Роберт Ладлэм - Ультиматум Борна
– Il est ici, mon capitane , [4] — провозгласил стюард, обращаясь к первому пилоту, уже спешащему навстречу двум первым пассажирам авиалайнера, для того чтобы приветствовать их лично. Капитан осторожно взял левую руку дамы и, низко нагнув голову, прикоснулся к ней губами, затем вытянулся по стойке «смирно» и, подчеркнуто по военному, обратился к ее седовласому спутнику с маленькой ленточкой Почетного Легиона в петлице.
— Для нас это большая честь, мсье, — торжественно произнес капитан. — Я командир этого лайнера, но сегодня вы — мой командир.
Они пожали друг другу руки, и пилот продолжил.
— Если я и члены экипажа могут быть вам чем-то полезны во время полета, прошу не стесняться и обращаться прямо ко мне, мсье.
— Вы очень добры.
— Мы все знаем вас, вся страна, вся Франция.
— Ничего особенного, право…
— Напротив. Присутствовать в одном месте с Чарльзом ЛеГранд, героем Сопротивления, исключительно особенное событие. Года не в силах затмить вашу славу.
Капитан щелкнул пальцами в направлении трех стюардесс в пока еще пустом салоне первого класса.
— Быстро, мадемуазель! Сделайте все возможное для отважного воина Франции и его леди.
После этого убийца, с множеством кличек и фальшивых паспортов в прошлом, был торжественно препровожден к первому почетному ряду кресел, в который была осторожно перенесена из кресла-каталки его жена. Сам он занял место рядом с ней. На подносах перед их креслами появились бокалы и бутылка дорогого шампанского. Первый бокал был поднят капитаном. Он произнес тост в честь почетной пары и еще раз пожелал им приятного полета. Когда наконец суета вокруг них улеглась и первый пилот вернулся в кабину экипажа, женщина неожиданно, молча и очень лукаво подмигнула мужу. Глаза ее весело смеялись. Салон начал наполняться пассажирами. Многие из них узнавали пожилую пару в головных креслах. Над рядами кресел начали перелетать приглушенные шепотки: «Герой Сопротивления… Сам Большой Чарльз… Говорят, в Альпах он пустил в расход шестьсот бошей. А может быть и всю тысячу…»
Через некоторое время огромный реактивный лайнер все быстрее и быстрее покатился по взлетной полосе и взмыл в летнее безоблачное небо. Пожилой «герой Франции», весь героизм которого, который он мог припомнить за время войны и Сопротивления, сводился к воровству, стремлению выжить любой ценой, мести за обиды, причиненные его жене, и яростному желанию находится как можно дальше от всех армий мира или трудовых отрядов, постоянно пытавшихся включить его в свои ряды, опустил руку во внутренний карман и достал свои новые документы. В паспорте имелась его фотография, но это было единственным относящимся к нему пунктом. Остальное — имя, дата и место рождения, место жительства, все было незнакомым, включая список наград и привилегий, который был более чем впечатляющим. Не любопытства ради, а преимущественно из опасения не преуменьшить ненароком перед кем-нибудь свои заслуги, он решил заранее изучить данный список, да и все остальное тоже. Ему сообщили, что оригинал, носящий используемое мужчиной в данный момент имя и владеющий данными паспорта, не имел живых родственников и друзей, а также, что этот человек исчез из своей квартиры в Марселе, предположительно отправившись в кругосветное путешествие, да так и не вернулся из него до сих пор.
Посыльный Шакала снова открыл страничку паспорта с именем. Его нужно было обязательно запомнить и отзываться на него в любой ситуации. Хотя с таким распространенным именем это будет не трудно. Мужчина снова и снова повторял про себя свое: Жан-Пьер Фонтейн, Жан-Пьер Фонтейн, Жан-Пьер Фонтейн.
Звук! Острый, режущий. Что-то не то, не нормальное, выпадающее из привычного набора шумов. Борн выхватил из-под подушки пистолет, кубарем слетел с кровати и замер, прислонившись к холодной стене. Опять! Короткий, громкий, одиночный стук, в дверь его номера. Он потряс головой, что-то припоминая… Алекс? «Я постучу один раз». Джейсон тихо подошел к двери и прижался ухом к деревянной панели.
— Кто там?
— Открывай, черт возьми, а то меня сейчас заметят! — судя по голосу за дверью, Конклин уже кипел от ярости. Борн распахнул дверь, и отставной разведчик, прихрамывая, ворвался внутрь, отбросив трость в сторону с таким видом, будто она ему больше была не нужна.
— Похоже, ты уже совсем сноровку потерял, — продолжил он, усаживаясь в кресло. — Я уже минут пять барабаню в дверь.
— Я не слышал.
— Дельта услышал бы. Джейсон Борн — тоже. А Дэвид Вебб не слышит ничего.
— Через пару дней ты и следов Дэвида Вебба не найдешь.
— Рассказывай. Хотелось бы чего-то посерьезней обычной твоей болтовни.
— А ты что здесь делаешь? В такой-то час? Кстати, сколько сейчас времени?
— Я распрощался с Кассетом на шоссе в 3:20. Но с тех пор много путешествовал. Продирался сквозь кусты и карабкался через ограду.
— Ого?
— Вот так. Через ограду. А ты попробуй-ка проделать это с моей-то ногой… Знаешь, в колледже, я помню, выиграл забег на пятьдесят ярдов.
— Воспоминания в сторону. Что произошло?
— Ох, и снова я слышу Вебба…
— Что произошло? И кто этот Кассет, о котором ты столько говоришь? Ты работаешь с ним?
— Он единственный из тех, кому я доверяю в Лэнгли. Только ему и Валентино.
— Так ты скажешь мне наконец, кто это такие?
— Они аналитики, но честные и прямые ребята.
— Ну тогда в чем же дело?
— А в том, что настали такие времена, что мне хочется послать все ко все чертям…
— Алекс, переходи к делу. Скажи, зачем ты пришел сюда?
Конклин бросил на Дэвида быстрый взгляд, после чего наклонился, поднял свою трость и яростно сжал ее.
— Я получил досье на наших филадельфийцев.
— И поэтому ты здесь? И что там на них?
— Нет, дело совсем не в них. Это интересная информация, но основная причина моего визита другая.
— Так назови ее! — воскликнул Джейсон, постепенно теряя терпение. Он присел в кресло у окна, не ожидая услышать ничего хорошего. — Наш высокопрофессиональный коллега не станет бросаться на ограды вокруг частных владений, в три часа утра и с его-то ногой, без особых на то причин.
— Причины у меня были.
— Уповаю на то, что ты хоть когда-нибудь расскажешь мне о них. Ну?
— Это ДеСоле.
— Кто еще такой?
— ДеСоле из Лэнгли.
— Все еще не понял.
— Главный манипулятор из Лэнгли. Ничего нигде не случается и не начинается без его ведома. Все проходит через его руки.
— Я все еще в тумане.
— Мы в глубоком дерьме.
— И об этом я тоже в курсе.
— Снова Вебб.
— Сделай несколько глубоких вдохов и соберись с мыслями.
— Ладно, дай хоть дух перевести.
Конклин решил оставить свою трость в покое и прислонил ее к подлокотнику кресла.
— Знаешь, я никогда не доверял грузовым лифтам. Поэтому всю дорогу до твоего этажа я шел по лестнице.
— Потому что мы в дерьме?
— Да.
— Из-за ДеСоле?
— Точно, мистер Борн. Стивен ДеСоле. Человек, который держит палец на всех кнопках всех компьютеров в Лэнгли. Он один способен раскрутить всю машинку и если захочет, то может засадить твою старую деву тетку Грейс в тюрьму как провокатора.
— И что в итоге.
— Он связан с Брюсселем. С Тигартеном в НАТО. Кассет разузнал в верхах, что их прямая связь, о которой говорил наш посол в Лондоне, идет именно через ДеСоле. Для этого имеются специальные компьютерные коды, позволяющие получать доступ к информации в обход всех существующих паролей.
— Что это означает?
— Кассет еще ничего не знает, но он чертовски зол.
— Много ли ты ему рассказал?
— Только минимум. Сказал, что я прорабатывал некоторые варианты и случайно всплыло имя Тигартена, и, мол, это больше похоже на накладку, чем на то, что мы собираемся дискредитировать его. Но я все равно хочу знать, с кем в Управлении он может связаться, подозревая, что это Питер Холланд. Я попросил Чарли осторожно прощупать это предположение.
— Надеюсь, конфиденциально и без имен.
— Сто раз да. Кассет самый сметливый парень в Лэнгли. Больше я ему ничего не говорил. Он обещал разобраться. Теперь и у него появилась дополнительная головная боль.
— Что он собирается предпринять?
— Я просил его пару дней ничего не делать, и он согласился. Но не более. Через сорок восемь часов он собирается разобраться с ДеСоле.
— Не стоит, — ровным голосом сказал Борн. — Что бы эти люди ни прятали, мы можем использовать это для столкновения их с Шакалом. Использовать это, для того чтобы выманить Шакала, так же как и они использовали меня тринадцать лет назад.
Конклин задумчиво опустил взгляд на пол, затем снова поднял голову и посмотрел на Борна.
— В основе этого может лежать его самомнение, не так ли? — спросил он. — Чем больше самомнение, тем больше страх…
