Кен Бруен - Убийство жестянщиков
Джефф сидел в углу. На столе пиво и виски. Я подошел и сказал:
— Привет.
— Где задержался?
— Не туда свернул.
Он слегка улыбнулся и заметил:
— Как и мы все.
Сына Шона видно не было, так что я заказал пинту. Джефф сказал, что он выпьет двойное «Падди». Я ничего не сказал. Когда я сел, он спросил:
— Закурить есть?
Разумеется, мне хотелось сказать: «Ты снова куришь», — но какая от того была бы польза? Я дал ему прикурить. Он сказал:
— Bay, на вкус дерьмо напоминает.
— Зачем мы курим? Ты ведь не думаешь, что мы получаем от этого удовольствие?
Он выпил свою двойную порцию, помолчал, потом сказал:
— Будешь цитировать Закон об охране общественного покоя и порядка?
— Я? Не думаю.
— Дивно. Ты когда-нибудь слышал о Филе Очсе?
— Гм… нет.
— Он пел народные песни в начале шестидесятых, его обожали в Гринвиче, он был популярнее Дилана. Затем он все потерял, спился. Кончил тем, что спал в бойлерной в гостинице «Челсия», где наверху Леонард Коен раскручивал Джэнис Джоплин. Очс в конце концов повесился в ванной комнате в доме своей сестры.
Я никак не мог догадаться, к чему он ведет, поэтому спросил:
— И о чем это все мне говорит?
— Он написал три замечательные песни — «Вечер с Сальвадоре Альенде», «Распятие» и «Перемены». Веришь, там было все — юмор, политика, сочувствие. Знаешь, сколько замечательных песен написал я?
— Нет.
— Ни одной.
Мы немного помолчали, чтобы это усвоить, потом он сказал:
— Вчера женщина сказала мне, кивком указывая на ребенка: «Они любят музыку», как будто эти дети просто гребаные домашние животные.
Джефф никогда, абсолютно никогда не матерился. Он продолжил:
— Другой заметил: «Они приносят в дом благословение». И мое любимое: «Они все такие любящие». Господи! Я не могу отделаться от слова «монголоид». Со мной что-то не так или это мерзкое слово такое липучее? Что будет, когда она пойдет в школу? Ее ведь станут дразнить, считать умственно отсталой?
Он замолчал, а я сказал:
— Если такое случится, мы сожжем школу.
— Они сказали, что ей нельзя будет выйти замуж.
— Джефф, парень, да ты что? Ей всего три недели, а ты говоришь о замужестве. Поверь мне, брак далеко не сахар.
— Мне с этим не справиться, Джек
— Да ладно.
Он взглянул на меня полными ярости глазами и сказал:
— Я серьезно, Джек. Мне не вырастить ребенка-инвалида.
— Так не расти.
— Что?
— Расти ее, как сможешь, в качестве Серины Мэй.
— Ты уверен?
— Точно. Не задумывайся об умственной неполноценности. Не иди по этому пути. Ты что, думаешь, Кэти и ребенок выживут, если ты исчезнешь?
Он проникся и спросил:
— Что ты собираешься со мной делать?
— Купить тебе выпить и отвести домой.
— А если я буду сопротивляться?
— У меня есть шоковый пистолет.
— С тебя станется.
Самое ужасное заключалось в том, что мне хотелось продолжать пить. Демоны ревели в моей душе, и мне казалось, что Джефф может составить хорошую компанию. Но я взял себя в руки и сказал:
— Ты готов?
— Джек, это пьянство, как ты можешь все время продолжать? Я уже готов.
— По правде говоря, сам не знаю.
По дороге к Шоп-стрит он слегка спотыкался, но в остальном не казался пьяным. Сказал:
— Знаешь, ее не возьмут в монашки.
— Серину Мэй?
— Ну да, они не берут девочек с синдромом Дауна.
— Вот это действительно трагедия. Я был уверен, что ты твердо решил отдать ее в монастырь.
— Все равно, поневоле задумаешься.
— Джефф, не стоит думать, что все такое черное, каким его малюют.
* * *
РОЛЬ ПОЛИЦЕЙСКИХ
На данный момент на службе состоят примерно 11 300 полицейских, задачами коих являются:
1) предотвращение преступлений;
2) защита жизни и имущества;
3) сохранение мира;
4) обеспечение общественной безопасности.
~ ~ ~
Наконец-то я повел Лауру танцевать. Как говорил Джек Николсон: «Да я лучше себе глаза выколю».
Прежде чем податься в Лондон, я жил в гостинице «Бейли». Надо быть старожилом Голуэя, чтобы знать об этой гостинице. Во всяком случае, надо быть старым. Недалеко от Айр-сквер, по направлению к туристическому бюро, сверните налево в маленькую улочку, и вы пришли. Хозяйке было за восемьдесят, но она была хитра и энергична. Горничная Джанет была еще старше. Она подарила мне четки. Вскоре после этого я убил своего лучшего друга. Я вовсе не хочу сказать, что тут есть связь.
Именно Джанет рассказала мне о том, что по субботам в гостинице устраивают танцы. Мне показалось это безопаснее, чем какой-то клуб, кроме того, тут играл живой оркестр. Если считать живым человека за пятьдесят в блейзере.
Я оделся без выпендрежа: темные джинсы, белая рубашка — и выражение глубокого беспокойства. Мы договорились встретиться в гостинице.
— Почему там? — спросила она.
— Чтобы создать атмосферу.
Как обычно, она не поняла, о чем я говорю, но согласилась. Когда я толкнул крутящиеся двери, портье воскликнул:
— Бог мой, Джек Тейлор!
— Как поживаешь?
Я не мог вспомнить, как его зовут, поэтому ограничился вежливым приветствием. Похоже, сработало, потому что он сказал:
— Прекрасно. Я слышал, ты уехал в Лондон.
— Уже вернулся.
— Приятно слышать, Джек
Я с удовольствием уселся в одно из глубоких кресел, стоявших в холле. Сидя в таком кресле, ощущаешь себя шишкой.
Прибыла Лаура в коротком черном пальто. При виде ее ног можно было умереть. Я заметил, что портье оценил ноги по достоинству. Я встал, она меня поцеловала и сказала:
— Сто лет тебя не видела.
Она сняла пальто и осталась в черной кофточке и черной же юбке. Я сказал:
— Господи, ты выглядишь потрясающе.
— Все для тебя, Джек.
Подошел портье и спросил:
— Твоя дочь, Джек?
— Точно, сейчас как раз каникулы между семестрами.
Лаура заказала шерри, а я «Джеймсон». Пора было начинать вечер.
Портье, стараясь загладить неловкость, предложил:
— Может быть, вам будет удобнее в баре?
— Нет.
Я рассказал Лауре про «Бейли». Она сказала:
— А, субботние танцульки. Мой папа сюда ходил.
Оп-ля!
Мы еще немного выпили и поднялись, чтобы идти. Портье отвел меня в сторону:
— Джек, я ничего такого не хотел сказать.
— Забудь.
— Мне вовсе не хотелось бы обижать полицейских.
Я не стал его поправлять. Кроме того, это доказывало, что, вопреки общепринятому мнению, портье знают далеко не все.
Мы с миссис Бейли радостно поздоровались. Она спросила:
— А это кто?
— Лаура Нилон.
— Очень приятно.
Лаура отправилась в дамскую комнату, а миссис Бейли сказала:
— Я слышала, ты женился.
— Да, но не на Лауре.
— Я так и подумала. Для жены она слишком хорошо к тебе относится.
Ирландская лесть лучшего образца. Что-то в ней льстит, но что-то и укоряет. Так или иначе, не дает расслабиться. Она добавила:
— Я не держала тебя за танцора.
— Я и не танцор.
Оркестр меня не разочаровал. Наличествовали и белые блейзеры, и синие штаны. Всем музыкантам было уже далеко за пятьдесят. Нельзя сказать, что они с этим смирились. На всех были жесткие темные парики. А зубы? Да за такие зубы умереть можно.
Они взялись за дело всерьез. Особо усердствовали трубы. Разумеется, репертуар самый массовый. Они где-то что-то слышали и тут же играли, причем со старанием, достойным лучшего применения. От Роя Орбисона, через «Тени» (с реверансом в сторону «Иглз») до Даниеля О'Доннелла. Это был концерт «По заявкам больных» вживую. Обычный порядок: быстрый танец, белый танец, затем снова в темпе. Время от времени пел одинокий вокалист. Сцена погружалась в темноту, прожектор высвечивал певца. Он стоял опустив голову, а голос объявлял:
— Дамы и господа, Элвис Пресли.
Или Крис де Бург, или даже Бадди Холли.
Разумеется, каждый раз один и тот же певец. У него был такой голос, что на передачу «Мы ищем таланты» его не пустили бы даже зрителем. В середине вечера оркестр пошел отдыхать. Как и все остальные, музыканты устремились к бару. Уж так мне не повезло, что я оказался рядом с вокалистом. По нему ручьями тек пот. Он, задыхаясь, спросил:
— Ну как?
— Купить вам выпить?
— Нет, нас тут бесплатно поят.
— Вы это заслужили, замечательное шоу.
— Спасибо, это последнее перед турне.
— Турне?
— Ну да, Канада, потом два месяца в Лас-Вегасе.
Я пытался сдержать дрожь и сказал:
— Повезло.
— И у нас скоро выйдет альбом.
— Да, и как же называется?
— «Величайшие хиты».
