Гэри Ван Хаас - Икона, или Острова смерти
— Что значит «плевать»? А я говорю тебе, что мы за ним проследим. Ну же, заводите этот чертов мотор!
Яхта Майснера спокойно шла против ветра и легко разрезала волны, так что во все стороны от нее, по всей длине, разлеталась пена. Похожая на грациозного белого лебедя, яхта двигалась на полной скорости, огибая мыс. Наш каик тащился сзади и напоминал старый буксир, преследующий океанский лайнер.
Море штормило, поднялся сильный ветер — наше деревянное суденышко валяло по волнам, как бутылку. Мотор пыхтел и стонал; временами казалось, что мы едва движемся. Коварное встречное течение волновало и пенило воду. Яхта скрылась за мысом. Я подумал, что мы ее потеряли.
— Может, пойдем назад, босс? — крикнул Димитри, отворачиваясь от ветра.
— Черт!.. Нет, — сказал я. — Мы обогнем мыс — а если ее там нет, тогда вернемся.
Нос каика прорезал гигантскую волну, и вода окатила палубу. Димитри крайне позабавило то, что Юджин промок. Грек был рожден для этой жизни и наслаждался ею; на море он чувствовал себя в своей тарелке — точь-в-точь как дельфин, несущийся по волнам.
С каждой волной мой желудок как будто подступал к горлу. Мы обогнули мыс и вошли в укромный пролив между Миконосом и Делосом. Здесь было тише.
— Вон она! — гаркнул Юджин, заметив яхту. — Она идет с попутным ветром, прямо на Делос. За ней!
Каик набрал скорость, когда мы вошли в спокойные воды. Димитри знал каждую отмель и с легкостью маневрировал в проливе. Огромная яхта остановилась и бросила якорь. Прежде чем каик приблизился, мы с Юджином нырнули в трюм, Скрывшись от любопытных глаз.
Димитри стоял у штурвала старого каика, словно на капитанском мостике океанского лайнера. Он подбирался все ближе и ближе, с выражением злобной радости на лице, так что, в конце концов, мы смогли разглядеть стоящих на палубе людей. Майснера, в его белой фуражке и льняном пиджаке, было легко узнать. Рядом с ним стоял высокий, бородатый темноволосый мужчина в солнечных очках, просто одетый в джинсы и шерстяной свитер. Был там и третий, смутно мне знакомый, — в шортах, смуглый, с обнаженной грудью. Его светлые волосы развевались на ветру, точно львиная грива. Я быстро вспомнил его имя. Эрик.
В это мгновение раздался выстрел, а потом свист пули и удар. Боковой иллюминатор разлетелся. Мы рухнули на пол.
— Сваливаем отсюда к чертовой матери! — крикнул Юджин.
Послышались еще два выстрела. На яхте включили мотор, и она двинулась прочь. Нас захватил поток, отбрасываемый ее винтами; Димитри отчаянно пытался развернуть каик и уйти под защиту скал.
— Какого хрена это было? — спросил я. — И какие у Эрика дела с Майснером?
Юджин испуганно рассматривал разбитый иллюминатор.
— Не знаю. Но мы, черт возьми, это выясним.
Глава 21
Наша лодка стояла на якоре в тихой маленькой бухте, пока мы не убедились, что яхта Майснера ушла. Мы старались не показывать виду, но всех трясло после случившегося. Даже показная бравада Юджина испарилась без следа, когда до него дошло, что нас могли убить.
Вернувшись в гавань Миконоса за полдень, Димитри пришвартовал каик, и мы, точно усталые солдаты после боя, двинулись, чтобы подкрепиться в кафе.
Ян Холл сидел за столиком с полупустой бутылкой бренди. Я с благодарностью принял у него стакан и надеялся успокоить нервы выпивкой.
— А ты чем-то расстроен, приятель, — сказал Ян. — Что-то случилось?
— Ничего, — ответил я, делая огромный глоток бренди. — Небольшие проблемы с лодкой.
— Наверное, ты слышал, что дело об убийстве закрыто?
Отхлебнув бренди, я взглянул на него.
— Дело об убийстве Ричарда Брайана. Убийцу нашли.
Бармен наполнил мой стакан.
— И кого они обвиняют?
— Обвиняют? В общем, уже никого, старик. Дело закрыто потому, что главный подозреваемый мертв. Говорят, самоубийство. Тело выбросило на скалы. Полиция все еще не знает, что именно послужило причиной смерти — сломанная шея или утопление. Должно быть, парень бросился с утеса. — Ян грустно пощелкал языком. — Жаль, честное слово. Такой молодой и талантливый.
Я потерял дар речи. Гиацинт мертв? Но Ян меня абсолютно не убедил; переодетый человек, которого я видел, совершенно точно не был Гиацинтом. Я допил бренди, извинился и отправился к себе. События развивались слишком быстро и в неожиданном для меня направлении.
Я принялся размышлять, не следует ли мне использовать свою часть денег от продажи амфор для того, чтобы откупиться от Рика Андерсена и отменить сделку. Но потом я задумался, не окажется ли Андерсен столь же опасен, как Майснер? Если учесть, что в его сумке был пистолет… Андерсен не тот человек, который позволит себя дурачить. Он владеет оружием и обладает стальной волей, так что придется смириться. Я оказался инструментом в его руках, и каковы бы ни были мотивы, по которым он хотел получить копию иконы, мне не следовало задавать вопросов. Меня наняли, заплатили, и я должен был работать.
Преисполнившись решимости, я сказал себе, что настало время ехать за некоторыми принадлежностями, необходимыми для работы над иконой. Что касается Линды, то я могу увидеться с ней в Афинах во время показа мод. Самолеты летают с Миконоса в Афины каждые два часа, и если я постараюсь, то вернусь в отель «Хилтон» к обеду целым и невредимым.
Нужно было собрать кое-какие вещи и составить список покупок, необходимых для успешного завершения работы. Я решил провести вечер в Афинах, чтобы воспрянуть духом, — а если повезет, возможно, пригласить Линду на романтический ужин в одном из ресторанчиков в Плаке.
Глава 22
Яркое горячее солнце накалило афинский асфальт. Печально знаменитый nefos — смог, состоящий из автомобильных выхлопов и прочих газов, — висел серым облаком над городом.
Я пробирался по забитым улицам, проклиная все причины, заставившие меня покинуть Миконос. Мое нетерпение достигло апогея, когда наконец перед кофейным магазином «Зонар» я обнаружил столик в тени. Я заказал кофе со льдом и устроился поудобнее, размышляя о том, что если я возьмусь за дело с толком, то проведу в этом безумном городе всего лишь один день. Потом я смогу вернуться на Миконос, овеваемый с моря прохладными чистыми ветрами.
Я просмотрел экземпляр «Интернэшнл геральд трибюн». Обычные новости: споры по поводу общеевропейского рынка, Запад и Восток обмениваются политической похвальбой и смутными угрозами; джихад; загрязнение окружающей среды; СПИД; глобальное потепление и экологические катастрофы.
Мое внимание привлекла статья на второй полосе. Репортеры утверждали, что Ватикан причастен к таинственному исчезновению Эссенского свитка трехтысячелетней давности, привезенного крестоносцами из Святой земли. В статье говорилось, что «коллекционер и специалист по истории Средневековья Ганс Майснер также обвиняет израильскую сторону в сговоре с Ватиканом с целью скрыть содержание древних манускриптов. Представители Ватикана отказались от комментариев».
Я был удивлен и заинтригован. Майснер казался вездесущим. Он бросил вызов сильным мира сего, обвинив Ватикан и Израиль в совместном заговоре?
В следующем абзаце речь шла о том, что историки жалуются на ограниченный доступ к древним свиткам и документам Ватикана. Несмотря на все это, тем не менее я не думал, что Майснер способен творить добрые дела. Встреча с ним не создала у меня впечатления, что передо мной филантроп, противостоящий заговорщикам.
Я решил повидаться с Майснером, надеясь, что он уже вернулся в город.
Такси остановилось перед особняком Майснера, и шофер согласился подождать. Железные ворота оказались запертыми; судя по всему, дом уже какое-то время пустовал. На прилегающей территории я не видел никаких живых существ, даже птицы как будто покинули сад. Вилла определенно была безлюдна. Латунная табличка исчезла со столба.
Я приказал таксисту вернуться в «Хилтон» и позвонил на Миконос, в «Дублинер».
Мне повезло. Юджин только что пришел.
— Где ты, Гарт, черт возьми? Мог бы по крайней мере оставить мне записку.
— Слушай, старик. Приезжай в Афины, как только сможешь. Нужна твоя помощь.
Я рассказал ему о статье в газете и о том, что особняк Майснера закрыт.
— Ух! Он бросил вызов Ватикану? Ну и тип. Кстати, ни за что не угадаешь, о чем теперь сплетничает весь Миконос. А ты говоришь — детективы… Да этот остров ими кишит. Похоже, Рэндольф Фредерикс арестован.
— Фредерикс? — Я не верил своим ушам. — А как насчет того парня, который покончил с собой?
— Слушай меня. Фредерикса обвинили в незаконном владении антиквариатом. Если быть точным — у него нашли амфору примерно пятого века до нашей эры. Он говорит, что выложил за нее «неизвестному» пятнадцать тысяч. Твердит, что его подставили. Копы больше ничего из него не выжали, но прошел слух, что они с Брайаном занимались мошенничеством в международных масштабах… Эй, ты меня слушаешь?
![Анатолий Бергер - Состав преступления [сборник]](/uploads/posts/books/257609/257609.jpg)
