Джон Гришэм - Преступление без наказания: Теодор Бун - маленький юрист
Тео все и так знал. За прошедшие пять лет он видел гораздо больше разбирательств, чем Айк.
Его дядя продолжил:
— Во-вторых, ты можешь отправиться к этому загадочному свидетелю и попробовать убедить его немедленно проявить инициативу и явиться в суд. Я точно не знаю, что сделает судья Гэнтри, если он даст показания. Уверен, ему не приходилось оказываться в подобном положении, но он хороший судья и поступит правильно.
— Этот парень не собирается проявлять инициативу. Он слишком напуган.
— Ладно, это приводит нас к третьему варианту. Ты все равно пойдешь к судье и, не называя имени свидетеля…
— Я не знаю его имени.
— Но ты знаешь, кто он, верно?
— Верно.
— Ты знаешь, где он живет.
— Мне известен район, но не точный адрес.
— Ты знаешь, где он работает?
— Возможно.
Айк уставился на него, сделал еще один глоток из банки — и вытер губы тыльной стороной ладони.
— Как я говорил, не раскрывая личности этого человека, объясни судье, что ключевой свидетель не участвует в процессе и его отсутствие скорее всего повлечет за собой несправедливый вердикт. Судья, естественно, захочет услышать подробности. Кто он? Где работает? Как и почему стал свидетелем? Что именно он видел? И так далее. Я подозреваю, у судьи Гэнтри возникнет тысяча вопросов, и если ты на них не ответишь, он может расстроиться.
— Мне не нравится ни один из трех вариантов, — заявил Тео.
— Мне тоже.
— Так что же делать, Айк?
— Оставь это, Тео. Не суй нос в грязь. Здесь не место детям. Впрочем, здесь не место и взрослым. Присяжные собираются принять неверное решение, но, исходя из доказательств, мы не можем их в этом винить. Система работает не всегда, сам знаешь. Многих невиновных отправили на смерть. А многим реально виновным преступление сошло с рук. Ошибки случаются, Тео. Оставь это.
— Но эту ошибку еще не совершили, ее можно предотвратить.
— Я не совсем уверен в этом. Очень маловероятно, что судья Гэнтри остановит столь громкий процесс, который уже почти закончен, когда услышит о потенциальном свидетеле. Едва ли, Тео.
Такое и правда казалось почти нереальным, Тео пришлось согласиться.
— Наверное, вы правы.
— Конечно, я прав, Тео. Ты лишь ребенок. Не лезь в это.
— Ладно, Айк.
В воздухе повисла долгая, тяжелая пауза, пока они сверлили друг друга взглядами, ожидая, что кто-то заговорит первым. Наконец Айк произнес:
— Пообещай мне, что не наделаешь глупостей.
— Каких, например?
— Вроде того чтобы отправиться к судье. Я знаю, вы большие приятели.
Еще одна пауза.
— Пообещай мне, Тео.
— Я обещаю, что не сделаю ничего, прежде чем не посоветуюсь с вами.
— Весьма умно.
Тео вскочил:
— Мне нужно идти. У меня много домашней работы.
— Как испанский?
— Отлично.
— Я слышал, ваша учительница настоящий талант. Мадам… Как ее зовут?
— Мадам Моник. Она замечательная. Как вы узнали?..
— Я стараюсь быть в курсе событий, Тео. Я ведь не какой-то сумасшедший затворник, как все думают. В школьную программу пока не включили китайский?
— Может, позже, в старших классах…
— Думаю, тебе пора начать учить китайский самостоятельно. Это язык будущего, Тео.
И снова его разозлило, что дядя считает себя вправе давать советы, которых не просят и в которых уж точно не нуждаются.
— Я подумаю об этом, Айк. Сейчас я и без того сильно загружен.
— Возможно, я приду посмотреть на процесс завтра, — признался Айк. — Мне вроде бы понравилось там сегодня. Скинь мне эс-эм-эс.
— Договорились, Айк.
В «Бун энд Бун» царила тишина, когда Тео появился там чуть позже шести вечера. Эльза, Винс и Дороти давно ушли. Миссис Бун сидела дома, несомненно, пролистывая очередной плохой роман. Ее книжный клуб собирался в семь часов дома у миссис Эстер Гатридж за ужином и бутылкой вина. Дамы посвящали вечер обсуждению чего угодно, кроме книги месяца. Всего в клубе состояли десять женщин, и они по очереди выбирали книги. Тео не помнил, когда его мать в последний раз получала удовольствие хоть от одной из них, даже если взять те, которые выбирала она сама. Каждый месяц Тео слышал, как миссис Бун выражает недовольство очередной книгой, которую ей предстояло читать. Такая организация досуга в клубе казалась странной, по крайней мере Тео.
Вудс Бун как раз набивал портфель, когда Тео вошел в кабинет на втором этаже. Мальчик часто задавался вопросом, зачем отец запихивал папки и книги в портфель и тащил его домой каждый вечер, как будто собирался работать до полуночи, ведь он никогда этого не делал. Мистер Бун никогда не работал дома, никогда не прикасался к портфелю, который всегда оставлял под столом в коридоре около входной двери. И там он стоял всю ночь, пока мистер Бун не уходил с утра пораньше на завтрак, а затем к себе в офис, где открывал портфель и вываливал из него все на свой ужасно захламленный стол. Тео подозревал, что отец собирал всегда одно и то же: одни и те же книги, папки, документы.
Тео заметил, что юристы редко куда-то ходят без портфеля. Может, только на ленч. Мать тоже таскала домой свой, но периодически заглядывала туда и читала бумаги, прихваченные с работы.
— Хорошо прошел день в школе? — спросил мистер Бун.
— Отлично.
— Это здорово. Слушай, Тео, у мамы сегодня собрание книжного клуба. А я иду к судье Планкмору ненадолго. Старик быстро угасает, и мне нужно посидеть с ним хоть пару часов. Боюсь, недолго осталось до похорон.
— Конечно, пап. Никаких проблем.
Судье Планкмору, умиравшему от многочисленных болезней, было не меньше девяноста лет. Он слыл легендой в юридическом мире Страттенберга, и другие юристы буквально преклонялись перед ним.
— Дома еще остались спагетти, которые ты можешь разогреть в микроволновке.
— Со мной все будет в порядке, пап. Не волнуйся. Я, наверное, позанимаюсь здесь часок-другой, потом пойду домой. О Судье я позабочусь.
— Ты уверен?
— Разумеется.
Тео отправился к себе в кабинет, выпотрошил рюкзак и собрался приступить к домашнему заданию по химии, когда раздался легкий стук в заднюю дверь. Это был Хулио, второй день подряд.
— Мы можем поговорить на улице? — спросил он, явно нервничая.
— Заходи сюда, — позвал Тео. — Все ушли. Можно поговорить здесь.
— Ты уверен?
— Да. Что случилось?
Хулио сел. Тео закрыл дверь.
— Я говорил с кузеном час назад. Он очень волнуется. Сегодня на поле для гольфа приезжали полицейские. Он думает, это ты им про него рассказал.
— Перестань, Хулио. Я никому ничего не рассказывал. Клянусь.
— Тогда почему приехала полиция?
— Понятия не имею. Кто-то хотел поговорить с твоим кузеном?
— Думаю, нет. Он исчез, когда увидел полицейскую машину.
— Полицейские были в форме?
— Думаю, да.
— Они приехали на машине, которая явно была полицейской?
— Думаю, да.
— Слушай, Хулио. Я дал вам слово и никому ничего не говорил. И если бы полицейские хотели поговорить с твоим братом об убийстве, на них бы не было формы и они не приехали бы на патрульной машине. Никогда. Это были бы детективы в пиджаках и галстуках, на машинах без специальных обозначений.
— Ты уверен?
— Да, уверен.
— Хорошо.
— Наверное, твой кузен сильно переживает, когда видит полицейских, да?
— Как и большинство нелегалов.
— Это я и имел в виду. Я никому не говорил. Передай своему кузену, что он может быть спокоен.
— Спокоен? Сложновато сохранять спокойствие, когда тебя могут арестовать в любой день.
— Что верно, то верно.
Хулио все еще нервничал, стрелял глазами туда-сюда по маленькой комнатке, как будто кто-то мог их услышать. Возникла долгая неловкая пауза, пока каждый ждал, что другой что-то скажет. Наконец Хулио произнес:
— Есть еще кое-что.
— Что?
Его руки дрожали, когда он расстегнул пуговицы рубашки и вытащил прозрачный пластиковый пакет с застежкой «зиплок». Он осторожно опустил его на стол Тео, как будто там находилось что-то, к чему он больше никогда не хотел прикасаться. В пакете лежали белые, слегка поношенные и скомканные перчатки для гольфа.
— Мне дал их кузен, — объяснил он. — Эти две перчатки для гольфа были на руках человека, который, как он видел, зашел в дом в момент убийства леди. Одна на правую руку, другая — на левую. Правая перчатка новая. Левую уже носили.
Тео вытаращил глаза, глядя на перчатки в пакете. Он не мог пошевелиться и на какое-то мгновение даже лишился дара речи.
— Где он нашел?..
— Когда мужчина вышел из дома, то снял перчатки и положил их в сумку для гольфа. Потом, на четырнадцатой ти, он бросил перчатки в урну рядом с кулером для воды. Мой кузен должен убирать мусор из урн два раза в день. Увидев мужчину, он подумал, что это странно — выбрасывать такие хорошие перчатки.
