Блейк Крауч - Западня. Занесенные снегом
По краям луга сгустились клубы тумана, которые медленно проплывали между стволами елей и тополей. Уилл прикидывал, где бы установить походную плитку, и думал о предыдущей ночи с Кейлин. Между ними не возникло отчуждения, которого он опасался. Может быть, попозже вечером им нужно будет пройтись и поговорить о том, что случилось, – о том поцелуе и явном притяжении, которое они оба чувствовали друг к другу.
К тому времени, как Девлин и Кейлин подошли к импровизированной кухне, на синем пропановом огне уже закипал котелок с водой – на поверхность всплывали пузырьки, в воздухе курился пар…
Все трое выпили горячего шоколада, а разведенная кипятком сублимированная еда из пакетов оказалась неожиданно вкусной. Они все еще стояли на поляне, когда начал падать снег – крупные хлопья опускались с неба и таяли на камнях и стволах деревьев.
Никто не сказал ни слова. Было холодно, сыро и почти темно. Когда все трое направились обратно к палатке, под ногами хрустел иней и от их дыхания в воздухе клубился пар.
– Хреново, – пробормотала Девлин.
Глава 38
Трое путешественников сидели, закутавшись в спальные мешки. В тусклом свете фонарика, который Уилл подвесил к карабину, пришитому к потолку палатки, они с трудом могли различить лица друг друга.
Кейлин держала карту под самым фонариком.
– Кажется, я поняла, где мы, – сообщила она наконец. – Вот здесь линии рельефа некоторое время после водопада тянутся близко одна к другой, а потом снова расходятся. Если это так, то мы примерно в полумиле от внутреннего озера.
– Мы сегодня немало прошли, верно? – спросила Девлин.
– Несомненно. И ты держалась отлично.
– Наверное, нужно провести терапевтические процедуры, – напомнил Уилл. – Пребывание на такой высоте может плохо сказаться на твоих легких.
Девочка вздохнула, вылезла из спальника и улеглась ничком на свой надувной матрас.
Когда отец опустился рядом с ней на колени, Кейлин спросила:
– А можно это сделаю я?
– Ну, полагаю, можно, если Деви не против.
– Я не против, – отозвалась Девлин.
– Хорошо, покажи мне, как это делается.
***Уилл расстегнул полог палатки и высунулся наружу. В луче фонарика танцевал снег, и на земле уже лежал слой толщиной в пару дюймов. Мужчина нырнул обратно в палатку и застегнул молнию. Кейлин и Девлин были заняты финальным матчем трехэтапной игры в «камень-ножницы-бумага», и Иннису предстояло сразиться с победительницей.
– Ладно, Деви, – сказал он, – все идет к тому, что…
Из темноты за пределами палатки донесся вой на высокой ноте – долгий, печальный и прекрасный.
Девочка оторвалась от игры.
– Это был волк, папа?
– Думаю, да.
– Это самый одинокий звук, который я когда-либо слышала.
***Девлин лежала в своем спальном мешке между Кейлин и отцом. Фонарик выключили, и в палатке стало темно и совсем тихо, не считая шороха снежинок, ложащихся на ее стены.
– Папа? – позвала девочка.
– Да, солнышко?
– Кейлин?
– Что?
– Просто хотела проверить, спите ли вы оба.
– Нет, но это ненадолго, – сказал Уилл. – Что случилось? Тебе страшно?
– Нет. Ну, немного.
– Мы не позволим, чтобы с тобой что-то случилось, понимаешь? – Кейлин поцеловала девочку в щеку. Тепло этого прикосновения и заботливость в голосе женщины воскресили в памяти Девлин ощущения давнего счастья – когда мать еще была рядом.
***Деви проснулась от знакомого тихого похрапывания отца. Одной рукой он обнимал ее во сне, и Кейлин, лежавшая с другой стороны, тоже ее обнимала. Было непроглядно темно, ни малейшего проблеска света. Девочка подумала о том волке, что выл вечером: спит он сейчас в теплом логове или по-прежнему рыщет где-то в заснеженном лесу? Она надеялась, что ему не одиноко.
Нос у нее замерз, но спальный мешок отлично согревал остальные части тела. Даже пальцам ног было тепло. Деви пошевелила ими, закрыла глаза и снова быстро уснула.
***Девлин открыла глаза и осознала, что по-прежнему лежит в палатке, в теплом спальнике. Разбудил ее шепот, и через мгновение она узнала голос Кейлин.
Девочка села. Было не так темно, как прежде, и она подумала, что, наверное, уже светает, пока не заметила отблеск света на спальнике отца.
– Что случилось? – спросила она.
– Ничего, мне просто надо выйти по нужде, – ответила Шарп. – Уилл, я не могу найти свои ботинки.
Иннис посветил фонариком в угол палатки, и луч света выхватил из темноты пару грязных туристских ботинок, взятых напрокат у Бака. Кейлин обулась, зашнуровала ботинки, а потом послышался звук расстегиваемой молнии.
– Тебе не нужно тоже выйти, Дев? – спросил Иннис у дочери.
– Нет.
В палатку ворвалась струя морозного воздуха.
Шарп взяла у Уилла фонарик, вылезла наружу и застегнула за собой вход в палатку. Девлин слышала, как женщина пробормотала:
– Ну и снега же здесь навалило!
Потом послышались удаляющиеся шаги – приглушенный равномерный скрип снега под ботинками. Когда вновь наступила тишина, девочка опять легла и закрыла глаза.
***Она проснулась некоторое время спустя от шороха внутри палатки и спросила:
– Что происходит?
Ее ослепил луч налобного фонарика, и когда глаза привыкли к свету, девочка увидела, что отец зашнуровывает свои ботинки. Деви оглянулась на пустой спальный мешок слева, после чего снова перевела взгляд на отца и поинтересовалась:
– А где Кейлин?
– Она до сих пор не вернулась.
– Давно она ушла?
– Не знаю. Но она должна была уже вернуться. Я уснул… – Девлин увидела в дрожащей руке Уилла пистолет. – Мне нужно выйти и проверить, что ее так задержало.
– Зачем ты берешь пистолет?
– Просто на всякий случай. Я только пойду…
– Нет!
– Деви, помнишь наш разговор в отеле? Сейчас не время спорить со мной. Не уходи от палатки, что бы ни случилось.
Глава 39
Луч налобного фонарика Уилла пробивался сквозь снежную круговерть. Было тихо, если не считать свиста ветра. Иннис пошел прочь от палатки по следам ботинок Кейлин. Эти следы вели через поляну, но не успел Уилл дойти до другого края, как его фонарик стал постепенно меркнуть, и в конце концов стало невозможно различить что-либо, кроме снега под ногами. Его навалило столько, что путешественник проваливался по щиколотку.
Фонарик угас. Иннис постучал по стеклу, и лампочка мигнула, а потом снова зажглась. Он двинулся дальше сквозь метель – холодные снежинки жалили его лицо, словно десятки иголок.
Когда он дошел до валунов, где вечером устроил походную кухню, фонарик опять погас, и Уилл еще раз постучал по нему. Ничего. Только темнота, холод и снег.
Он позвал Кейлин по имени и стал ждать, пока глаза не приспособятся и не начнут хоть что-то различать в темноте, – но эта надежда оказалась тщетной. Несмотря на то что Уилл примерно представлял, где находится палатка, он не хотел ковылять обратно вслепую через эту метель.
Наконец снегопад прекратился. Из-за туч выглянула ущербная луна, и мир возник перед Иннисом, словно бы из пустоты.
Снежный покров мягко мерцал. В неестественно белом лунном свете Уилл видел пар от своего дыхания, силуэты деревьев и палатку в сорока ярдах от того места, где он стоял, на другом краю поляны.
Он взглянул в сторону леса – там было темно, не считая отдельных участков снега, на которые падали лучи луны, пробившиеся между ветвями елей.
Следы Кейлин вели туда, в лес.
Свет потускнел, и снова начался снегопад. Луна скрылась за тучами, и мир опять сделался непроглядно-черным. Иннис постучал по налобному фонарику, но тот отказался зажигаться.
Вытянув руки вперед, Уилл двинулся впотьмах к палатке.
***Девлин натянула на голову спальный мешок и попыталась вернуться в прекрасный сон, который ей снился: что она снова дома, в Колорадо, что стоит прохладный летний вечер, стрекочут цикады, а по другую сторону пастбища журчит река, и в безлунном небе сияют миллионы звезд. Она шла через пастбище к дому, где на заднем крыльце сидели ее отец и Кейлин. Они пили вино и смеялись, и Деви хотела сказать им, как она счастлива, что они все здесь, вместе.
***Уилл пробирался в кромешной темноте, пытаясь найти палатку. Он был уверен, что идет в нужную сторону, но вскоре его рука коснулась облепленного снегом ствола ели, и он осознал, что убрел прочь с поляны и теперь находится в лесу.
Еще тогда ему следовало остановиться, но он продолжил пробиваться вперед, без всякого смысла, просто из лихорадочного желания что-то делать. Мужчина изо всех сил прислушивался, но улавливал лишь биение собственного сердца и сухой шорох снежинок по капюшону куртки. При каждом вдохе он чувствовал холодный, какой-то стерильный запах свежевыпавшего снега – и ничего больше.
Мир вокруг вспыхнул странным, электрически-голубым светом. Уилл увидел деревья вокруг и свои следы на снегу, а потом вновь наступила темнота.
