Мартин О'Брайен - Убийство по французски
Но ведь точно, думала она, наступает время, когда он может со спокойной душой передать дела. Лоран, их старший, прекрасный администратор, терпеливо ждет, выполняя мелкие поручения, а их второй сын, Люсьен, вот-вот получит диплом МВА в Фонтенбло. Оба мальчика прирожденные финансисты и рисковать умеют, как и отец.
Новое поколение, думала Селестин. Конечно, наступил момент, когда Поль, как в прошлом ее отец, должен отойти в сторону. Их позиции в компании сильны, стоимость акций обеспечена. А он все еще держится за свое. В один из дней, боялась она, его хватит удар или сердечный приступ, или он поедет и разобьет свою модную машину и все закончится прежде, чем они смогут начать свое совместное будущее.
Селестин встала из-за бюро и подошла к камину. Над ним на закопченной каменной доске был вырезан герб семьи Валадо — три оливы и пара жерновов, начальный источник их богатства. Пять поколений с тех пор, как этот герб был врезан в камень, семья живет здесь, в этом элегантном, старом bastide[25] в пригороде Экса. Селестин любила его величавость, простор, гостиные с высокими потолками и стертые каменные полы. Семейную мебель и портреты. Сады и виноградник. Она живет здесь пятьдесят два года, с матерью и отцом, теперь с Полем. И вот сейчас, неожиданно, дом показался пустым. Холодным. Не только потому, что Поля никогда не бывает здесь, а потому, что она поняла — он просто слишком велик для них. Их время здесь прошло. Просто не стало смысла дальше откладывать. Надо переходить к следующему этапу. Время позволить Лорану или Люсьену с их семьями въехать сюда, как сделали они с Полем.
Только вот для Поля все как обычно — бизнес, бизнес, бизнес...
Или то, или...
Дверь кабинета открылась, и в нее протиснулся муж, надевая пиджак и перекладывая кейс из руки в руку, чтобы попасть в рукава. Селестин подошла к нему, помогла расправить воротник.
— Трудный день? — спросила она, идя за ним через комнату в прихожую.
— Как все остальные, дорогая. Нет упокоения для грешников.
У парадной двери Баске обернулся, чтобы обнять жену. От него пахло карамельками с кашу. Кейс, который был у него в руке, слегка задел ей ногу.
— Я вернусь поздно. Обед с ребятами-планировщиками, — сказал он. — На твоем месте я бы не стал меня дожидаться.
И он снова ее поцеловал.
— Поль...
— Да? — отозвался он, открыв пультом замки на дверях своего серебряного «порше», забросив кейс на пассажирское место и сев за руль.
Она сошла по ступеням за ним.
— Просто...
Фазилло. Воскресенье. Может, попробовать прижать его?
— Да? — повторил он, приоткрывая окно.
Но она уже передумала.
— О, ничего. Ничего. — А потом добавила для убедительности: — Просто будь осторожен, слышишь? Не езди слишком быстро в этом, в этом...
— «Порше», — со смаком подсказал муж. — Это «порше», дорогая.
Подмигнув, он завел двигатель. Селестин, отойдя к ступеням, махала ему рукой, пока он ехал по подъездной дорожке.
— Прошу тебя, Боже, присмотри за ним, — помолилась она, потом повернулась и поднялась по ступеням в дом.
27
Дом находился посередине одной из трех террас, вырубленных на склоне горы и образующих пыльную, выжженную солнцем площадку в северной части Йера.
Один из команды Жако, фотограф Шевэн, работая с телефонными справочниками, нашел фамилию Монель и адрес и передал их по телефону Жако и Гасталю как раз в тот момент, когда тем удалось отделаться от банды репортеров возле «Аква-Сите».
— Н-н-ничего в марсельском справочнике, босс. Ничего в Тулоне. И, по словам Д-Д-Дежарта, ничего в Салон-де-Вит-ри. А вот в Йере. Только один человек с фамилией Монель. Жильбер. Адрес есть.
— Он наверняка на работе, — сказал Гасталь, прогуливаясь рядом с Жако у передней дверцы автомобиля и поглядывая на дощатое строение на площадке. — Перед тем как проделать этот путь, следовало позвонить. Или направить сюда местных ребят.
Жако промолчал. Он все еще сердился на Гасталя за неуместные комментарии для прессы в «Аква-Сите». Придется жестоко расплачиваться за этот ляп, а объем работы учетверится. В связи с прессой, которая будет завалена звонками от людей, желающих признаться, поделиться бесполезной информацией. Ее придется просеивать, изучать, проверять. Не говоря уже о пинках от Гимпье и судьи-ревизора. Меньше всего Жако был настроен выслушивать «здравицы» от мадам Соланж Боннефуа.
Рядом с дверью звонка не было, поэтому Жако постучал. Порывистый ветер, который рябил поверхность водоема в «Аква-Сите», дул и здесь, принося с собой резкий запах соли с солеварен в Этан-де-Пескье. Он уже собрался постучать второй раз, как дверь распахнулась.
Мужчина, возрастом за пятьдесят, в майке и шортах, коротко подстриженные пучки волос торчат на висках, искоса смотрел на них. На подбородке темнела щетина, во взгляде еще не пропал сон. Он был бос и выглядел так, словно его только что вытащили из кровати.
— Да? — Он переводил взгляд с Жако на Гасталя. — Чем-то помочь? — У него из-за спины доносились звуки радио.
— Мсье Монель? Жильбер Монель?
— Это я. Кто хочет знать? — Он выпятил подбородок, руки упер в бока.
Парень больше не кажется сонным, отметил Жако.
— Уголовная полиция, Марсель.
Монель прищурился, устало вздохнул.
— Что он натворил в этот раз?
— Можно нам войти, мсье?
Монель зыркнул на них и посторонился, но так, что им пришлось протискиваться между ним и косяком.
Передняя дверь вела непосредственно в гостиную. Пол представлял собой отполированный бетон, смягченный кое-где подобием ковров, какие пожилые дамы плетут из старых колготок. Стол и три стула размещались у дальней стены, два кресла из искусственной кожи стояли перед телевизором и двухсекционным электрокамином. На каминной полке виднелись пустые бутылки из-под пива, возле кресла валялась куча газет, на одном из подлокотников чудом держалась пепельница.
Закрыв дверь и шагая впереди непрошеных гостей, Монель пересек комнату. Выдвинул стул, уселся, глубоко вздохнул. Он пригладил волосы, словно осознавал, что они торчат, однако это усилие не принесло эффекта.
— Ничего не говорите. Дайте я отгадаю... — сказал Moнель, уменьшая громкость транзистора. Взволнованная дама с придыханием предлагала всем покупать увлажнитель «Аведа». Такой нежный, такой душистый...
— Вы сказали «он», мсье. Это ваш сын? — Жако тоже взял стул и подсел к Монелю.
Стол, за которым они расположилась, был покрыт мятой, синей в клетку скатертью, которая стола темнее в тех местах, где на нее падала жирная еда.
Монель достал банку, открыл ее и вытащил бумагу для сворачивания сигарет. На другой стороне комнаты, зашуршав жалюзи, Гасталь прислонился спиной к подоконнику.
— Я должен вам рассказывать? — Монель вынул из банки паутину табака и разложил ее на бумаге. Свернул сигарету и лизнул ее, чтобы не раскручивалась.
Жако пожал плечами.
— Филипп. Безбашенный малый. — Монель покачал головой, покопался в кармане шорт и вытащил «зиппо». Откинул крышку, крутанул колесико и подставил кончик сигарете к огню.
— У него проблемы? — спросил Жако.
— Разве вы здесь не из-за этого? — уставился на него Монель.
Он выдул облачко дыма поверх их голов и положил зажигалку в карман.
— На самом деле нет. Не из-за вашего сына. Мы по поводу вашей дочери.
Мужчина набычился. Теперь он внимательно слушал Жако.
— И?..
Жако вынул из кармана фотографию Вики Монель и передал ее отцу. Снимок сделали с одной из интернетовских порно-галерей, но обрезали так, что виднелась одна голова. Глаза его дочери жадно смотрели на что-то за рамкой, черные волосы свешивались на лицо, губы кривились в улыбке.
Монель взял фотографию, повернул к свету и стал рассматривать.
— Да. Это она. — Он кивнул и затянулся сигаретой. Положил фотографию на стол.
— Могу я спросить, когда вы в последний раз видели свою дочь? — Жако забрал фотографию.
Монель вонзился в Жако долгим взглядом.
— Четыре-пять лет назад, — произнес он наконец.
— Я полагаю, она жила в Марселе?
— Так вы же оттуда, сами сказали.
— Ее зовут Вики?
— Вики. Правильно. Ну. Что интересует? Во что она впуталась?
Жако поведал обо всем так быстро и так мягко, как только мог — как тело было найдено в озере возле Салон-де-Витри, как определили, что это Вики Монель.
Когда Жако закончил говорить, с сожалением разведя руками, Монель последний раз затянулся сигаретой и бросил ее в пустую бутылку из-под пива. Он приложил руку ко рту, откинул голову назад и устремил потухший взгляд в потолок.
Монель убрал руку ото рта, провел ею по щеке.
— Утонула, говорите? — Он словно искал способ взять себя в руки.
— Боюсь, это не был несчастный случай, — тихо произнес Жако.
