Роберт Ладлэм - Уик-энд с Остерманом
Обзор книги Роберт Ладлэм - Уик-энд с Остерманом
Роберт Ладлэм
Уик-энд с Остерманом
Часть первая
1. Воскресенье — полдень
Сэддл-Уолли, что в Нью-Джерси, можно назвать классической Деревней.
Вняв сигналам тревоги, которые подавали представители верхушки среднего класса, задыхающиеся в городах и, в частности, в Манхеттене, торговцы недвижимостью обнаружили наконец Деревню, первые поросшие лесом акры которой были освоены в конце 30-х годов.
Надпись на белоснежном дорожном знаке в виде щита гласила:
СЭДДЛ-УОЛЛИ
ПОСЕЛЕНИЕ ОСНОВАНО В 1862 ГОДУ
ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ!
Слова «Добро пожаловать» выполнены куда более мелкими буквами по сравнению с остальными — на самом деле в Сэддл-Уолли не очень-то жаловали пришельцев, этих воскресных водителей, что приезжают поглазеть на обитателей Деревни. Две полицейские машины Сэддл-Уолли патрулировали в это воскресенье окрестные дороги.
Следует также отметить, что на дорожном знаке не было написано «СЭДДЛ-УОЛЛИ, НЬЮ-ДЖЕРСИ» или даже «СЭДДЛ-УОЛЛИ, Н-Д», а просто «СЭДДЛ-УОЛЛИ».
Для обитателей Деревни не было высшей власти, чем они сами. Они жили спокойно, в полной безопасности, отгородившись от всего мира.
В один из таких воскресных дней прошедшего июля патрульная машина Сэддл-Уолли проявляла исключительную, из ряда вон выходящую активность. Белая машина с синей полосой курсировала по поселку на скорости несколько выше обычной. Она пересекала Деревню вдоль и поперек, патрульные подъезжали вплотную к участкам ее обитателей, озирая их со всех сторон.
И несколько обитателей Сэддл-Уолли обратили внимание на эту обыкновенную патрульную машину, которая занималась вроде бы обычным делом.
Так, впрочем, и должно было быть.
Ее активность составляла часть плана.
Джон Таннер в старых теннисных шортах и вчерашней рубашке, в кроссовках на босу ногу приводил в порядок свой гараж на две машины, краем уха прислушиваясь к голосам у бассейна. Его двенадцатилетний сын Реймонд пригласил друзей, и Таннер периодически выходил на дорожку, откуда был виден задний двор с бассейном и веселящиеся ребята. Честно говоря, он выходил только тогда, когда гам переходил в нормальный разговор или у бассейна вдруг наступало молчание.
Элис, жена Таннера, с занудной регулярностью спускалась из кухни в гараж с указаниями что выбросить. Джон терпеть не мог избавляться даже от ненужных вещей, и в гараже скопилась тьма-тьмущая барахла. На этот раз Элис ткнула указующим перстом в сломанную газонокосилку.
Джон понял, что означает этот жест.
— Я водружу ее на кучу мятого железа, — сказал он, — и продам в Музей современного искусства. Как память о былых тяготах. Досадовниковый период.
Элис рассмеялась. Муж невольно отметил, что, несмотря на проведенные вместе годы, ее смех чарует по-прежнему.
— А я бы отволокла на угол. В понедельник заберут, — Элис пнула ногой реликвию.
— Ладно. Так и поступлю.
— Да ты на полпути передумаешь.
Джон взвалил газонокосилку на разбрызгиватель фирмы «Бриггс-и-Страттон», а Элис любовно посмотрела на маленький «триумф», который она с гордостью воспринимала как показатель ее социального статуса. Когда Таннер покатил свой груз по дорожке, правое колесико отскочило. Они рассмеялись.
— Тебе явно придется иметь дело с музеем.
Подняв глаза, Элис оборвала смех. В сорока ярдах от дома, на Орчард-драйв, медленно разворачивалась патрульная машина.
— Сегодня гестапо не спускает глаз с мирных крестьян, — сказала она.
— Что? — Таннер старался приладить колесо к оси.
— Лучшие люди Сэддл-Уолли трудятся не покладая рук. Сегодня уже во второй или третий раз проехали мимо.
Таннер глянул на патрульную машину. Водитель, полицейский Дженкинс, встретился с ним взглядом. Он не кивнул в знак приветствия, не махнул рукой. Он даже вида не подал, что знакомы. А ведь они были если не друзьями, то приятелями уж точно.
— Может, собака прошлым вечером лаяла слишком громко.
— Няня ничего не сказала.
— Не хватало еще, чтобы за полтора доллара она и тишину тебе наводила.
— Ты бы лучше оттащил это вниз, мой дорогой, — Элис переключила внимание с полицейской машины на более важный предмет. — Когда колесо отлетает, за дело должен браться отец. Я посмотрю, что там у детей творится.
Таннер, толкая перед собой разбрызгиватель, спустился по дорожке до поворота, который был ярдах в шестидесяти. Яркие зайчики заставили его зажмуриться. Орчард-драйв, уходившая к западу, слева огибала рощицу. В нескольких сотнях футов, как раз напротив изгиба дороги, размещались ближайшие соседи Таннеров — Скенланы.
Блики были отражением солнца в окнах патрульной машины. Она стояла на краю дороги.
Двое полицейских сидели, повернувшись назад и несомненно глядя на него. Он застыл на месте на мгновение. Затем двинулся прямо к машине. Полицейские отвернулись, и машина сорвалась с места.
Таннер с удивлением посмотрел вслед и медленно пошел к дому.
* * *
Полицейская машина направилась к Пичтри-лейн, где, развернувшись, продолжила патрулирование.
В прохладе кондиционированного воздуха гостиной Ричард Тремьян наблюдал, как «Мет» забивает шестой мяч. Занавеси на большом овальном окне были отдернуты.
Внезапно Тремьян встал и подошел к окну. Мимо опять проезжала патрульная машина. Только на этот раз еле ползла.
— Эй, Джинни! — позвал он жену. — Иди-ка на минутку сюда.
Вирджиния Тремьян изящно сбежала по трем ступенькам, что вели в гостиную:
— В чем дело? Надеюсь, ты звал меня не для того, чтобы сообщить, что твои «Меты» или «Джеты» забили гол?
— Когда мы провели прошлый вечер у Джона с Элис… с нами было все в порядке? Я хочу сказать, не очень-то мы орали… или что-нибудь там еще?
— Оба вы были пьяны в стельку. Но вели себя вполне пристойно. А что?
— Что надрались, я знаю. Жутко тяжелая выдалась неделя. Но мы никакого номера не откололи?
— Конечно, нет. Юристы и журналисты должны быть просто образцом порядочности. Но почему ты спрашиваешь?
— Эта чертова полицейская машина уже в пятый раз проезжает мимо нас.
— Ох, — Вирджиния почувствовала, что желудок свело спазмой. — Ты уверен?
— Эту машину не спутаешь ни с какой другой, да еще среди бела дня.
— Нет, я хочу сказать… Ты говорил, что была очень тяжелая неделя. А не могли тот противный человек попытаться…
— О господи, конечно же, нет. Я же говорил тебе, чтобы ты все выбросила из головы. Он просто горлопан. И слишком близко принимает все к сердцу. — Тремьян продолжал смотреть в окно. Патрульная машина уже скрылась из виду.
— Но ведь он может угрожать тебе. Ты сам говорил это. Он ссылался на свои связи…
Медленно повернувшись, Тремьян уставился на жену:
— У всех нас есть связи. Даже в Швейцарии, не правда ли?
— Дик, прошу тебя. Это же абсурд.
— О, конечно. Итак, машину уже не видно… может, пустяки. Они к нам подкатывались в октябре. Скорее всего, присматривались к нашему дому. Подонки! Они с легкостью выложат куда больше, чем я заработал за все пять лет после юридического колледжа.
— Я думаю, ты просто чуток не в себе. Мне так кажется.
— Вполне возможно, что ты и права.
Вирджиния внимательно смотрела на мужа. Он продолжал стоять к ней спиной, глядя в окно.
— Служанка в среду хочет взять выходной. Поедим где-нибудь вне дома, хорошо?
— Обязательно, — он не поворачивался.
Вирджиния пошла в холл. Обернувшись, она увидела, что муж смотрит ей вслед. На лбу его блестели капли пота. А в комнате стояла прохлада.
* * *
Патрульная машина направилась к востоку, к пересечению с трассой № 5 — основной магистралью, которая вела к Манхеттену, что лежал в двадцати пяти милях отсюда. Они остановились у дороги. Полицейский, сидевший рядом с водителем, взял из бардачка бинокль и стал внимательно изучать машины, съезжающие с дороги.
Через несколько минут он прикоснулся к руке Дженкинса, и тот глянул через открытое окно. Протянув руку, взял у напарника бинокль и стал изучать автомобиль, на который обратил внимание второй патрульный. Он сказал лишь одно слово: «Согласен».
Снявшись с места, Дженкинс двинулся к югу. Он включил рацию:
— Вызывает машина-два. Направляемся к югу по Регистер-роуд. Сидим на хвосте у зеленого «форда-седана». Нью-йоркский номер. Набит ниггерами или типами по связям с обществен ностью.
Из наушника раздались скрипучие звуки:
— Машина-два, вас понял. Гоните их к чертовой матери.
— Так и сделаем. Не потей зря. Конец связи.
Затем патрульная машина развернулась и по длинной пологой дороге выехала на автотрассу. Здесь Дженкинс выжал акселератор до полу, и машина понеслась по гладкому полотну дороги. Спустя минуту спидометр показывал уже девяносто две мили.
