Маурицио де Джованни - Кровавый приговор
Ричарди всегда думал, что в основе большинства преступлений лежат извращения двух чувств — голода и любви. Он ощущал их присутствие в воздухе вокруг мертвых, которые взывали о справедливости, и вокруг ненависти тех, кто остался жить. Что именно — голод или любовь — стояло за ужасными ударами, растерзавшими тело Кармелы Кализе? Или то и другое вместе?
Нунция выпрямилась, на ее лице снова появилось гордое выражение. Стул резко скрипнул под ее тяжестью.
— А кто вам сказал, что эти деньги были предназначены для меня? Человек может написать на свертке что угодно. По-моему, у вас нет доказательств, и вы ищете, кого обвинить.
Эта реакция тоже была знакома Ричарди и Майоне. Неожиданный поворот, последний бунт.
— Именно так, Петроне. Вы правы, и вы умная женщина. У нас нет доказательств, и нам нужно найти виновного. В противном случае, что мы скажем нашему начальству? Единственное, что у нас есть, — именно этот сверток с деньгами на карамельки. А раз так, знаете, что мы сделаем? Отправим на каторгу вас. Скажем, что вы вымогали деньги у Кализе. А если кто что-нибудь видел, то видел.
Когда Ричарди говорил это, ни тон его голоса, ни выражение лица не изменились.
— И у вас хватит мужества на такое? А моя дочка?
Ричарди пожал плечами и ответил:
— Есть прекрасные учреждения для таких, как она. Там ей будет очень хорошо.
Нунция провела ладонью по лицу и сказала:
— Хорошо, комиссар. Я расскажу вам все, что знаю.
31
Все началось несколько лет назад — наверное, лет пять, потому что ее дочь тогда была еще маленькой. Старуха, измученная болями из-за артрита, больше не могла заниматься мелкими портновскими работами, которыми раньше зарабатывала себе на бедную жизнь. Однажды, летним вечером, она и Кализе сидели на улице, спасаясь от зноя, и каждая рассказывала другой о своих бедах. И Кализе сказала Нунции, что в детстве научилась гадать по картам. Этому ее научила мать, а мать научилась от бабки, бабка от прабабки и так далее, и так далее с очень древних времен. Нунция уже не помнила, кому из них пришло на ум устроить маленький обман.
В то время недалеко от них жила вдова торговца, которая помешалась на своих умерших родных. Дети для забавы выли у нее под окнами. По утрам после этого вдова, которая встречалась с Нунцией возле тележки с зеленью, говорила привратнице, что отдала бы все что угодно, лишь бы еще хоть раз поговорить с мужем. Все что угодно.
С ней Нунция и договорилась. Сказала, что знает женщину, которая может с помощью карт сказать ей все, что та захочет узнать про тот свет. После многих лет откровенных разговоров Нунция точно знала, что хочет услышать эта женщина, и Кармела сказала вдове все это, но понемногу. Сначала пять лир за раз, потом шесть, потом десять.
Когда вдова умерла, счастливая оттого, что соединяется с верной и любящей душой мужа, который простил ей все измены, предприятие «Нунция и Кармела» уже имело около десяти верных клиентов. И слава о гадалке Кармеле расходилась все дальше.
Делалось это так. Человек слышал о Кармеле и приходил к ней. Старуха говорила, что занята и сможет принять его только на следующей неделе, потом записывала имя, фамилию, адрес и причину прихода: любовь, здоровье, деньги. После этого наступала очередь Нунции. Благодаря густой сети привратниц, парикмахерш на дому и уличных торговок, а также с помощью сплетен она через неделю передавала Кармеле сведения, которые были той нужны, чтобы сообщить этому человеку то, что он хотел услышать, по пять лир за одну новость.
— В конце концов, что плохого мы делали? — сказала привратница. — Люди приходили грустные, а уходили счастливые.
В каком-то смысле она и Кармела творили добро.
Теперь имя Кармелы Кализе стало уже хорошо известно, и клиентов было больше, чем гадалка могла принять. Кроме того, Нунция и Кармела начали иногда сами подталкивать судьбу в нужную сторону, чтобы клиенты сильней верили в ответы карт. Встреча с нищенкой или с мужчиной, маленький несчастный случай. Они устраивали эти мелкие и с виду случайные события для клиентов, а те видели в них важные подтверждения, что карты отвечают правду, потому что хотели видеть. Этим занималась Нунция, иногда прибегая к помощи внештатных работников, которые не просили объяснений. Расследования бывали нужны не всегда. В некоторых случаях старуха освобождала Нунцию от работы — как она говорила, потому, что некоторые клиенты сами сообщали ей то, что ей было нужно. Люди любят изливать душу.
Дело шло прекрасно. Заработанных денег оказалось больше, чем им было нужно, чтобы жить лучше и это не бросалось бы в глаза. Денег было столько, что обеим пришлось придумывать, что с ними делать. А в этом городе с лишними деньгами можно делать только одно — отдавать их под проценты.
Эта карусель начала крутиться примерно полтора года назад. Женщина, которая должна была сделать приданое дочери, служащий, чья жена была больна, торговец, у которого были денежные затруднения. Если бы они не вернули долг с процентами, про это узнали бы все: злые языки не пощадили бы никого. Так что вернуть кредит — самый лучший выход.
Маленькая система работала эффективно: два рода деятельности дополняли один другой и прекрасно вращались один вокруг другого. Никаких трудностей не возникало — до нынешних событий.
Нет, она не имеет представления о том, что Кармела делала с деньгами. Об этом старуха молчала. Сама она всю свою часть клала на счет, который открыла на имя дочери в банке на улице Толедо, — маленькими частями, чтобы не вызвать подозрений. Когда Кармела спросила ее о деньгах, то, услышав ответ, сказала покорным тоном, что, в сущности, они больше похожи друг на друга, чем кажется.
И о том, кто мог убить Кармелу, Нунция тоже не имела ни малейшего представления. Кармела со своими картами не представляла угрозы ни для кого. Она никогда настойчиво не требовала от своих должников уплаты долга и всегда давала им дополнительное время. То есть продлевала срок, но за это немного повышала цену. Нунция не знала никого, кто мог быть убить Кармелу, да еще таким образом. Это было невозможно.
— Значит, — заговорил Ричарди, постукивая пальцами по черной тетради, которую держал перед собой на столе, — вы можете добавить имена, адреса и историю ко всем фамилиям, которые записаны здесь, кто бы это ни был — клиенты по картам или должники по ростовщичеству. И рассказать о всех мечтах, которые вы возделывали и выращивали в людях, чтобы они платили вам деньги.
Нунция опустила глаза под осуждающим взглядом комиссара.
— Да. Обо всех.
— Хорошо. Тогда, Майоне, садись рядом с этой синьорой и запиши имена и адреса всех, с кем Кализе виделась в последний день жизни — накануне того дня, когда было обнаружено ее тело. Завтра приведи этих людей ко мне, по одному. Посмотрим им в лицо. Если это ничего не даст, вернемся назад. И будем искать, пока не найдем нужную мечту — болезненную мечту, которая убила старуху. А я ухожу домой: у меня болит голова.
32
В этот вечер Ричарди больше чем обычно была необходима нормальная жизнь — простые движения, обычные и размеренные. Прикосновение к предметам повседневной жизни — стульям, столу, ножам, вилкам и ложкам, еде. Здоровый ум во взглядах, привычные выражения лиц.
Сегодня он достаточно насмотрелся на слезы, ненависть и смерть. Ему не терпелось оказаться у своего окна.
Ему нужно было успокоить Розу, которая не привыкла, чтобы он возвращался домой так рано. Он сказал ей, что завтра у него будет трудный день и потому он хочет отдохнуть подольше.
Он торопливо поел, немного почитал, послушал радио: передавали большие симфонии, которые каким-то волшебным образом всегда успокаивали его. Он закрыл глаза и представил себе кружащиеся в танце пары, одетые как в кинофильмах — женщины в длинных платьях, мужчины во фраках. Они танцевали на ослепительно-белом мраморном полу, двигаясь по траекториям, которые были известны только им самим, и никогда одна пара не задевала другую. Дамы смотрели в глаза кавалерам; одна рука высоко поднята, ее ладонь лежит в ладони партнера; другая рука поддерживает платье.
В темно-красном кожаном кресле, при слабом рассеянном свете лампы с абажуром, он думал о себе и представлял себе жизнь других людей как огромный бал, на котором люди танцуют в одиночку или парами, каждый в своем ритме, и при этом задевают друг друга. А иногда во время танца они сталкиваются, и кто-то падает. В этом случае кто-то, кому это поручено, должен поднимать упавших и наказывать тех, кто стал причиной несчастного случая. Это скверная работа, но все же ее приходится делать.
В обычное время — может быть, на несколько минут раньше — он встал у окна в комнате, которую освещал желтый свет керосиновой лампы. Лампа когда-то принадлежала его матери. В квартире напротив ужин в маленькой столовой подходил к концу. Все уже вставали из-за стола, чтобы после короткого застолья вернуться к своим делам. Кто-то задерживался чуть дольше и выпивал чашку кофе, а самые маленькие дети съедали по куску сладкого.
