Джеффри Дивер - Адская кухня
Это была еще одна перефразированная реплика из неснятого фильма Пеллэма. На бумаге она выглядела лучше, чем озвученная вслух. Впрочем, быть может, все дело было в обстоятельствах.
Какое-то время Ломакс молчал.
— Хочешь узнать, чем женщины отличаются от мужчин? — наконец спросил он. — Женщины ломаются очень легко. Мужчина может держаться несколько дней. Но сто́ит хорошенько наорать на женщину, и она сразу же начнет причитать: «Да-да, это я все сделала, только не делайте мне больно, только не делайте мне больно. Я это ненарочно!» Или: «Я не думала, что кто-нибудь пострадает.» Или: «Меня заставил мой ухажер.» Одним словом, женщины ломаются очень легко.
— Когда я следующий раз увижусь с Глорией Штайнем,[39] я обязательно ей это передам.
— Опять глупые шутки. Приятно видеть, что ты можешь шутить в таком положении. Но, быть может, тебе все же лучше послушать то, что я скажу. Я обязательно сломаю твою знакомую — тем или иным способом. Мне наплевать, как именно. Томми, я это говорил?
Здоровенный верзила бесстрастно произнес:
— Нет, я ничего не слышал.
Тощий молчаливый полицейский, сидящий рядом с Пеллэмом, внимательно смотрел в окно на подростков, играющих с пожарным гидрантом. Он, несомненно, тоже ничего не слышал.
Ломакс продолжал:
— Я обязательно остановлю этого психопата, и в твоих силах облегчить участь Вашингтон и попутно спасти уйму невиновных. Поговори с ней по душам — ай-ай-ай, ни слова больше, мистер Везунчик. Тони, расскажи ему о том, что произошло сегодня утром.
— Пожар в метро на станции «Восьмая авеню».
Ломакс снова обернулся к Пеллэму.
— Томми, и много пострадавших?
— Шестнадцать, — ответил помощник.
— Так серьезно?
— Да, босс. Четверо в критическом состоянии. Один, если верить врачам, не вытянет.
Взглянув на улицу, Ломакс повернулся к водителю.
— Заезжай сзади. Я не хочу, чтобы нас увидели.
Все трое оставались серьезными и мрачными — из них двое весили больше Пеллэма фунтов на пятьдесят каждый. И тут до него стало доходить, что хотя они его не пристрелят, его могут избить до полусмерти. Причем, вероятно, сделают они это с превеликим удовольствием. А заодно разобьют видеокамеру стоимостью сорок тысяч долларов — чужую.
— Знаешь, какое дело мы называем простым? — спросил Ломакс. — То, в котором есть убедительные улики и свидетели?
— Верняком, — подсказал Томми.
Свесившись к Пеллэму, Ломакс продолжал:
— А как мы называем дело, которое нам никак не удается распутать?
— Глухарем? — высказал догадку Пеллэм.
— Мы называем его загадкой, мистер Везунчик. Так вот, именно с этим мы сейчас и столкнулись. С неразрешимой загадкой, твою мать. Мы знаем, что твоя дамочка наняла этого ублюдка, но не можем найти никаких следов. И я просто не знаю, что делать дальше. Так что у меня нет выбора. Мне не приходит в голову ничего кроме того, чтобы начать выбивать дурь из нашей дамочки. Томми, я это говорил?
— Вы ничего не говорили.
— А если и это не поможет, мистер Везунчик, я начну выбивать дурь из тебя.
— Из меня.
— Из тебя. В момент возникновения пожара ты находился в здании — а может быть, ты должен был обеспечить Вашингтон алиби? А сейчас ты слоняешься по району, задаешь вопросы, сбиваешь с толку свидетелей своей долбанной камерой. У тебя уже было тесное знакомство с полицией — я это нутром чую. И если хочешь знать мое мнение, тебе это знакомство совсем не понравилось. Так что перед тем, как начать вытрясать душу из Вашингтон и из тебя, я хочу задать тебе прямой вопрос: каков твой интерес во всем этом деле?
— Очень простой. Вы арестовали невиновного. Заставить вас как можно скорее это понять — вот мой интерес.
— И ты хочешь добиться этого, уничтожая улики? Запугивая свидетелей? Мешая следствию, твою мать?
Пеллэм взглянул на тощего полицейского, который сидел рядом с ним. Тусклая, бесцветная личность. Такого можно было бы принять за бухгалтера. Или, если уж он обязательно должен был быть полицейским, за сотрудника отдела собственной безопасности.
— Позвольте и мне, в свою очередь, задать вам несколько вопросов, — сказал Пеллэм. Брандмейстер поморщился, но Пеллэм продолжал: — Зачем Этти Вашингтон было поджигать весь дом, если у нее страховка только на собственную квартиру?
— Потому что она наняла долбанного психопата, который не может держать себя в руках.
— Да, кстати, а зачем ей вообще кого бы то ни было нанимать? Разве она не могла устроить у себя в квартире пожар?
— Слишком подозрительно.
— Но у вас ведь все равно возникли подозрения.
— Все равно это не так подозрительно, как если бы она просто сожгла свою квартиру. К тому же, Вашингтон не знала о базе данных мошенничеств со страховками.
— Во время пожара Этти лишилась всего своего имущества.
— Какого всего имущества? Старой мебели и прочей рухляди на общую сумму тысяча долларов?
Пеллэм не сдавался.
— Ну а ее отпечатки пальцев? Это вы как объясните? Вы хотите сказать, Этти наняла сумасшедшего поджигателя и вручила ему бутылку со своими отпечатками пальцев? И вам не кажется странным, что именно этот осколок с ее отпечатками при пожаре не расплавился, превратившись в лужицу стекла?
— Томми, какой вопрос я должен задать сейчас этому типу? — устало спросил своего помощника Ломакс.
Тот, задумавшись, ответил:
— Лично мне захотелось бы узнать, откуда он узнал про отпечатки Вашингтон на осколках бутылки.
— Ну? — вопросительно поднял бровь Ломакс.
— Удачная догадка, — ответил Пеллэм. — Под стать прозвищу, которое вы мне дали.
— Сверни здесь, — обратился к водителю Ломакс.
Машина сделала резкий поворот. И остановилась.
— Томми, — многозначительно произнес брандмейстер.
Помощник обернулся, и Пеллэм внезапно обнаружил у своего виска дуло огромного пистолета.
— Господи…
— Пеллэм, придется объяснить тебе парочку прописных истин. Мы, брандмейстеры, не имеем никакого отношения к полиции. Следовательно, нас не волнуют порядки и правила, установленные для департамента полиции. Мы можем носить любое оружие, какое нам только вздумается. Томми, что за пистолет у тебя в руке?
— Тридцать восьмого калибра, под патрон «магнум». Я предпочитаю с более тяжелой пулей.
— Для того, чтобы более эффективно запугивать невиновных, так? — уточнил Пеллэм. — Вы к этому ведете?
Помощник убрал пистолет. Рассмеявшись, Пеллэм покачал головой. Он знал, что бить его никто не будет. Этим ребятам меньше всего на свете были нужны наглядные свидетельства нанесения телесных повреждений. Томми посмотрел на Ломакса; тот пожал плечами.
Пистолет исчез в кармане верзилы. Ломакс и его помощник выбрались из машины. Огляделись по сторонам.
Пеллэм уже начал думать о том, чтобы высмеять вслух их неуклюжую попытку блефа, но тут его тощий сосед вонзил ему за ухо свой костлявый кулак с зажатой стопкой десятицентовых монет. У Пеллэма в голове взорвалась вспышка боли.
— Господи… боже мой…
Еще один удар. Пеллэм налетел лицом на стекло. Ломакс и Томми сосредоточенно рассматривали мусорные баки, задумчиво кивая.
Прежде чем Пеллэм успел поднять руки, защищаясь, тощий полицейский нанес ему еще один жестокий удар. Вспышка желтоватого света перед глазами, оглушающая боль. У Пеллэма мелькнула мысль, что рассмотреть ссадину и опухоль под волосами будет практически невозможно.
О наглядных свидетельствах можно забыть.
Бросив завернутую в бумагу стопку монет в карман, тощий полицейский откинулся назад. Вытерев слезы боли, Пеллэм повернулся к нему, но прежде чем он успел что-либо сказать — или замахнуться и сломать ему челюсть, — дверь открылась, и Ломакс вместе с Томми вытащили его из машины и швырнули на мостовую.
Пеллэм ощупал голову. Крови не было.
— Я это не забуду, Ломакс.
— Что не забудешь?
Томми потащил Пеллэма в пустынный переулок.
«И никаких свидетелей», — только и успел подумать Пеллэм.
Ломакс прошел следом за ними футов тридцать. Подал знак Томми, и тот прижал Пеллэма к стене, в точности так же, как уже делал это в больнице у палаты Этти.
Пеллэм пытался вырваться, но тщетно. Ломакс сунул руки в карманы и произнес тихим голосом:
— Я уже десять лет работаю старшим брандмейстером. Мне довелось повидать много поджигателей, но я никогда не встречал никого похожего на этого ублюдка. Он просто сумасшедший. Совершенно неуправляемый, и дальше становится только хуже. Мы должны его поймать. Итак, ты будешь нам помогать?
— Этти его не нанимала.
— Хорошо. Раз ты так хочешь.
Пеллэм стиснул кулаки. Без драки он не сдастся. В этом случае его арестуют за сопротивление сотрудникам правоохранительных органов, но, похоже, арестуют его в любом случае. Сначала Томми, надо будет попытаться сломать ему нос.
