Клод Изнер - Всюду кровь
– Они выглядят вполне сытыми. Кто же говорит подобные глупости?
– Говорил. Больше не говорит. Теперь она вообще ничего не может сказать. В ящик сыграла – и все тут.
– Вы о ком?
– О консьержке с четвертого этажа. Потрясающее преступление! Вы что, не слышали? О нем даже в газете писали. Убийцу так и не нашли. Сначала он натянул ей на голову пакет, чтобы она поутихла, а потом распотрошил ей живот, чтобы убедиться, что она отправилась к праотцам. Наверняка у него были с ней свои счеты, потому что из квартиры ничего не пропало – во всяком случае, ничего заметного. Хотя, может, у нее и были где-нибудь припрятаны какие-то сбережения.
Голос Бурдуэна становился все тише – явно из-за нехватки горючего. Миро жестом попросил у бармена стакан вина и очередную кружку пива. Бурдуэн тут же окунул усы в пивную пену. Тяжело дыша, он продолжил гнусавым голосом:
– Или же у него были счеты с ее книгами. Потому что с ними он тоже расквитался.
– О чем вы говорите?
– А вот о чем! У Багу на пузе лежали две книги, и обе изодраны в клочья, будто бы над ними кошки поработали! Я первый это увидел, это я выбил дверь, еще до приезда полицейских, ведь у нас газ, тут никогда не знаешь, что может случиться.
– Что за книги?
– Думаете, я знаю? Хотя погодите-ка! Жюль В… В…
– Верн?
– Кажется, да. И еще этот, Ж… Жан Вальжан. Но только тсс. Об этом нельзя говорить. У полиции везде глаза и у… уши! Они из меня всю душу вытащили, потому что все в доме знали, что мы с ней друг друга… на дух не переносим. Она натравила на меня Об… общество защиты животных!
Бурдуэн совершенно опьянел, Миро тоже слегка захмелел. Он видел, что больше ничего не добьется от этого пьянчужки. Он махнул бармену банкнотой. Бурдуэн кивнул, бормоча:
– Правильно делаете, что платите наличными. Говорят, из окон дома, который напротив банкоматов, можно в бинокль разглядеть номер карточки. Они теперь на все способны. Надо запасаться биноклями!
Миро сделал глубокий вдох. Свежий воздух вернул ему уверенность в себе. Он был рад, что сумел сбежать от парочки Манжен – Бурдуэн, но еще больше радовался тому, что осоловевший Бурдуэн его не узнал. Над крышами собирались тяжелые черные тучи – еще один повод для радости: Миро понимал, что скоро пойдет дождь. Если повезет, лить будет до самого вечера, и тогда он сможет не терзаться из-за того, что прогулял работу.
На улице Манен он купил себе сэндвич с тунцом, дошел до парка Бютт-Шомон, уселся на скамейку у озера и принялся медленно жевать. В голове у него возникали и тут же рассыпа2лись гипотезы – одна бессмысленнее другой. «Я смотрю слишком много фильмов, я слишком много читаю, так и с ума можно сойти».
По водной глади ударили крупные капли. Миро вернулся на улицу Манен и спрятался в первой попавшейся ему на пути телефонной будке. Ливень отрезал его от мира: он представил себе, что его корабль потерпел крушение, что его несет по волнам на обломке разбитого судна. Настойчивое, упорное желание ухватиться за единственного человека, видеть которого ему хотелось, оказалось сильнее нерешительности. Он набрал номер Лоры. У нее было занято.
Он не мог оторвать глаз от телефонной трубки. Стук дождя по стеклу напомнил ему о том, что он напрочь забыл. «Дождь… телефон… Шарлин Кросс… Вспомни, как в прошлый вторник тебе позвонила Шарлин Кросс: тогда тоже шел дождь…» Миро так разволновался, что не сразу смог сконцентрироваться. «Я прочла ваше объявление… Меня зовут Эмильена Багу…» – «Багу, Багу, Багу». Он машинально повторял фамилию, пока она не потеряла всякий смысл: «Багу, рагу, могу, смогу, Багу Эмильена, у которой никто никогда не снимал комнату. Эмильена Багу, семидесяти четырех лет, вдова, мертвая, убитая так же, как и Ролан: детали совпадают слишком точно, чтобы считать это случайностью, пластиковый пакет на голову, нож в живот. Безумие какое-то. Что у них могло быть общего? Что могло связывать торговца книгами и брюзгливую привратницу? Думай, соображай, это очень важно… Да, но при чем здесь я, какова моя роль в этой неразберихе? Мне нужно вспомнить все в точности. Телефон. Что сказала эта безумная Шарлин Кросс, когда позвонила мне? “Меня зовут Эмильена Багу. Я приходила к вам на набережную, у меня есть на продажу старые книги, романы Жюля Верна с золотым обрезом… почти все собрание, кроме одного тома”.
“Кроме одного тома!” Неплохо, Миро».
Шарлин Кросс сказала: «Кроме одного тома». Еще она утверждала, что не знакома с рыжеволосой женщиной; тогда откуда она могла знать, что эта женщина решила уничтожить все экземпляры «Двадцати тысяч лье под водой», которые только попадутся ей под руку? Единственный возможный вывод таков: они действуют заодно, они вовлекли его в тщательно спланированное, заранее обдуманное преступление. Интересно, они случайно выбрали фотоателье Лоры? Или оно – тоже часть плана?.. Лора тоже связана с ними, тоже играет свою роль?
Миро закрыл глаза. «Нет, этого не может быть. Она мне нужна, я должен верить в нее».
Склонившись над прилавком, Лора придерживала одной рукой телефонную трубку, в другой руке у нее был контрольный лист с миниатюрами снимков, которые она внимательно рассматривала.
– Когда он выйдет?.. Это просто потрясающе, Бетти, не могу поверить, ты совершила чудо… Да, да, конечно. Смотри, сейчас я закончу работу, зайду за платьем на улицу Вавен. Можем встретиться в «Ле Дом» в районе трех, годится?.. Тогда до скорого, целую.
Лора положила трубку, включила автоответчик и спустилась по ступенькам, которые вели в лабораторию – ее тихую гавань, где она всегда могла укрыться от внешнего мира.
Она включила увеличитель, выждала десять секунд, сняла фотобумагу с рамки и опустила ее в ванну с проявителем. Увидела, как под слоем жидкости в ванне медленно проступает силуэт мужчины, снятого в три четверти оборота. То, что изображение возникало из ниоткуда, всегда казалось ей волшебством: она испытывала восторг сродни тому, что испытывает ребенок, глядя на фокусника.
Она быстро обработала снимок закрепителем, зажгла свет, промыла фотографию под проточной водой. Под тонкой струей воды облокотившийся на парапет набережной Миро мечтательно смотрел на Сену.
Лора услышала, как вдали зазвонил телефон, как ее голос попросил оставить сообщение, как за этим последовала тишина. Пожав плечами, она повесила фотографию рядом с другими сушащимися снимками. Внимательно изучив их, она пришла к выводу, что наконец-то сумела добиться нужного впечатления. Безлюдные улицы, пустые скамейки, голые дворы – на всех снимках лежала едва заметная печать неудовлетворенного желания. Их будто бы связывала воедино грустная тихая музыка, они напоминали ее саму.
До встречи с Бетти Грин Лора никогда никому не показывала свои работы. С Бетти она познакомилась три месяца назад на выставке работ Романа Вишняка[48]…
– Волнующе, правда? Этот человек сердцем чувствовал жизнь. Великий художник.
Голос у незнакомки был хриплый, она говорила с сильным американским акцентом, который пыталась смягчить, раскатисто произнося все «р». Лора тогда внезапно почувствовала отчаяние. Чего стоили все ее поиски, пробы, усилия по сравнению с этими потрясающими фотографиями? Мужчины, женщины, дети на них были сняты более шестидесяти лет назад, но продолжали жить и сегодня, улицы на снимках были наполнены вечерней суетой и шумом. Как ей найти собственный путь, как научиться открывать внутренний мир ей подобных, передавать их чувства и мысли?
– Вы тоже снимаете? – спросила незнакомка.
Лора мрачно кивнула.
Позже она так и не сумела объяснить себе, почему согласилась показать Бетти свои фотографии. Может быть, ей хотелось убедиться в том, что они действительно чего-то стоят? Она с ужасом услышала, как Бетти говорит, что у нее и правда талант. Эта женщина, эта незнакомка убеждала Лору, что ей следует работать, снимать, идти до конца.
Лора поднялась в квартиру, разделась и прошла в ванную, чтобы посмотреть на себя в зеркало. Она провела руками по груди, бедрам, обняла себя за плечи. Громко произнесла: «Я теперь совершенно новый человек». Пристально глядя на свое лицо, она спрашивала себя, насколько оно отражает ее истинное «я», скрытое в самой глубине ее сердца.
Кто ты? Обманщица? Мошенница? Действительно ли тебя можно любить? Возможно, тебе уже пора повзрослеть?
Ее истинное «я» этого вовсе не хотело.
Одевшись по-спортивному, она взглянула на часы: сейчас два, время есть, она пойдет пешком. Небо было чистым, однако она надела непромокаемый плащ, сунула в сумку туфли, вышла и направилась в сторону улицы Кювье.
Она не могла устоять. Риск добавлял игре остроты, подхлестывал ее воображение. Девушка поправила наушники. Миро прошел в каком-нибудь полуметре и даже не заметил ее. Да и кто вообще способен заметить обычную невысокую женщину, похожую на тысячи других обычных невысоких женщин в обычной униформе – джинсы, свитер, кеды, рюкзак?
