Роберт Ладлэм - Уик-энд с Остерманом
Через четыре минуты патрульная машина, сбросив скорость, описала пологую дугу. В нескольких сотнях ярдов от того места, где она развернулась, стояли две алюминиевые телефонные будочки, в металлических каркасах и стеклах которых отражалось жаркое июльское солнце.
Машина остановилась по соседству, и напарник Дженкинса вылез:
— Мелочь у тебя есть?
— Господи, Макдермотт! — засмеялся Дженкинс. — Пятнадцать лет в полиции, а до сих пор у тебя нет мелочи, чтобы позвонить!
— Да ладно тебе. У меня где-то завалялся никель с головой индейца.
— Держи, — Дженкинс вытащил из кармана мелочь и протянул Макдермотту. — Когда-нибудь ты сорвешь из-за этого операцию.
— Вот уж не думаю, — распахнув блеснувшую на солнце скрипучую дверь, Макдермотт вошел в будку и, набрав ноль, вышел на оператора. В застоявшемся воздухе телефона-автомата было так жарко, что он придерживал дверь ногой.
— Я подъеду к развороту! — крикнул Дженкинс из окна.
— Подхвачу тебя на другой стороне.
— О’кей… Оператор? Оплаченный звонок в Нью-Хэмпшир. Код района три-один-два. Номер шесть-пять-четыре-ноль-один. Фамилия Маклизер.
Все было точно, до последнего слова. Макдермотт просит соединить его с Нью-Хэмпширом, и оператор принял заказ. Он не мог знать, что после набора этого номера в штате Нью-Хэмпшир не зазвонит ни один телефон. В подземном комплексе зданий, куда стекались тысячи и тысячи вызовов, придет в действие одно крохотное реле, на четверть дюйма сдвинув маленькую магнитную защелку, после чего вызов направится совсем по другому номеру. Связь состоялась — и в двухстах шестидесяти милях к югу от Сэддл-Уолли, в Нью-Джерси, раздался не звонок, а тихое жужжание зуммера.
Телефон стоял на втором этаже дома из красного кирпича, расположенного в пятидесяти ярдах от двенадцатифутовой изгороди, находящейся под напряжением. Здание это — одно из десятка в совокупности единого комплекса. Изгородь терялась в густой листве окружавшего леса. Местность эта располагалась в Маклине, Вирджиния, а комплекс принадлежал Центральному разведывательному управлению — изолированный, охраняемый и спокойный.
Человек за столом в кабинете на втором этаже с облегчением загасил сигарету. Он с нетерпением ожидал этого звонка. С удовлетворением отметив, что крохотные катушки записывающего устройства автоматически пришли в действие, он снял трубку:
— Говорит Эндрю. Да, оператор, все в порядке.
— Лизер на проводе, — донеслись до него слова, источник которых якобы был в Нью-Хэмпшире. — Все подозреваемые на месте. Семейство Кардоне только что вернулось из аэропорта Кеннеди.
— Мы знали, что они приземлились…
— Тогда какого черта нам надо было их выслеживать?
— Это чертовски опасная трасса. Он мог попасть в аварию.
— В воскресенье днем?
— Так же, как и в любое другое время. Вам известна статистика происшествий на этой дороге?
— Справьтесь со своим чертовым компьютером…
Эндрю пожал плечами. Полевых агентов вечно раздражает то одно, то другое.
— Насколько я вас понял, все подозреваемые в наличии. Так?
— Да. Таннеры, Тремьяны и Кардоне. Все на месте. Первая пара несколько взволнована. Через несколько минут отправляемся к Кардоне.
— Что-нибудь еще?
— Пока нет.
— Как поживает ваша жена?
— Дженкинсу повезло, он холостяк. Лилиан продолжает приглядываться к этим домикам, хочет приобрести один.
— Ну уж не на вашу зарплату, Макдермотт.
— Об этом я ей и говорю. Она толкает меня на путь порока.
Эндрю тут же отреагировал на неудачную шутку Макдермотта:
— Вы мне уже жаловались на свою зарплату.
— Не может быть… Это все Дженкинс. Будьте на связи.
* * *
«Кадиллак» остановился у каменных ступеней, ведущих к массивной дубовой двери дома. Выключив двигатель, Джозеф Кардоне потянулся, уперевшись локтями в крышу машины, и, громко выдохнув, разбудил своих мальчиков — шести и семи лет. Третий ребенок — девочка лет десяти — читала книжку комиксов.
Рядом с Кардоне сидела его жена Бетти. Она глянула из окна:
— Путешествовать хорошо, но еще лучше возвращаться домой.
Кардоне засмеялся и положил крупную руку на ее плечо:
— Ты-то должна это знать.
— Так я и делаю.
— Еще бы! Ты говоришь это каждый раз, когда мы возвращаемся домой. Слово в слово.
— У нас прекрасный дом.
Кардоне распахнул дверцу:
— Эй, принцесса… вытаскивай своих братьев и помоги матери справиться с багажом. — Кардоне выдернул ключ зажигания и направился к багажнику. — А где Луиза?
— Скорее всего до среды ее не будет. Мы ведь приехали на три дня раньше.
Кардоне вздохнул. Мысль о том, что готовить придется жене, его не порадовала.
— Поедим где-нибудь, а не дома.
— Сегодня так или иначе придется. Слишком долго размораживать продукты.
Вынимая из сумочки ключик, Бетти Кардоне поднялась по ступенькам парадного входа.
Джой не обратил внимания на замечание жены. Поесть он любил, но кухонные потуги жены ему были решительно не по душе. Девицы из респектабельных и богатых семей Честнат-хилла, конечно же, не могут обрести кулинарные таланты доброй старой итальянской мамы из Филадельфии.
Примерно после часа работы кондиционера воздух в доме, застоявшийся за две недели их отсутствия, снова обрел свежесть. На такие вещи Джозеф обращал особое внимание, ибо именно все это в совокупности способствовало успеху — и положению в обществе, и финансовому благополучию. Выйдя на переднее крыльцо, он окинул взглядом большую лужайку перед домом с огромной ивой в центре. Садовники содержат все в идеальном порядке. Так и должно быть. Получают они более чем достаточно.
Внезапно она снова появилась, эта патрульная машина. С тех пор, как они свернули с трассы, она уже в третий раз попалась на глаза.
— Эй, вы! Притормозите-ка!
Двое полицейских в машине переглянулись, проезжая мимо. Но Кардоне успел добежать до поворота.
— Эй!
Патрульная машина остановилась.
— Да, мистер Кардоне?
— Что это тут полиция разъездилась? Какие-то неприятности в округе?
— Нет, мистер Кардоне. Сейчас время отпусков. Поэтому мы и изменили свой обычный маршрут, контролируя возвращение жителей. Мы с полудня приступили к патрулированию и просто хотели убедиться, что это вы. Так что ваш дом мы из списка вычеркиваем.
Джой пристально смотрел на полицейских. Он знал, что те врут, и полицейские понимали, что он об этом догадался.
— Вы честно отрабатываете свои деньги.
— Делаем все, что в наших силах, мистер Кардоне.
— Не сомневаюсь.
— Всего хорошего, сэр.
Патрульная машина рванула с места.
Джой смотрел вслед. Показываться в офисе до середины недели он не собирался, но теперь придется менять свои планы. Утром он отправится в Нью-Йорк.
* * *
Во второй половине воскресенья, примерно между пятью и шестью, Таннер уединился в своем кабинете, стены которого были обшиты дубовыми панелями, и сел перед тремя телевизорами, знакомясь одновременно с тремя разными интервью.
Элис знала, что ее мужу надо просматривать их. Он — директор отдела новостей телекомпании, и это часть его обязанностей — всегда быть в курсе дела. Но Элис постоянно казалось, что когда человек сидит в полуосвещенной комнате, глядя на экраны трех телевизоров сразу, в этом есть что-то мрачновато-серьезное, и она неизменно его поддразнивала.
Сегодня Таннер напомнил жене, что следующее воскресенье занято — приедут Берни с Лейлой, и ничто не должно помешать Остерманам провести у них уик-энд. Но теперь он сидел в полутемной комнате, прекрасно зная заранее, что предстоит увидеть.
У каждого директора службы новостей есть своя любимая программа — та, которой он уделяет наибольшее внимание. Для Таннера это шоу Вудворда: полчаса каждое воскресенье, в течение которых лучший комментатор и аналитик делового мира интервьюировал кого-нибудь, чаще всего незаурядную личность, чье имя постоянно мелькало в заголовках газет.
Сегодня Чарльз Вудворд беседовал с чиновником Государственного департамента, заместителем государственного секретаря Ральфом Аштоном. Оказалось, что на самого секретаря внезапно свалились неотложные дела, поневоле пришлось привлечь Аштона.
Со стороны Госдепа это колоссальная ошибка. Аштон не отличался умом и был скучноват, в прошлом он бизнесмен, главное достоинство его — умение делать деньги. Дав ему возможность выступать в роли представителя Администрации, трудно совершить больший просчет. Разве что на это имелись свои резоны.
Вудворду предстояло распять его.
Слушая пустые и уклончивые ответы Аштона, Таннер представлял себе, как через полчаса масса людей в Вашингтоне кинутся звонить друг другу. Предельно вежливые интонации вопросов Вудворда не могли скрыть его растущей неприязни к заместителю государственного секретаря. Чувствовалось, что как журналист он приходит в раздражение и скоро в его тоне появятся ледяные нотки, а от Аштона полетят ошметки. Сделано все это будет, конечно, очень вежливо, но Аштона он разделает, как бог черепаху.
