Деон Мейер - Тринадцать часов
Обзор книги Деон Мейер - Тринадцать часов
Деон Мейер
Тринадцать часов
05.36–07.00
1
В пять тридцать шесть утра вверх по крутому склону Львиной головы взбежала девушка. Под ее ногами громко хрустит гравий, которым усыпана пешеходная дорожка.
Бегунья отчетливо видна на фоне горы; яркие солнечные лучи подсвечивают ее, как прожекторы. Само воплощение беззаботной грации! Темная коса подскакивает на бегу и бьет по небольшому рюкзачку. На ней джинсовые шорты и светло-голубая футболка, оттеняющая очень загорелую шею. Ноги длинные, стройные. Девушка бежит быстро, ритмично, красиво. Типичная молодая спортсменка — крепкая, здоровая, решительная.
Девушка на миг останавливается, оборачивается через левое плечо, и тогда иллюзия развеивается, на ее лице застыл страх. Она не любуется восхитительным видом Кейптауна в лучах восходящего солнца. Она испуганно обшаривает взглядом густые заросли, по-местному фейнбос, и вздрагивает от малейшего шороха. Ее преследователи близко, но она не знает, где они. Девушка выбилась из сил, испытала страшное потрясение. Ей грозит опасность… Она снова пускается бежать. Ноги стерты, в груди жжет, но она несется вперед. Она вымоталась после бессонной ночи и не знает, где спрятаться. Незнакомый город, чужая страна на краю света…
Впереди развилка. Девушка инстинктивно выбирает правую тропинку, которая ведет наверх, к скалистому взлобью Львиной головы. Думать некогда. Сейчас все равно ничего не изобретешь. Она бежит без оглядки. Согнутые в локтях руки движутся ритмично — как поршни, толкающие ее вперед.
Инспектор уголовного розыска Бенни Гриссел спал.
Ему снилось, что он ведет огромный бензовоз. Дорога на автомагистрали между Пэроу и Платтеклофом идет под гору. Он так гонит, что машина не слушается его…
Услышав громкое верещание мобильника, Бенни Гриссел с облегчением вернулся из сна в явь. Разлепил веки, глянул на циферблат радиочасов. Пять тридцать семь утра.
Тут же забыв неприятный сон, он сбросил ноги на пол. Секунду посидел без движения на краю кровати — как человек, собравшийся броситься с обрыва в пропасть. Потом встал и, спотыкаясь, вышел из спальни. По деревянной лестнице спустился вниз, на первый этаж. Мобильник он вчера вечером оставил в гостиной. На голове инспектора дыбились нечесаные патлы. Давно пора стричься! Кроме выцветших спортивных трусов, на инспекторе ничего не было. В голове вертелась одна-единственная мысль: звонок в такую рань не предвещает ничего хорошего.
На экране высветился незнакомый номер.
— Гриссел… — прохрипел инспектор спросонья.
— Привет, Бенни, это Вуси. Извини, что разбудил.
Вуси? Кто такой Вуси? Ах да… Гриссел постарался сосредоточиться, хотя мысли путались.
— Ничего страшного.
— У нас… труп.
— Где?
— На Лонг-стрит. Лютеранская церковь Святого Мартина.
— Что, прямо в церкви?!
— Нет, она лежит снаружи.
— Скоро буду.
Нажав отбой, Гриссел пробежал рукой по волосам.
Инспектор Вусумузи Ндабени сказал «она».
Возможно, просто бездомная. В Кейптауне таких называют берги. Очередная бродяжка перепила или умерла от передоза.
Гриссел положил мобильник рядом со своим недавно купленным подержанным ноутбуком.
Еще не проснувшись как следует, он неловко повернулся и ударился ногой о переднее колесо велосипеда, прислоненного к старенькому дивану. Успел подхватить велосипед до того, как тот завалится на пол. Потом поднялся наверх, в спальню. Велосипед пробил брешь в его скромном бюджете, но о финансовых затруднениях сейчас даже думать не хотелось.
В спальне Гриссел снял трусы. Специфический запах напомнил о том, что случилось ночью. Ах ты!..
Он совершил тяжкий грех. Изменил жене.
Спать совсем расхотелось.
И что на него вчера нашло?
Размахнувшись, он изо всех сил швырнул трусы на кровать, как будто они были в чем-то виноваты, и зашагал в туалет. Сердито откинул крышку унитаза, прицелился и дал струю.
Гравий кончился; бегунья оказалась на асфальтированной дорожке. Метрах в ста впереди увидела женщину с собакой. Девушка зашевелила губами, повторяя одни и те же два слова, но горло пересохло, и ее не было слышно. Она подбежала ближе. Пес крупный, родезийский риджбек. Хозяйке на вид лет шестьдесят, белая, в большой розовой широкополой шляпе, с тростью, с сумочкой на плече.
Пес забеспокоился. Наверное, унюхал исходящий от нее запах страха. Собаки такое чуют. Кроссовки звонко шлепали по асфальту. Девушка остановилась в трех метрах от собаки и ее хозяйки.
— Помогите мне, — задыхаясь, произнесла девушка с сильным акцентом.
— Что случилось? — В глазах женщины затеплилось сочувствие, но на всякий случай она отступила на шаг. Пес зарычал и натянул поводок, стремясь подобраться к незнакомке поближе.
— Меня хотят убить!
Хозяйка пса встревожено огляделась по сторонам:
— Кто? Здесь никого нет.
Девушка обернулась через плечо:
— Они уже близко!
Окинув быстрым взглядом пса и его хозяйку, девушка поняла, что они ее преследователям не помеха. Во всяком случае, здесь, в безлюдном месте, на склоне горы. Женщина и собака их не остановят, только сами окажутся в опасности.
— Вызовите полицию. Пожалуйста! Вызовите полицию! — крикнула она, срываясь с места. Каждый шаг давался ей с трудом: измученный организм требовал отдыха.
Пес рванулся было за ней и один раз гавкнул. Хозяйка натянула поводок.
— А в чем дело?
— Прошу вас, — сказала девушка, переходя с бега на быстрый шаг и с трудом двигаясь по направлению к Столовой горе. — Вызовите полицию, и все!
Пройдя шагов семьдесят, она оглянулась. Ошеломленная владелица пса стояла на прежнем месте, точно пораженная громом.
Бенни Гриссел спустил воду. Вчера он ничего такого не планировал, все произошло само собой. Он не напрашивался… Господи! Почему он чувствует себя таким виноватым? В конце концов, он всего лишь мужчина.
Но он состоит в законном браке.
Если, конечно, их с Анной отношения можно назвать браком. Можно, только в другом смысле… Они не спят в одной постели, не едят за одним столом, живут врозь. Нельзя же так, что Анне — все, а ему — ничего! Чего она ожидала, когда выставила его? Он платит за дом и за съемную квартиру, почти полгода не пьет… Неужели она считала, что он будет все это время хранить обет безбрачия?
Он дал слово не пить и пока держится. Целых сто пятьдесят шесть дней. Больше пяти месяцев упорно борется с зеленым змием. День за днем, час за часом — до самого последнего времени!
Только бы Анна не узнала про вчерашнее! По крайней мере, сейчас. Меньше чем за месяц до того, как истекает срок его ссылки, наказания за пьянство. Если Анна каким-то образом узнает, ему конец. Борьба с собой и невыносимые мучения псу под хвост.
Гриссел вздохнул и подошел к зеркальному шкафчику. Надо почистить зубы. Он посмотрелся в зеркало. Седина на висках, гусиные лапки в уголках глаз, нос картошкой. С такого красавца только картины писать. Маслом.
Гриссел открыл шкафчик, достал с полки пасту и щетку.
И что она в нем нашла, эта Белла? Вчера в какой-то миг ему показалось: она отдалась ему, потому что ей стало его жаль. Но она не на шутку завела его, и он так благодарен ей за ее тихий голос, за пышный бюст, за чувственные губы… Господи, какие у нее губы! На них-то он и запал, с них-то все и началось. Нет, все началось с Лизе Бекман… Какая разница, все равно Анна не поверит!
Господи…
Бенни Гриссел почистил зубы — быстро, но тщательно. Потом встал под душ и пустил мощную струю воды. Скорее смыть с себя запах греха!
Покойница оказалась не бездомной. У Гриссела екнуло сердце, когда он перескочил через остроконечную ограду и увидел лежащее на дорожке тело. Судя по одежде (кроссовки, шорты цвета хаки, оранжевый топик) и очертаниям фигуры, жертва совсем молодая девушка. Она напомнила Грисселу дочь.
По обе стороны узкой бетонированной дорожки росли высокие пальмы. Гриссел увидел большой желтый щит с предостерегающей надписью: «Проезд ограничен. Только для личных автомашин. За последствия не отвечаем». Справа от щита стояла небольшая серая церковь, а за ним, на той же дорожке, распростерлось тело.
Инспектор Гриссел огляделся по сторонам. Какое чудесное утро! Яркое, солнечное, почти безветренное, только легкий бриз с моря. В такое чудесное утро особенно обидно умирать.
Рядом с жертвой стояли Вуси, два неразлучных эксперта-криминалиста по прозвищу Толстый и Тонкий, полицейский фотограф и еще три человека в форме ЮАПС — Южно-Африканской полицейской службы. Сзади, за оградой, на тротуаре толпились сотрудники муниципальной полиции. Какая у них форма! Белые рубашки, щеголеватые мундиры, черные эполеты… Муниципалы очень высокого мнения о себе. Но сейчас они, как и обступившие их зеваки, налегли на ограду и молча глазели на неподвижную фигуру.
