Джесс Уолтер - Над осевшими могилами
Услышав позади шаги, Каролина поняла, что метрдотель за ней увязался.
– Чё ж мы такие грубиянки, – сказал он.
Каролина резко развернулась, и парень чуть не налетел на нее. По опыту она знала, что большинство мужчин не выдерживают прямого взгляда. Парень был из их числа и тотчас стушевался.
– Не хочу быть невежливой, но я спешу, – четко выговорила Каролина без намека на извинение. И пошла прочь.
Парень опомнился, когда она отошла шагов на шесть.
– Ладно, ты знаешь, где меня найти! – крикнул он вслед.
Каролина свернула на Сент-Филип-стрит и на углу увидела бар «Кузня Лафитта» – от времени потемневшее деревянное строение, похожее на конюшню, которой некогда и было. Табличка извещала, что это старейшая таверна в Америке. Дом как будто кичился своей мрачностью и облупившейся краской. Входная дверь имелась, а вот окон не было, и оттого внутренность бара напоминала дупло, выдолбленное в стволе доисторического дерева. На столах мигали свечи, и Каролина остановилась в дверях, давая глазам обвыкнуться. Вскоре она разглядела узкую барную стойку, миксер для «ураганов» и «зомби», кассовый аппарат и два пивных крана. Единственная электрическая лампа над стойкой освещала кассовый аппарат, на который смотрело и око видеокамеры, стерегущее вороватых барменов. Камера стала полной неожиданностью, и Каролина присмотрелась к залу. Теперь она увидела и другие источники света: неоновые стрелки на полу, указующие выход, и лампочки, освещающие лестницу на задах бара. Хозяин постарался спрятать все лампы и камеру, дабы вопреки противопожарным предписаниям сохранить для туристов старинный полумрак.
– Мисс Мейбри?
Кёртис Блантон оказался еще грузнее, чем на фото с обложки, особенно в области шеи, в которую впился расстегнутый воротничок рубашки. Пухлой правой рукой он болтал стакан с коктейлем (бурбон и еще что-то), левая покоилась на массивном загривке. Коротко стриженная борода, круглые очки, полыхающие мясистые щеки. Блантон встал и подал руку.
– Спасибо, что согласились встретиться, – сказала Каролина.
Она ожидала увидеть, что папки с делом разложены на столе или кипой высятся на стуле, но перед Блантоном стоял только стакан. Каролина села напротив, Блантон подал знак бармену.
– Впервые в Новом Орлеане?
– Да. Здесь мило.
Блантон окинул ее взглядом:
– Не слишком жарко?
– Нет, хорошо.
– Но здесь жарче, чем в Спокане, – сказал Блантон, и Каролина отметила, что произнес он верно, многие говорили «Спокейн».
– Вы бывали в Спокане? – спросила она и тотчас поняла, что сморозила глупость.
Блантон огорченно усмехнулся, как учитель, обнаруживший, что ученик не сделал домашнюю работу:
– Я работал по Убийце с Грин-Ривер. Один подозреваемый жил в Спокане.
Уильям Стивенс, вспомнила Каролина. Квитанции кредиток подтвердили его алиби. А потом он взял и умер. И все равно бытовало мнение, что на его совести несколько жертв. В своей книге Блантон писал: он не считает Стивенса виновным, хотя почерк Убийцы с Грин-Ривер говорил, что не все сорок девять убийств совершены им.
– Конечно, надо было сообразить, – сказала Каролина. – Я прочла ваши книги.
– В самолете? – Блантон допил коктейль и помахал бармену стаканом.
Каролина хотела соврать, но раздумала:
– Да, в самолете.
Блантон покачал головой:
– Когда ваш руководитель… как его, Дюпри?
Каролина кивнула.
– Когда сержант Дюпри попросил консультацию, я ответил, что занят. Но ваш замначальника, с которым мы пересекались по делу Грин-Ривер, все равно прислал материалы. У меня, говорю, нет времени рыться в папках, а он – ничего, говорит, мы пришлем детектива, который все разжует и положит вам в рот. Меня, говорю, вырвет. Не страшно, отвечает. Я, говорю, не гарантирую, что хотя бы пролистаю материалы.
Бармен принес очередной стакан и взглянул на Каролину. Та помотала головой.
– Но вы их глянули? – спросила Каролина.
Блантон посмотрел на нее и уставился в стакан:
– Он белый. Возраст от двадцати четырех до сорока восьми. Ездит на американском седане. Женат не был. Эректильная дисфункция. Родом из вполне обеспеченной семьи, внешне добродушен и спокоен, но это не так. Травма, связанная с матерью. Покопайтесь – может, что-то явное, типа смерти или развода, или неявное, типа застал матушку во время полового акта. – Блантон усмехнулся. – Он смеется над тем, над чем смеяться не принято. Возможно, в детстве часто переезжал, или его лупили, или имело место нечто совсем простое типа позднего созревания. Но с рождения он классический свой/чужой и, пожалуй, не дает разбежаться своим тараканам, хотя по правде… – Блантон смолк и прихлебнул из стакана.
Каролина хотела достать диктофон, но Блантон покачал головой:
– Не надо. Лучше выпейте. Терпеть не могу пить в одиночку.
– Тогда я выпью «гибсон».
Блантон допил свой коктейль, точно воду, и подозвал бармена:
– «Гибсон» для дамы, мне повторить.
Бармен исчез.
– Я не работаю над двумя делами сразу, мисс Мейбри. Потому и ушел из ФБР. В каждом деле свой язык, свое содержание. Помогать в вашем деле отсюда все равно что давать прогноз вашей погоды. Сколько у вас женских жертв?
Каролина отметила странный речевой оборот. Бармен поставил перед ней бокал с «гибсоном».
– Четыре верных. Кого-то, возможно, не обнаружили.
– Сколько из них шмар?
Каролина моргнула, но не отвела взгляд. Может, это проверка – как, мол, она реагирует на жаргон? В своих книгах Блантон прибегал к иным формулировкам, сухим и бесстрастным: «исступленная ярость проявлена через внедрение инородных предметов» и тому подобное.
– Все, – ответила Каролина. – Все проститутки.
– Сколько хронических наркоманок?
– Все.
Блантон ее разглядывал.
– Составить профиль довольно просто, мисс Мейбри. Изучаешь место преступления и создаешь полный портрет. Но тут…
Из кармана пиджака он достал фотографию и подал ее Каролине. Этакий школьный снимок на фоне синей драпировки в блестках. Девочка с брекетами, не старше двенадцати.
Блантон сыпал цифрами:
– За последние три года девятнадцать жертв в Новом Орлеане. Двенадцать проституток, пять наркоманок, сидевших на героине или кокаине, одна студентка и вот… – он щелкнул по фотографии, – пятнадцатилетняя девочка, которая смылась из дома на студенческую вечеринку в Тулейне, но, понятное дело, до места не добралась. – Блантон забрал снимок. – Все женщины добровольно сели в машину, всех оглушили и отвезли на болота. Примерно половина умерли от побоев, но другие были живы и, вероятно, в сознании, пока длилась эта кошмарная поездка. А теперь представьте моего субчика на болотах, а?
В последней фразе послышалась каджунская манерность. Снова помахав бармену пустым стаканом, Блантон без паузы продолжил:
– Ну вот, в одних случаях женщины живы. В других мертвы. Представили?
– Допустим.
– Как вы считаете, он по-разному себя ведет с живыми и мертвыми?
– Я не знаю.
– Как вам кажется?
– Наверное, вынужден по-разному.
– Наверное. Однако нет. Отметьте эту деталь. Ему все равно, живы они или мертвы. Плевать. Живых и мертвых он за волосы вытаскивает из машины. Насилует в вагину, потом в анус, затем все повторяет, но уже каким-нибудь предметом – обрезком трубы или, там, монтировкой…
Каролина все же отвела взгляд.
– Затем он принимается их избивать, но не монтировкой, а камнем или палкой, какие найдет. Вот тогда он убивает тех, кто еще был жив. Затем опять насилует, в том же порядке. Наконец придает жертвам позы – раздвигает им ноги и скрещивает руки на груди. Как долго он возится с каждой жертвой?
Каролина покачала головой, не в силах произнести ни слова.
– Ну же, сколько времени у него уходит?
Она опять покачала головой.
– От четырех до шести часов. Нет, понятно, возни много – изметелить, отдрючить, придать позу. Но от четырех до шести часов между первым и вторым совокуплением?
Бармен принес новый стакан, который Блантон, сделав паузу, осушил в два больших глотка.
– Дел невпроворот, но от четырех до шести часов? Чем же он занят в остальное время?
Каролину уже мутило, однако Блантон пялился на нее, не отпуская с крючка. Каролина сморгнула:
– Колесит по округе. Или сидит около жертвы. Накапливает ярость или что там у него. Фотографирует. Может, раскаивается.
– Ага. – Блантон покивал, словно радуясь достигнутому соглашению. – Вот и я так думаю. – Он вроде как немного смутился, сообразив, что в разговоре его книжное «совокупление с жертвой» превратилось в «изметелить и отдрючить». – Вы знаете, что я ответил, когда ваши попросили меня о консультации?
– Что вас это заинтересует, если убиты не только шлюхи.
– Что еще?
– Или если будут новые трупы.
– Именно так я сказал?
Каролина смотрела в свой бокал.
– Сержант Дюпри передал, что самонадеянный хмырь велел его не беспокоить, пока не достигнем двузначных чисел.
