Деон Мейер - Тринадцать часов
— Вы правы, — терпеливо сказал Клиффи Мкетсу. Он считал, что у Калени такой характер, потому что она была папиной дочкой. Мбали выросла в полной семье — редкий случай в стране, где отцы не считают нужным воспитывать собственных детей. Ее мать работала медсестрой, а отец получил высшее образование и служил директором школы в провинции Квазулу-Наталь. Сильный человек, лидер, он бережно, но неуклонно внушал единственной дочери высокие идеалы, учил ее справедливости и уверенности в себе. Она привыкла не бояться и всегда выражать свое мнение громко и недвусмысленно. Что ж, дочь хорошо усвоила уроки отца. За это Мкетсу ее и хвалил.
— Знаю. Я всегда права.
— Комиссар попросил, чтобы ему прислали именно вас.
Мбали презрительно фыркнула.
— Это в интересах нашего государства.
— При чем тут государство?
— Мбали, не забывайте: основной источник нашего процветания — туризм. Международный обмен. Новые рабочие места. Туризм — наша самая крупная отрасль промышленности и самый большой рычаг, с помощью которого мы можем развиваться.
Он понял, что нашел нужный тон. Лицо у инспектора Калени разгладилось, руки упали вдоль корпуса.
— Мбали, вы будете осуществлять общее руководство операцией.
— И все-таки, как же будет с остальными пропавшими женщинами?
— Мир несовершенен, — вздохнул Мкетсу.
— Так не должно быть, — заявила Мбали, вставая.
В десять минут четвертого утра Билл Андерсон сидел на двухместном кожаном диване в своем кабинете, обняв правой рукой за плечи плачущую жену. В левой руке он держал кофейную чашку.
Он старался сохранять внешнее спокойствие, но сердце разрывалось от тревоги за дочь. И еще он неотступно думал о родителях подруги Рейчел, Эрин Рассел. Кто передаст им страшную новость? Может, самому позвонить им? Или подождать официального подтверждения? И что он может сделать? Он очень хотел, он должен что-то сделать, как-то помочь дочери, защитить ее, но с чего начать? Ведь им даже неизвестно, где она сейчас.
— Зачем они только туда поехали, — сказала его жена. — Сколько раз я им говорила! Ну почему они не поехали в Европу?
Андерсон не знал, что ответить. Он просто крепче обнял жену.
Зазвонил телефон; в ночной тиши звонок казался особенно пронзительным. Андерсон так спешил, что даже пролил кофе.
— Билл, это Майк. Извини, не сразу удалось разыскать конгрессмена. Он сейчас отдыхает с семьей в Монтиселло. Мы с ним все обсудили, и он немедленно начинает действовать. Во-первых, он выражает сочувствие тебе и твоим близким…
— Спасибо, Майк. Поблагодари его от нашего имени.
— Хорошо. Я дал ему твой номер телефона. Он свяжется с тобой сразу же, как только что-нибудь выяснит. Он намерен звонить и нашему послу в Преторию, и генеральному консулу в Кейптаун, чтобы получить подтверждение и узнать все, что только можно. Кроме того, он знаком с одним сотрудником из ведомства Конди Райс; он потребует помощи также со стороны Госдепартамента. Билл, я знаю, ты голосуешь за демократов, а наш конгрессмен бывший военный. Когда началась первая война в Персидском заливе, он получил повестку и, оставив адвокатскую практику, прибыл к месту прохождения службы. Он человек действия. Поэтому не волнуйся, мы обязательно вернем Рейчел домой.
— Майк, не знаю, как тебя благодарить.
— Оставь, пожалуйста. Не нужно!
— Что делать с родителями Эрин?
— Я думаю то же самое, что и ты, но, прежде чем ехать к ним, нужно получить официальное подтверждение.
— Да, наверное, так будет лучше. А что, если мне попросить о помощи начальника полиции Домбковски? Боюсь, в одиночку я не справлюсь…
— Я позвоню Домбковски, как только у нас будет больше информации. И тоже поеду с вами к родителям Эрин.
Выйдя из ресторана Карлуччи, сержант подошел к патрульной машине, открыл дверцу, взял рацию и связался с участком «Каледон-сквер». К счастью, он попал на того же самого констебля, который прислал его сюда. Сержант сообщил: по словам очевидца, за молодой женщиной гнались двое мужчин, белый и чернокожий. Сейчас никого из них поблизости нет.
— Попробуй пробить по базе их машину, белый «лендровер-дискавери», регистрационные номера кейптаунские, первые три цифры четыреста шестнадцать, больше он не успел заметить. Да и в этих уверен не на сто процентов. А мы тут пока немного осмотримся. — По Аппер-Ориндж-стрит проползла вторая за несколько минут машина муниципальной полиции. Сержант нахмурился. Он вспомнил, что по пути сюда уже видел двух пеших автоинспекторов. Шатаются по улицам просто так. Лучше бы следили за порядком у здания парламента, где проходит митинг протеста! А здесь им что делать? Выискивать тех, кто неправильно припарковался? Или тех, кто купил поддельные водительские права…
Из магазина вышел его напарник.
— По-моему, — заявил он, — тут какая-то разборка из-за наркотиков.
Вуси Ндабени назначил фотографу встречу в хостеле «Кот и лось». Он попросил администратора вызвать к ним Оливера Сэндса.
— И пусть прихватит свой фотоаппарат!
Вскоре Сэндс спустился в вестибюль; вид у него по-прежнему был плачевный.
— Мне нужна фотография Эрин и Рейчел, — сказал Вуси.
— Да, конечно, — ответил Сэндс.
— Можно на несколько часов позаимствовать вашу камеру?
— Карта памяти тоже сойдет, — сказал фотограф.
— Ладно. Сделайте… пятьдесят копий. Только быстро. Мистер Сэндс, покажите, пожалуйста, фотографу, которая из девушек Рейчел Андерсон.
— А вы мне ее вернете? — спросил Сэндс.
— Сегодня размножить не успею, — заявил фотограф.
Вуси долго смотрел на патлатого парня, который не желал идти ему навстречу.
Бенни Гриссел учил его: «Будь жестче».
Но он, Вуси, не жесткий по натуре. Получится ли у него? Придется как-то выкручиваться.
Вуси подавил вздох.
— Ну а как насчет завтра? К завтраму успеете?
— Может, и успею, — кивнул фотограф.
Вуси вынул из кармана телефон.
— Минутку, — сказал он, набрал номер и поднес трубку к уху. Он услышал монотонный женский голос:
«Точное время… десять часов… семь минут… сорок секунд».
— Будьте добры, соедините меня, пожалуйста, с комиссаром Африкой, — сказал Вуси и шепнул фотографу: — Представляю, что будет с комиссаром, если завтра девушку убьют.
«Точное время…»
— Какую девушку? — спросил фотограф.
Оливер Сэндс, потрясенный, переводил взгляд с одного на другого.
«Десять часов… семь минут… пятьдесят секунд».
— Ту, что на снимке. Она прячется где-то в городе, в районе Кэмпс-Бэй. Ее преследуют. Кто-то хочет ее убить. Если фотографии будут готовы только завтра…
«Точное время…»
— Погодите… — сказал фотограф.
— Я перезвоню комиссару, — сказал Вуси, услышав женский голос: «Десять часов восемь минут ровно».
— Я же не знал, — сказал фотограф.
Вуси выжидательно поднял брови.
Фотограф посмотрел на часы:
— К двенадцати… раньше никак не успеть.
Вуси посмотрел на телефон и нажал отбой.
— Ладно. Снимки везите в участок «Каледон-сквер» и передайте Мбали Калени…
И тут зазвонил телефон.
— Инспектор уголовного розыска Вуси Ндабени.
— Здравствуй, Вуси, — поздоровалась Мбали Калени по-зулусски.
— Здравствуй, Мбали, — ответил Вуси на коса.
— Unjani? Как дела? — спросила она по-зулусски.
— Ntwengephi — так себе, — ответил он на коса и тут же перешел на английский: — Где ты?
— На шоссе № 1, еду из Бельвиля. А ты где?
— На Лонг-стрит, но мне нужно, чтобы ты поехала на Каледон-сквер.
— Нет, братишка, сначала я заеду к тебе. Я не могу вести дело, если не знаю, что происходит.
— Что?!
— Комиссар сказал, что операцией руковожу я.
Вуси медленно закрыл глаза.
— Если можно, я тебе перезвоню.
— Буду ждать.
Гриссел вошел в сводчатую галерею, за которой находился вход в дом шестнадцать по Бёйтен-стрит. Здание было выстроено вокруг внутреннего садика с мощеными дорожками между клумбами, с прудиком и купальней для птиц. Войдя в садик, он сразу увидел огромный логотип компании «Африсаунд». Удлиненные, изогнутые буквы — наверное, для большей «африканскости»? Эмблемой компании служила птица неизвестного вида с черной грудкой и желтым горлышком. Птица сидела раскрыв клюв — наверное, пела, радуясь огромному оранжевому солнцу. Когда он собрался войти, в очередной раз зазвонил его мобильник. На экране высветилось имя.
— Вуси? — спросил он.
— Бенни, по-моему, тут какое-то недоразумение.
Патрульная машина с эмблемой муниципальной полиции на дверце остановилась на углу Принс и Бреда-стрит, возле «лендровера», в котором сидели двое молодых людей. Джереми Урсон, сидевший на пассажирском сиденье патрульной машины, опустил стекло и обратился к белому молодому человеку, сидевшему за рулем «лендровера»:
