вероятно, тоже, но я не помню. Нужно просмотреть архив. Но я почти уверен, что нет.
— Жаль. А я думал, вашими пациентами были Эмиль Массар или Антонен Думерг, хозяин кафе в Лазале.
— Почему?
— Хотелось бы ознакомиться с историями их болезней.
— Для этого вам надо обратиться к другим докторам, которые здесь работают. В Лазале есть доктор Моруа, он должен знать, кто кого лечит… — Полен сделал акцент на этой фразе, и его лицо приняло лукавое выражение.
Мишель ответил ему улыбкой и продолжил:
— Вы по-прежнему близкий друг Элен Дюваль?
— Да, насколько это возможно. Элен восхитительная женщина.
— Через кого вы познакомились с семьей Дюваль, через нее или через Бернара?
Полен выпрямился. Казалось, ему все труднее было скрывать раздражение.
— Послушайте, инспектор, ваши вопросы меня не задевают, если они профессиональны и помогают вашему расследованию. Но теперь я вижу, что вы отклоняетесь от ваших прямых обязанностей, поскольку то, о чем вы спрашиваете, касается моей личной жизни. И я даже начинаю думать, не являюсь ли подозреваемым…
— Ну что вы, успокойтесь! Мне и в голову такое не приходило, просто иногда в начале расследования возникает небольшая путаница…
— Хорошо, я спокоен! В таком случае вы должны знать, что я познакомился с Элен раньше ее мужа. Наши семьи, издавна жившие в этих местах, всегда общались. Но, предугадывая ваш вопрос, скажу, что я никогда не был любовником Элен. Нас связывает другое.
