Торкиль Дамхауг - Взгляд Медузы
— По словам Плотерюд, на момент, когда было обнаружено тело, Давидсен была мертва более десяти часов, но менее суток.
— Менее суток… — задумчиво повторил Викен. — Я бы предположил, что следы животного у пруда были оставлены одновременно с тем, как там оказалась погибшая.
Он допил остатки кофе.
— С посторонними нужно держать ухо острым, как хрен, извини за выражение, Нина, ты же у нас такая юная и чистая.
Она ограничилась тем, что удрученно покачала головой.
— Но здесь, среди своих, мы можем продемонстрировать свою изобретательность, — продолжал он. — Да мы просто вынуждены ее демонстрировать, к чертовой матери! Итак, установлено, что на теле Хильды Софии Паульсен остались следы от нападения медведя. Если не считать Шпицбергена, на остальной территории Норвегии медведь крайне редко угрожает людям. А тут нате вам: мы находим эту вторую, Сесилию Давидсен, повреждения на теле которой в точности повторяют те, что мы нашли на Паульсен! Но и это еще не все: во Фрогнер-парке мы находим следы животного, которые в точности соответствуют следам, обнаруженным в Нурмарке! Кто-нибудь из вас может себе представить, чтобы мишка разгуливал по центру Осло?
Он раздвинул губы. Нина не могла понять, улыбается он или изображает животный оскал.
— Нужно подумать и о других версиях. Сигге, вот ты же когда рос, твоим ближайшим соседом был белый медведь.
Исландец нервно хохотнул: шутка Викена не показалась ему удачной.
— Он мог сбежать откуда-нибудь.
— Из медвежьего заповедника? Ближайший от нас — это Халлингдал, больше чем в ста пятидесяти километрах отсюда. Не на автобусе же он приехал?!
Хельгарссон закатил глаза, но Нина Йенсен видела, что Агнес Паянен еле сдерживает улыбку.
— Есть люди, которые держат у себя дома диких животных, несмотря на запрет, — предположила начальница сектора.
Викен несколько раз прищелкнул языком:
— Мне доводилось слышать об удаве на съемной квартире и даже о ящерицах с Амазонки, неожиданно высовывающих башку из унитаза соседа, но вот медведь в спальне! Другие предложения? Арве, ведь это ты у нас знаток диких животных. Можем мы исключить, что во Фрогнер-парке побывал медведь, или не можем?
Арве Нурбакк осмотрелся по сторонам, и Нине показалось, что его взгляд на минутку задержался на ней.
— Медведь сторонится людей, — твердо заявил он. — Невозможно себе представить, чтобы он вдруг заявился в город. Во всяком случае, по своей воле.
— А что значит — не по своей воле? Его мог сюда кто-нибудь привезти и здесь выпустить?
Нурбакк пожал плечами:
— Или так, или, может, жертву переместили после того, как ее ободрали медвежьи когти.
Викен кивнул:
— Под ногтями у Хильды Паульсен найдена штукатурка, которой, возможно, были покрыты стены какого-то подвала. И тело, может быть, в лесопарк подкинули. Но ведь там же и следы есть!
Арве Нурбакк потыкал ручкой в лист бумаги, будто передавал сообщение азбукой Морзе:
— Я как раз об этом думал. Каждый след, очевидно, оставлен медвежьей лапой, но похоже, что все эти следы от задних лап. То есть зверь должен был все время ходить на задних лапах.
— Как в цирке, — прокомментировал Викен.
Нурбакк удостоил их улыбкой:
— Медведь может подняться на задние лапы, когда почует возможную опасность. Он делает это, чтобы дальше видеть и четче уловить запах опасного объекта. Иногда это выглядит так, будто мишка танцует. Но как только он решит напасть или, наоборот, убежать, он тут же опускается на все четыре лапы. Тут вот еще что — как-то чудно он двигался. Следы оставлены на участке длиной метров двадцать, потом они теряются в воде. Но обе лапы он ставил уж очень близко одну от другой. К тому же ни одного следа не обнаружено ни дальше по берегу, ни на другой стороне. Куда же он мог деться?
Вопрос так и остался висеть в воздухе, когда через пару минут оперативное совещание закончилось.
Нина Йенсен еще раз проглядела все документы со свидетельскими показаниями, снятые по делу об исчезновении Паульсен. Она внимательнейшим образом перечитала показания мужчины, который обнаружил тело. Вернее, это его собака обнаружила тело. Пятнадцать человек подтвердили, что видели Паульсен в лесопарке в тот день, когда она пропала. Йенсен записала их имена себе в блокнот. Последним, кто ее видел и был уверен в том, что не обознался, оказался врач Аксель Гленне, который сам позвонил в полицию через пару дней после исчезновения женщины. Нина откинулась на спинку кресла, задумалась. Какая-то мысль не давала ей покоя. Она выглянула в окно, посмотрела на заросли лещины и крыши домов. Что-то важное она упустила. Она пошуровала мышью, чтобы разбудить погасший экран компьютера, и еще раз прошлась по всем документам. Нашла запись показаний мужа Сесилии Давидсен, он приходил давать свидетельские показания в полицейский участок Майурстюа. Хендрик Давидсен забил тревогу через пару часов после того, как жена должна была вернуться из больницы, ее мобильный не отвечал. У нее совсем недавно выявили онкологическое заболевание, и через несколько дней ее должны были оперировать. Муж опасался, что у нее мог быть шок. А, вот то, что искала Нина: участковый врач Сесилии Давидсен. По словам мужа, он оказывал ей всяческую поддержку и его фамилия была Гленне.
27
Вторник, 16 октября
С самого утра повалил снег. Совершенно неожиданно для всех, в том числе метеорологов, которые предсказывали дождь.
Сигни Брюсетер стояла на ступенях перед входом в дом и с тоской разглядывала белые поля, простиравшиеся до самой деревни, расположенной ниже по склону. Она не любила зиму: зима и так всегда тянулась слишком долго, а тут уже с середины октября все мело да мело. Ее дом стоял в самом конце проселочной дороги, почти в двух километрах от шоссе. Фермер, который обычно расчищал дорогу от снега, был надежным человеком, но что делать, если он заболеет или если у него трактор не заведется и его придется отбуксировать в мастерскую? Мысль о том, что она окажется отрезанной от мира здесь, на краю леса, заставила Сигни содрогнуться и горько пожалеть о том, что она переехала в эту глушь. Она плотнее закуталась в толстую шаль, торопливо перебежала двор и открыла ворота гаража. Зимние шины она хранила на бензоколонке в Омуэне — хозяин был ее знакомым, с ним она всегда могла договориться, и он готов был переставить ей покрышки по первой просьбе. Так что сейчас главным было добраться до шоссе и потом преодолеть семь километров до бензоколонки «Эссо».
К счастью, снежок падал легкий и еще не подморозило. Но все-таки на спуске она предпочитала ехать на первой передаче. В новостях передали новую информацию об убийствах в Осло. Она уже не желала больше ничего слышать об этом, но все-таки не смогла себя заставить выключить радио. Пока нет никаких подозреваемых, сказал диктор, а дальше последовало интервью с женщиной, занимавшей какой-то высокий пост в полиции, какой-то Пая-что-то: «Мы внимательнейшим образом относимся к тем сигналам от населения, которые к нам поступают, и просим всех, кто может что-либо сообщить, обращаться к нам». Сигни не понравился ее голос, пронзительный такой. «Да, с большой долей уверенности мы можем утверждать, что между двумя этими делами наличествует связь. Но ни одна из жертв не была убита медведем». Как-то высокомерно она говорила. «Нет, ни в коем случае. В этой связи представляется абсолютно безосновательным требование превратить Южную Норвегию в зону, свободную от медведей».
Дальше в новостях пошла речь о бомбе, взорвавшейся в автомашине где-то в Ираке. Сигни выключила радио и попыталась разглядеть что-нибудь сквозь белые хлопья, так и валившиеся на лобовое стекло. «Не справляются они, — тяжко вздохнула она. — Совершенно не представляют, как быть». Она всю ночь не спала. Скоро у нее кончатся и хлеб, и кофе, а она не успевает заскочить в магазин. Она согласилась выйти на внеочередное дежурство. Метте Мартин всегда была приветлива и любезна, но было совершенно ясно, что она ожидает от Сигни, чтобы та выходила на работу по первому же требованию, если кто-то заболеет. Так и бывает, когда живешь одна и некому о тебе заботиться. Но эти послеобеденные дежурства были уж совсем некстати, потому что домой она успевала вернуться не раньше восьми, и тут уж было поздно приниматься за готовку. У нее оставалась миска супа со шпинатом, можно будет разогреть его и сварить пару яиц.
Рогера Охейма, хозяина бензоколонки, Сигни без колебаний назвала бы человеком с большим сердцем. Он, оказывается, двоюродный брат Осе Берит Нюторпет, вместе с которой она работает в Рейн-коллене. Он всегда подмигивает Сигни: хотя ему, должно быть, уже около шестидесяти, он остается дамским угодником. Да, кто-то рассказывал, что он недавно в очередной раз стал отцом. И сейчас, когда Рогер увидел, в каком она отчаянном положении, он отложил все свои дела, чтобы разобраться с ее покрышками, без которых она не смогла бы передвигаться в такую погоду.
