Роберт Ладлэм - Уик-энд с Остерманом
— Можно понять, почему он в таком состоянии! Видели бы вы его вчера!
Телефон снова зазвонил — Таннер понимал, что обратит на себя внимание, если даст ему трезвонить и дальше. И все же ему страстно хотелось услышать, как Остерман отреагирует на историю Элис о том ужасе, который ей довелось пережить в среду.
Он нашел компромиссное решение — сняв трубку с рычага, положил на столик и несколько секунд прислушивался к разговору.
Кое-что он уловил. Берни и Лейла слишком быстро отреагировали на слова Элис, словно заранее предугадывали, что сейчас услышат. Они начали задавать вопросы еще до того, как она окончила предложение! Они что-то знали.
— Алло? Алло! Алло, алло? — встревоженный голос на другом конце линии принадлежал Джою Кардоне.
— Джой? Прости, я уронил трубку…
— Я не слышал, чтобы она падала.
— У меня тут очень мягкий и очень дорогой ковер.
— Где? В твоей студии, где паркетный пол?
— Ну ладно, Джой, брось.
— Прости… В городе сейчас до омерзения жарко, и все торги пошли к черту.
— Оно и к лучшему. Теперь у тебя голос, как у того веселого парня, которому мы всегда рады.
— Ты хочешь сказать, что все уже на месте?
— Нет. Только Берни и Лейла.
— Они ранние пташки. А я думал, что самолет прибывает только в пять.
— Они прилетели несколько дней назад.
Кардоне, который начал было что-то говорить, резко остановился. Казалось, он старается перевести дыхание.
— Странно, что не позвонили мне. То есть я хочу сказать, наверное, не могли связаться со мной. Они остановились у тебя?
— Нет. Я предполагаю, у них были какие-то дела.
— Конечно, но… — и снова Кардоне остановился на полу-фразе.
Таннер пытался представить, что дают Джою эти паузы: он должен понять смысл нежелания Берни и Лейлы встретиться и переговорить с ним.
— Берни, скорее всего, расскажет, в чем дело.
— Ага, — сказал Кардоне, но было видно, что он не слышал этих слов. — В общем-то я хотел только сказать тебе, что мы запоздаем. Я быстренько залезу под душ и мы отправимся к вам.
— До встречи, — удивляясь собственному спокойствию, Таннер повесил трубку. Похоже, он контролировал ход разговора. Контролировал его. Ему пришлось так вести себя. Кардоне явно нервничал и звонил, конечно, не для того, чтобы сообщить, что, мол, запаздывает. Хотя бы потому, что отнюдь не запаздывал.
Кардоне звонил, чтобы убедиться — явились ли остальные. Или едут ли они.
Вернувшись в гостиную, Таннер сел на свое место.
— Дорогой! Элис только что рассказала нам! Чудовищно! Это просто ужасно!
— Боже мой, Джон! До чего неприятное испытание! Так полиция считает, что это было ограбление?
— Это же утверждает и «Нью-Йорк таймc». Так что предположение обрело официальный статус.
— Я ничего не видел в «Нью-Йорк таймc», — твердо сказал Берни.
— Да и было всего несколько строчек где-то на последних страницах. На следующей неделе местная пресса выдаст на-гора первую полосу.
— Никогда не доводилось слышать о подобном ограблении, — сказала Лейла. — И не могу даже себе представить, честное слово, не могу.
Берни посмотрел на нее:
— Не знаю. В самом деле очень ловко сработано. Никаких следов, никому никакого вреда.
— Но вот чего не могу понять — почему не оставили нас в гараже? — Элис повернулась к мужу.
На этот вопрос он и сам толком не мог ответить.
— Полиция выяснила, почему они так поступили? — спросил Берни.
— Сказали, что нас одурманили слабо действующим газом. Грабители не хотели, чтобы Элис и дети увидели их. Очень профессионально.
— Просто бред, — сказала Лейла. — Как дети перенесли все это?
— Рей обрел у соседей славу героя, — сказала Элис. — А Джанет как следует и не поняла, что произошло.
— Кстати, а где Рей? — Берни показал на пакеты в холле. — Я надеюсь, он еще не вырос настолько, чтобы потерять интерес к авиамоделям. У меня тут такая штука с дистанционным управлением.
— Нет, он на улице. В бассейне, — Таннер заметил, что резкий тон, каким он произнес это, малость шокировал Берни. Даже Элис не могла скрыть удивления.
Ну и пусть, подумал Таннер. Пусть все видят, что отец ежесекундно думает о том, где находятся его дети.
Снова залаяла собака перед домом — послышался шум подъезжающего автомобиля.
— Это Дик с Джинни. А Рей не в бассейне, — добавила Элис, улыбнувшись Джону. — Он уже встречает гостей и здоровается с ними.
— Должно быть, услышал подъезжающую машину, — ни к селу ни к городу добавила Лейла.
Таннер подумал, зачем она это сказала, словно защищая Рея. Подойдя к парадным дверям, он распахнул их:
— Заходи, сынок. Тут кое-кто из твоих друзей.
У мальчика загорелись глаза, когда он увидел Остерманов. Они никогда не приезжали с пустыми руками.
— Здравствуйте, тетя Лейла. О, дядя Берни! — двенадцатилетний Реймонд Таннер неловко освободился из объятий Лейлы и, краснея, по-мужски пожал руку Берни.
— Мы тебе привезли кое-какую безделицу. В сущности, это сделал твой приятель Мерв, — Берни пересек холл и поднял пакет. — Надеюсь, его содержимое тебе понравится.
— Большое спасибо, — мальчик схватил подарки и убежал в столовую разворачивать.
Демонстрируя свою прохладную чувственность, показалась Вирджиния Тремьян — в рубашке мужского покроя с разноцветными полосками и в узкой юбке цвета хаки, которая подчеркивала каждое движение. В Сэддл-Уолли иные женщины терпеть ее не могли, но Джинни не стремилась в их общество. Она была хорошим другом.
— Я сообщила Дику, что ты звонил в среду, — обратилась она к Таннеру, — но он сказал, что тебе и не удалось бы дозвониться. Бедного ягненочка отправили на заклание в конференц-зал, набитый какими-то ужасными дельцами из Цинциннати и Кливленда, откуда-то еще… Лейла, дорогая! Берни, любовь моя! — Джинни клюнула Таннера в щеку и протанцевала мимо.
Вошел Ричард Тремьян. Он не сводил глаз с Таннера и не скрывал, что представшее перед ним зрелище его обрадовало.
Таннер почувствовал этот взгляд и излишне быстро повернул голову навстречу. Тремьян не успел отвести глаз. И журналисту показалось, что таким должен быть взгляд врача, когда тот изучает историю болезни.
На какую-то долю секунды между двумя мужчинами невольно возникло молчаливое напряжение. Но тут же исчезло, как немного раньше при встрече с Остерманом. Оба сделали вид, что ничего не случилось.
— Эй, Джон! Прости, что до меня не дошел твой звонок. Джинни говорила, что речь идет о каком-то юридическом совете.
— Я думал, что ты уже читал об этом.
— Что именно, ради Бога?
— В нью-йоркских газетах разворота мы не удостоились, но подожди, ты прочтешь наш еженедельник. Мы станем знаменитостями.
— О чем ты, черт побери, толкуешь?
— В среду нас ограбили. Ограбили, похитили, одурманили хлороформом или Бог знает чем еще!
— Ты шутишь!
— Черта с два! — Остерман появился в холле. — Как дела, Дик?
— Берни! Как поживаешь, старина? — оба обменялись рукопожатием, но было видно, что Тремьян не может отвлечься от Джона Таннера.
— Ты слышал, что он говорит? Ты слышал когда-нибудь такое? Ради Бога, что же случилось? Я до вторника торчал в городе. Не было времени даже заехать домой.
— Мы все тебе расскажем. Позже. Давайте я приготовлю выпивку, — Таннер поспешно отошел от них.
Он не мог ошибиться в оценке реакции Тремьяна. Юрист был не только потрясен услышанным, но и просто перепуган. Со вторника на него свалилось столько всего, что он не мог разобраться в этих событиях.
Сбив коктейль для Тремьянов, Таннер вышел в кухню и сквозь проем в дверях посмотрел в сторону бассейна. Хотя никого не было видно, он знал, что там полно народу. С биноклями, с рациями, возможно, с маленькими приемниками, записывающими каждое слово, сказанное в любом из уголков его дома.
— Эй, Джон, меня не проведешь! — к нему подошел Тремьян. — Клянусь Богом, я ничего об этом не знал. Какого черта ты не дозвонился до меня?
— Я пытался. Я даже звонил в Лонг-Айленд. Кажется, в Остербей.
— Вот черт! Знаешь, что я думаю? Ты или Элис должны были все передать Джинни. И не сомневайся, я бы удрал с конференции.
— Теперь все позади. Вот твоя выпивка.
Тремьян поднес стакан к губам:
— Но ты же не можешь оставить все как есть. Как думаешь действовать?
Таннер не был готов ответить на этот вопрос и лишь тупо уставился на него:
— Я… Мне не понравилось, как полиция взялась за дело.
— Полиция? Этот толстомордый Маккалиф?
— Я не говорил с капитаном Маккалифом.
— Ты оставил заявление.
— Да… да, оставил. Дженкинсу и Макдермотту.
— А куда, черт побери, провалился этот старый законник?
