Вячеслав Энсон - Эра беззакония
Отложил блокнот. Улегся на застеленную постель. Закрыл глаза. Мысли приходят и тонут беспорядочно. Пустим их на свободу. Минут пятнадцать в уши лезет перестук колес. В памяти возникают образы, сменяя друг друга. Слабее, реже… Сознание успокаивается. Как бы оседает муть.
Перед мысленным взором остается только то, что нужно. Парящие кусочки пазлов – разрозненные и некомплект. Теперь осторожно понять бы, где начало. Не спешить! Брать только факты, отбросив беготню по их добыванию. Эмоции, обиды, восторги – все побоку. Только фактура!
Начали…Имеем самоубийцу. Та-а-к… Мужчина, славянский тип. Лет сорок – сорок пять. Без документов. Татуировки и особые приметы отсутствуют. В картотеке пальчиков нет.
Пятнадцатого октября, в восемнадцать двадцать – выстрелил в область сердца. Пистолет – переделка. Калибр – пять сорок пять… Несерьезно… Очевидно, не профессионал: забыл дослать патрон в патронник. Вел запись на цифровую камеру «Панасоник».
Выстрел услышали старики Самсоновы. Сразу вызвали «Скорую». И она сразу приехала. Фантастика! Моментально же прибыла опрергруппа местного отделения. Еще раньше Егоров из районного управления. Почему? А телевидение?.. Кто оповестил прессу?
В девятнадцать ноль-ноль врач констатировал смерть.
Протоколы: наш и прокурорский – составлены правильно и полно. Труп дактилоскопирован. Вещдоки собраны. Примерно в девятнадцать тридцать труповозка увезла тело. Сдали в морг второй горбольницы. Запись о приеме есть. Впоследствии зачеркнута. Конечно! Из морга труп исчез. Фальсификация учета.
Что мы выяснили?
Санитары и дежурный патологоанатом перебрали спирту, пока болели у телевизора за «Зенит». До полной потери работоспособности. Может, и к лучшему.
В двадцать два ноль-ноль приемку трупов от стадиона начали четыре студента-медика. Они подрабатывали в морге всего второй день. Многого не знали, а потому осторожничали. Штатные санитары не глядя перебросили бы нашего самоубийцу с каталки в холодильник и – гуд бай! А пацаны обратили внимание на отсутствие трупного окоченения. Растерялись, что делать?
Один – постарше. Определил фибрилляцию сердечной мышцы, как ему показалось. Потом слабую реакцию на болевой раздражитель. Иголой тыкали, говорят. И зеркальце запотело…
Местные все равно в холодильник отправили бы. Чтоб бумажки не переписывать. А эти не поленились, повезли наверх, в реанимацию. Только оформить по правилам не умели. Так оставили.
В реанимацию потоком шли «футболисты». «Наш» в струю попал и все что положено получил. Везунчик!
Беда в том, что студенты процедурой не владели. Бумаг не заполнили. Даже своим про «ожившего» не сказали. Когда санитары к утру оклемались, студенты уже разошлись по домам. И на работу, при таком подходе, забили по полной. Мы этого Сережу Потапова, что зеркальце подставлял, два дня искали.
«Наш» в реанимации так и прошел – неизвестным огнестрелом. Их дело «реанимать»! Бумаги пусть в приемном оформляют. Оживили. Капельниц навешали и, вперед, в кардиологию. Те записали: «Поступил из реанимации…» – и лечат себе потихоньку.
А «нашему» дальше везет. К футболу готовились. Врачи на месте, медикаменты, какие положено. Начальство мандражирует, следит, чтоб хоть немного лечили. Особенно когда журналисты, как мухи, больницу обсели.
Пуля малокалиберная. Прошла навылет. Остальное хирург объясняет случайностью. Сердце чуть смещено. Клиент этого не знал, да и руки дрожали. В миллиметрах от аорты пулька прошла. Ни крупных сосудов, ни сердечной мышцы не задела. Бывает такое. Полсантиметра в сторону – стопроцентный покойник.
Счастливчик! Болевой шок и потеря крови сымитировали картину клинической смерти.
Врач «Скорой» откровенно «смудачил». Ребята его допрашивали, так и не поняли: идиот или полное отсутствие профессиональных навыков. Может, и то и другое. Живого человека в морг отправил! Увидел дырку в районе сердца и скорее бумажку писать. Ни пульс, ни дыхание поискать не додумался. К стадиону спешил! Болельщик хренов.
Стоп! Думать…
«Скорая» приехала неправдоподобно быстро! И труповозок по полдня дожидаются.
А толпа журналистов? Кто-то заранее все приготовил? Зачем? Записать: «Врача «Скорой» – на повторный допрос». И прессу прессануть на источник информации. Если существует этот «кто-то», то дальше морга наш клиент – не ходок. Санитары зря денег не берут. Неужели футбол способен хоть кому-то пойти на пользу?
Врачи в больнице – случайное везение. Кому-то рубль найти повезет, а «нашему» – такое привалило. Что ж ты за типчик? В бронежилете родился. Нежился под капельницей почти неделю. В сознание не приходил. А как рана поджила, стал глазенки открывать. Врач говорит – бессмысленные глазенки. Неподвижные. Мозговое кровообращение, видимо, пострадало.
А потом ты исчез!
Как же так, Счастливчик? Очнулся, увидел, какие сиськи вывалила на тебя медсестра Онищук, и с испугу дал деру? А означенная медсестра утверждает, что на десятый – двенадцатый день излечения к тебе кто-то приходил. Два мужчины разыскивали пропавшего во время футбола товарища. Им показали «нашего». Они его не признали. Но медсестра Онищук утверждает, что по мимике поняла: нашли того, кого искали. И «наш» к вечеру задергался. Что ты задергался, Счастливчик?
На следующее утро кроватка оказалась пустой. И никто ничего не видел. «Дежурного врача, медсестру и санитарку – на повторный допрос».
Через день, двадцать восьмого, мои орлы подоспели. К разбитому корыту.
Все бы ничего. Да-а. Все бы ничего, но ориентировочно двадцать пятого октября, в квартире 15, по Достоевского, 4, убиты старики Самсоновы, семидесяти пяти и шестидесяти девяти лет. Дед скончался от ударов по голове гантелей, а бабку задушили подушкой. Их обнаружил Егоров вечером двадцать восьмого. Пошел за дополнительными показаниями. Центральное РУВД пыталось отмыться перед Главком. Экспертиза ставит дату смерти – двадцать пятое октября. Ты вроде ни при чем, Счастливчик. Но смерть ходит с тобой в обнимку.
Мы с Егоровым целую поллитру выпили за упокой души стариков. Невинно убиенных. Зубами скрежетали и в пустоту кулаками грозили. Егоров сказал, что до участка не доведет гадов. Кто они? Дружки твои, Счастливчик?
Нет. Конечно, нет. Ты сам их боялся. И бегал от них. Почему?..
Калмычков разволновался. Что-то приходит! Он начинает слышать… Спокойно! Не скатиться на простые совпадения. Ловить! Ловить ощущение.
Он вскочил, выплеснул в стакан остатки водки и выпил не закусывая. Заходил по купе. Два шага – туда, два – обратно… Алкоголь снял напряжение, возникшее от воспоминания о стариках. Мысли вновь обрели свободу.
Егоров перерыл весь район. Страшно обозлился, пить бросил на неделю. Раскопал показания о двух чужаках, которых видели около дома № 4. Бабулька из соседнего двора вспомнила машину и человека, показывавшего ей фотографию самоубийцы. Описание совпало с фотороботом, составленным со слов медсестры Онищук.
Потом фоторобот подтвердили в соседней больнице. Оказалось, примерно в эти же дни, мужчины разыскивали среди безымянных больных своего товарища. Документы не показывали, фамилий не называли. Фоторобот удачный. Мужики не кавказцы, но и не местные. Слишком подробно выспрашивали адреса больниц и моргов. Что-то еще? Говор северный. Один из врачей определил. Земляки.
Эта парочка искала «нашего». Факт! Факт не в мимолетном впечатлении медсестры. Факт в том, что после двадцать шестого октября они больше нигде не светились. Факт в том, что убиты старики Самсоновы. Не просто убиты. После садистских пыток!..
Что же вам надо, сволочи? Что есть у нашего «клиента»? За чем охота?.. Что стоит раздавленных пассатижами пальцев деда Самсонова? Деньги?
Мог оставить у стариков чемодан с баблом? Глупо. На месте самоубийства. Что бы он не оставил, те двое, перевернув квартиру вверх дном, нашли бы. Следы обыска отсутствуют. Какие сведения выбивали из стариков?
Для кого предназначена видеозапись самоубийства? Может, пытался инсценировать, да переиграл? Тогда «Клиент» хороший актер. Больно живо все смотрится на экране. Очень натурально. Это спокойствие перед смертью, эта неопытность и неопределенность в выборе. Куда он сначала приставил пистолет? К виску? Потом в рот. В обоих случаях смерть гарантирована. А он стреляет в сердце! Которое смещено против нормы. А вдруг, он знает об этой своей особенности? И двадцать раз примеривался, при выключенной камере!.. А что? Вполне удачный трюк, для опытного афериста. Осталось доказать принадлежность «нашего» к этой породе.
Стоп! Пальчиков в картотеке нет. Не мог уголовник высокого класса дожить до сороковника без единой ходки или задержания. И морда у него внушает.
Но кому-то он весточку этой съемкой оставил! И куда-то бежит.
Мы прочесали все чердаки и подвалы в радиусе километра. Думали, прячется поблизости. Десятки людей два дня голубиный помет месили. Дырки на выезд из города позатыкали. В больницах дежурили. Все вхолостую. Как сквозь землю провалился.
