Вячеслав Энсон - Эра беззакония
Стоп! Пальчиков в картотеке нет. Не мог уголовник высокого класса дожить до сороковника без единой ходки или задержания. И морда у него внушает.
Но кому-то он весточку этой съемкой оставил! И куда-то бежит.
Мы прочесали все чердаки и подвалы в радиусе километра. Думали, прячется поблизости. Десятки людей два дня голубиный помет месили. Дырки на выезд из города позатыкали. В больницах дежурили. Все вхолостую. Как сквозь землю провалился.
Генерал привлек Вадима Михайловича. Сработало. Неизвестно – кто, неясно – как, но в прилегающих к больнице районах подняли небывалый шухер. Через сутки привели таксиста, который в ночь с двадцать шестого на двадцать седьмое подобрал в квартале от больницы еле живого пассажира. По описанию – наш. «Клиент» был странно одет: женский плащ поверх пижамы и тапочки, но рассчитался, как положено. Заплатил сполна, по ночной таксе. Вышел у Московского вокзала примерно в полчетвертого ночи.
Вадим Михайлович попросил еще пару часиков.
Какие-то люди привезли бывшую валютную проститутку Курникову (54 года). Разукрашеная бабулька сдает внаем комнаты пассажирам, прибывающим на Московский вокзал. Выкуривая одну за другой и матерясь так, что у следователя уши закладывало, бывшая путана показала следующее.
Утром двадцать седьмого октября, около шести часов, она сдала комнату на Старом Невском похожему по описанию человеку. На сутки. Да, в женском плаще и пижаме. А ей какое дело! Иногда такие клиенты нарисовываются, только держись!.. Заплатил вперед. Сутки не прожил. Вечером она видела его у билетных касс. В другой одежде. Утром он выглядел плохо. Она решила, что наркоман в ломке. А вечером еще хуже. Еле ноги переставлял. Пройдет по стеночке и садится. Как его патруль проглядел?..
В указанном адресе опера изъяли простыни со следами крови, пижаму и женский плащ. Группа крови совпала с группой «нашего». Плащ оказался украден у медсестры приемного отделения больницы № 2 двадцать шестого октября. Вместе с ним пропали деньги из сумочки, висевшей рядом. Полторы тысячи рублей.
Так он и скрылся, наш Счастливчик. Разосланы ориентировки, даже в Москву и близлежащие железнодорожные узлы. Надежда только на везение. Но везет пока ему.
Фотороботы его преследователей тоже разосланы. Ребята фильтруют информацию с мест в надежде, что чужаки как-то светанутся. Если они еще в городе. Уголовные дела по самоубийству и гибели Самсоновых, скорее всего, надо объединять. Что еще можно сделать? Объявлен розыск неизвестных. По телевизору показывают картинки: два фоторобота и кадр из записи самоубийства.
Перспективы туманные. Работа по трем аналогичным самоубийствам результатов не принесла. Не доказаны связи самоубийц между собой и с нашим «Счастливчиком».
Собственно, это все, что он везет в Москву. Надежда на широкую операцию. На дополнительные сведения о самоубийствах в других городах. Пока никак не стыкуются скудные данные об этих иногородних суицидах с нашим делом. Объединяет только видеозапись в момент самоубийства.
К вечеру прошедшего дня таких самоубийц – уже двадцать шесть человек. Как двадцать шесть Бакинских комиссаров. «Лишь бы не стало триста спартанцев…»
Он не заметил, как провалился в сон, так и не сложив из пазлов внятной картины происшедшего.Министерство и его обитатели
4 ноября, пятница
Министерство внутренних дел произвело на Калмычкова ожидаемое впечатление.
Подтвердилась его давняя догадка: «Работают только «на земле». Все остальное – бесполезный довесок». Но каков по размерам, довесок! Сотни людей, озабоченных решением своих проблем под видом государственной службы. Что их Главк?! Там присутствует связь с низами. А здесь – как на небе!
Его не очень-то ждали. Больше часа шатался по департаменту УР, выискивая названных Перельманом людей, которые якобы не спят, не едят, а только дожидаются его, Калмычкова. С докладом об успехах расследования суперважного дела.
Не заметил, чтоб дожидались. Перекидывая из одного кабинета в другой, его «допинали» до заместителя начальника одного из управлений департамента УР. Повторил молодому генералу все, что пересказывал четырем предыдущим полковникам. Невзирая на малость чина, получил приказ доложить комиссии, занимающейся подготовкой Коллегии министерства, о работе питерского ГУВД по делу о самоубийстве. В 16.00, кабинет 318.
– Пять минут. И без всякой лирики! – предупредил напоследок генерал, зам. начальника Управления. – Текучка работать мешает!..
А работы у мужиков невпроворот. Утром пересекся с двумя однокашниками по Академии – обрадовались, позвали забежать, когда освободится. Вот, освободился, и кабинеты правильно нашел, а однокашников как корова языком слизнула. Работа!
Перекусил в местной столовой. Посидел в приемной молодого генерала. Дважды связывался со своей группой по мобильнику. Никаких новостей. Жаль. Как-то мелко выглядит их питерская возня из столичного далека. Разность масштабов абсолютная. Кого тут розыск волнует? Тут бабки делают.
Специфика рыночной экономики. Кадровые вопросы конвертируются в дензнаки. Деньги – в должности высшего порядка. Круговорот. Даже Уголовный розыск зарабатывает, решая: по кому – возбудить, а по кому – приостановить. А наркота? Песня!.. А рейдерство? Кому – передел награбленного, а МВД – манна небесная. И так далее, и тому подобное.
Такие глупости лезли в голову Калмычкову, пока шло, начавшееся в 16.00 совещание. Вначале он вздремнул незаметно, минут двадцать, а теперь слушал вполуха выступавших да собственные мысли.
Калмычков сидел у стеночки в просторном кабинете. Совещавшиеся расположились за длинным столом. Все – генералы. Мелкие чины заняли стулья, расставленные в два ряда вдоль стен. Во втором ряду, за широкими спинами, Калмычков и прикемарил слегка. У него как болезнь: на больших совещаниях торжественных вечерах и тому подобных говорильнях, организм сам собой отрубается с первыми словами первого выступающего. Спать он умеет стоя и с открытыми глазами.
Отоспав положенные двадцать минут, потом столько же поковырявшись в мыслях, Калмычков поймал нить совещания. Разные департаменты и управления обсуждают сводные цифры. День милиции на носу. Праздничный приказ, речь министра. Вот и обобщают, уминают в допустимые пределы недопустимо расползающиеся показатели.
Ага! Вот плановые цифры снижения по отдельным видам преступлений. Неужто выполнили? Ай да мы! По убийствам на 0,7 процента перевыполнили! И плановый процент раскрываемости перекрыли?! На полном серьезе! Еще и ресурсы сэкономили?
Как не похоже на ГУВД. Там что ни комиссия, то втык. Выговора, приказы. А здесь – трудовые подвиги и победы! «На земле» четко видно, кто чего стоит. Раскрыл – молодец! Не наказали – значит, поощрили.
А тут сидит бригада сценаристов и верстает главному шоумену подходящий сценарий. Чтоб от зубов отскакивало! При полном параде. На шоу «Кабинет министров» или «Прием у Президента». И по телеканалам. «Укрепляем!.. Совершенствуем…»
Жизнь – где-то там, течет своим чередом. В этих незначительных городах, городишках и селах. По подъездам все душат и насилуют. Наркотой только что в детских садах не торгуют. Воруют, прячут бабло за границей. Крадут и убивают детей. Педофилия, проституция. Развращение вседозволенностью и безнаказанностью. Деградация и вымирание.
Это к работе МВД отношения не имеет. У «Шоу-министерства», как и у прочих министерств нашего «Шоу-Государства», иные задачи. Создать иллюзию деятельности. Информационный фантом. Скрыть реальные цели… За результаты кто же спросит? Сам планируешь, сам выполняешь. Сам победные рапорта пишешь. Нету критериев! Полная безответственность. На ней такие бабки растут! Биржам не снилось! Власть – рентабельнее нефтяного бизнеса. В разы!
Неожиданно раздалось: «Товарищи офицеры!..»
Калмычков вскочил и вытянулся вместе со сворой разнокалиберных генералов и полковников. В зал ворвался и прошествовал во главу стола коренастый генерал-полковник. «Замминистра…» – зашептали в рядах.
Вошедший поздоровался, сел во главе стола. Сели и присутствующие. Засуетился генерал-лейтенант, ведущий совещание. Начал перебирать документы и папочки, собранные с департаментов.
– Вот, товарищ генерал-полковник, подработали материальчик для Коллегии… – нашел нужный лист и торопливо застрочил цифрами и формулировками.
Через десять минут перечитывание «жвачки» надоело даже генерал-полковнику. Он заерзал в кресле, ища, чем бы заняться, потом не выдержал и перебил докладчика:
– Ясно, ясно, Вячеслав Геннадиевич. Можно передавать… Работу сделали большую, но успокаиваться рано. Преступность не дремлет! Больше сил отдавать работе! Больше!.. Доложу министру, думаю оценит. Ваше управление, Вячеслав Геннадиевич, славно потрудилось. Владеете ситуацией. Все бы так… Что еще в повестке?
– Все. То есть, было все… Генерал Бершадский просит внести в повестку некорректный вопрос. В разделе «Разное». Я против, но он настаивает… – промямлил Вячеслав Геннадиевич.
