Тесс Герритсен - Считать виновной
– Миранда! – Голос звучал уже совсем далеко, из другого мира, иной вселенной. И это было ужаснее всего – умереть в одиночестве, не получив даже последнего утешения…
Только бы коснуться его руки…
Она в последний раз подалась вперед…
И натолкнулась на его руку. Его пальцы мгновенно сжали ее запястье и потянули. Прикосновение чудесным образом придало сил. Она даже поднялась на колени.
– Вот… – Миранда закашлялась, но все же протянула ему мотыгу. – Подойдет?
– Должно. – Чейз, пошатываясь, поднялся. – Не вставай. Убери голову.
Она слышала, как он захрипел и как металл глухо врезался в дерево. За первым ударом последовал второй… третий… Полетели щепки. Что-то осыпалось ей на голову. Чейз закашлялся. Миранда видела, что он едва стоит на ногах.
Замах. Удар.
И крышка поддалась. В пробоину хлынул прохладный воздух. Но и пламя, получив порцию кислорода, ожило и жадно загудело. Тут и там что-то вспыхивало, трещало, шипело. Миранда припала к полу. Горящая щепка воткнулась в волосы. Она смахнула ее. В нос ударил запах горелого.
Чейз, глотнув свежего воздуха, поднял мотыгу…
Удар!
И крышка рассыпалась.
Миранда почувствовала, как ее отрывают от пола и тащат вверх, через какой-то длинный, темный туннель. Света в его конце она не видела, да и конца тоже. Была только тьма, шум в голове и ощущение боли от вцепившихся ей в руку когтей.
А потом вдруг она оказалась на траве.
И Чейз был рядом, обнимал, гладил волосы, лицо…
Она втянула в себя весь воздух, какой только был. Даже легким стало больно. Закашлялась. Вдохнула еще. И еще. И еще…
Какой же он сладкий! И как пьянит!
Ночь вдруг наполнилась звуками – воем сирен, криками, треском огня. Она оглянулась и похолодела от ужаса – пламя поднималось до неба!
– Боже… Мой дом…
– Мы выбрались, – прохрипел Чейз. – Это главное. Мы живы.
Миранда моргнула – его перепачканное сажей лицо в отсветах пожара напоминало жуткую маску.
Секунду или две они таращились друг на друга, словно еще не веря до конца в чудо.
– Миранда. – Он наклонился и прижался губами к ее лбу, глазам, щеке. От него пахло дымом, потом и отчаянием. А потом обоих разом накрыла волна облегчения, и они, дрожа от шока, вцепились друг в друга.
– Мо? Милая? Ты цела?
Мистер Ланцо в пижаме и тапочках ковылял к ним через лужайку.
– Я боялся, что ты внутри. Говорил этим идиотам-пожарникам, что слышу крики, а они не верили!
– Мы в порядке. – Чейз сжал ее лицо ладонями и крепко поцеловал в губы. – У нас все хорошо.
Где-то лопнуло, как будто взорвалось, оконное стекло.
– Эй! – заорал пожарник. – Всем отойти! Назад! Назад!
Чейз помог ей подняться, и они вместе отступили на лужайку мистера Ланцо. Пожарные разворачивали шланги. Струи воды уже пригибали языки пламени.
– Ох, милая, – вздохнул мистер Ланцо. – Слишком поздно. Его уже не спасти.
И словно в подтверждение его слов, с жутким стоном рухнула крыша. Фонтан огня ударил вверх, разбрызгивая красные и оранжевые искры. Ночное небо вспыхнуло и задрожало.
Все сгорело. Все, что у меня было. Я потеряла дом.
От горя хотелось плакать, от злости – кричать, но Миранда как будто впала в транс. В странном оцепенении она смотрела на огонь.
– Мисс Вуд?
Миранда медленно обернулась.
Рядом стоял Лорн Тиббетс.
– Что здесь случилось?
– Что случилось? А вы, черт возьми, как думаете? – рявкнул Чейз. – Кто-то поджег дом. Когда мы были внутри.
Полицейский посмотрел на Миранду. Она ответила невидящим взглядом. Он повернулся к дому, уже превратившемуся в груду горящего мусора.
– Давайте проедем со мной. Мне понадобятся ваши показания.
– Ну, теперь верите? – спросил Чейз. – Ее пытаются убить.
Лицо Лорна Тиббетса не выразило ровным счетом ничего, оставшись абсолютно бесстрастным, как у картежника из известной поговорки. Некоторое время он рисовал что-то на полях блокнота. Получилась цепочка треугольников, соединенных в некое подобие кристалла. Геометрическое творение геометрически устроенного ума. Закончив, Тиббетс несколько раз щелкнул ручкой, повернулся к двери и крикнул:
– Эллис!
В приоткрывшуюся дверь просунулась голова Эллиса:
– Да, Лорн?
– Ты закончил с мисс Вуд?
– Да. Все записал.
– О’кей. – Тиббетс поднялся и шагнул к выходу.
– Подождите, – окликнул его Чейз. – И что теперь?
– Я поговорю с ней. Эллис поговорит с вами.
– То есть мне нужно рассказать все еще раз?
– Такой у нас здесь порядок. Независимый опрос. Обычная полицейская процедура. – Он заправил в брюки выбившуюся полу рубашки, пригладил волосы и вышел.
Заняв освободившееся место, Эллис Снайп дружелюбно улыбнулся:
– Здравствуйте, мистер Тримейн. Как дела?
Глядя на глуповатое лицо с неизменной щербатой ухмылкой, Чейз невольно подумал, что такого полицейского можно показывать в комедиях.
– Давайте начнем с самого начала, – бодро предложил Эллис.
– С какого начала?
Эллис растерянно заморгал:
– Ну… э… А вы решайте сами.
Чейз вздохнул и машинально взглянул на дверь. Как там Миранда? Что бы ни говорил доктор Стейнер, а следовало бы ее отправить в больницу. Старый хрыч всего лишь перевязал порезанные о стекло руки, обследовал легкие и объявил, что в госпитализации необходимости нет. Чего доктор не принял во внимание, так это ее эмоционального состояния. А ведь человек лишился дома, потерял все имущество и не знает, как жить дальше. Больше всего на свете ей нужны покой, тихое, безопасное место, где можно привести в порядок мысли, обдумать создавшееся положение…
– Ну же, мистер Тримейн. Может, все-таки проявите сознательность и постараетесь помочь?
Чейз снова посмотрел на Эллиса. Спорить с таким совершенно бессмысленно, да и сил уже не осталось. Эллис Снайп напоминал робота, способного лишь исполнять полученную инструкцию. Если понадобится, будет сидеть вот так всю ночь и ждать, пока Чейз соизволит заговорить.
Второй раз за вечер Чейз излагал одну и ту же историю. Начал он с посещения коттеджа, обнаружения признаков незаконного проникновения и секретных досье. Информацией о связи Лорна Тиббетса с библиотекаршей он делиться с Эллисом не стал. Прямого отношения к делу это не имело, да и не все ведь подлежит обязательному разглашению.
Эллис записывал показания мелким, напоминающим кружевные узоры почерком, воспроизвести который человек с нормальной психикой, скорее всего, не смог бы.
Когда Чейз закончил, полицейский задал всего один вопрос.
– В этих секретных файлах было что-нибудь обо мне?
– Ни слова.
Эллис даже не стал скрывать разочарование.
И что дальше, думал Чейз, оставшись один. Пришлют третьего? Происходящее все более и более превращалось в некую сюрреалистическую пьесу, бесконечно повторяющийся кошмар. Минут десять он ждал продолжения, потом, устав от ожидания и исчерпав терпение, отодвинул стул и отправился на поиски Миранды.
Поиски привели в ту самую комнату для допросов, где он увидел ее в первый раз неделю назад. Миранда сидела одна. На щеке у нее темнело пятно от копоти, волосы казались серыми от пепла.
Увидев его, она устало пожала плечами:
– Им бы с грешниками в аду работать.
Он улыбнулся и, бросив взгляд на перевязанную руку, спросил:
– Все так серьезно, как выглядит?
– Нет. Просто для нашего доктора каждая царапина – угроза жизни. – Она посмотрела на торчащие из-под бинтов пальцы. – Я уж испугалась, думала, будет настаивать на ампутации.
– Ампутировать такую милую ручку? Я бы не позволил.
Миранда попыталась улыбнуться, но смогла выжать только невеселую гримасу.
– Вам нужно уехать с острова.
– Не могу. По условиям освобождения…
– К черту условия! Вам нельзя здесь оставаться. Не ждать же следующего наезда или поджога.
– Мне не разрешено покидать территорию округа.
– В этот раз вам повезло. В следующий…
– И что вы предлагаете? – вспыхнула Миранда. – Бежать? Скрываться?
– Да.
– Бежать – от чего? Прятаться – от кого? Я даже не знаю, кто хочет моей смерти! – Крик отскочил эхом от голых стен, и Миранда покраснела, словно устыдившись своей несдержанности. – Уеду и уже никогда не узнаю, от кого бегу, – негромко добавила она. – Жить в неопределенности, страхе. Чувствовать себя загнанным зверем. Разве это жизнь? Просыпаться по ночам от малейшего звука. Прислушиваться, не скребется ли кто в дверь. Дрожать при каждом скрипе половиц. – Она поежилась, опустила голову.
Господи, – подумал он. – И угораздило же меня связаться с этой женщиной. Она – не моя проблема. Я не ее рыцарь на белом коне. Все, что нужно, это выйти отсюда и никогда больше ее не видеть. Никто меня не упрекнет.
И голос, в котором Чейз узнал свой собственный, ответил: Я упрекну.
Он выдвинул стул. Сел напротив. Миранда даже не подняла головы. Не оторвала глаз от потертого стола.
