Жан-Марк Сувира - И унесет тебя ветер
Спросить жандармов, есть ли у них более точные данные о происхождении и детстве Ж.-П. Б.».
Мистраль закрыл толстый том дела и положил на него свои заметки.
Он инстинктивно почувствовал необходимость разом отбросить от себя все, что сейчас видел и читал. Настал момент попытаться уснуть. Ему нужно было, так сказать, омыть ум от сцен убийства, и он выбрал свой самый любимый фотоальбом — сборник прекрасных черно-белых портретов Чета Бейкера. Фотографии навели его на мысль послушать джаз. Он надел наушники, прокрутил список песен в айподе и остановился на «Касанье губ твоих». Пел молодой Чет Бейкер, и Мистраля захватила музыка, голос певца. Он не отказал себе в удовольствии послушать и другие песни Бейкера, а также его дуэты со Стэном Гетцем.
К своему удивлению, он стал зевать, его клонило в сон. Мистраль лег, уснул, а через три часа проснулся от кошмара — того же самого. Он попытался опять уснуть, но не смог. Лежал не шевелясь, чтобы не потревожить Клару. А она тоже не спала, но не подавала виду, чтобы муж хотя бы не вставал с постели.
По дороге на Сент-Уанский блошиный рынок Мистралю из штаба никто не звонил, и он перезвонил им сам. Дежурный по комендатуре ответил:
— Ночь без ЧП, кое-где были драки, но никакого чрезмерного насилия и вообще ничего особенного.
Пока Мистраль разговаривал со штабом, Клара украдкой наблюдала за мужем. Он всячески пытался скрыть утомление, но лицо выдавало его истинное состояние.
Закончив служебный разговор, Мистраль включил радио погромче. «Франс-Инфо» давала обзор прессы — перечисляла основные газетные заголовки. СМИ все больше писали о жаре, засухе и их негативном влиянии на здоровье пожилых людей. Хроника и интервью с врачами «неотложек» были первыми залпами серьезного артобстрела по случаю дурного медицинского надзора за жертвами жары.
Когда закончилась хроника, Мистраль нажал кнопку автонастройки на ФИП: там играли музыку из фильма «Любовное настроение». Мистраль с улыбкой глядел на Клару. Они оба любили это кино. Клара тоже улыбалась и тихонько положила руку мужу на затылок. Людовику иногда была очень по душе такая музыка — довольно медленная, грустная, с ностальгическими нотками.
Несмотря на отпускное время, припарковаться возле рынка оказалось ничуть не легче обычного. Мистраль несколько раз прокатился по переулкам и наконец выбрал наименьшее из зол: чуть заехал на тротуар.
— Летом дорожной полиции мало, — заметил он с улыбкой.
На улице Мистраля чуть не хватил тепловой удар из-за резкой разницы по сравнению с охлажденным воздухом в салоне.
Машина опять ехала по Шестому округу Парижа. Человек сидел на заднем сиденье и дремал. Он совсем обессилел, плохо спал, его мучили страшные сны.
«Сон помнится минуту, кошмар, от которого проснулся, помнится весь день».
Он не помнил, где прочел эту фразу, но много раз имел возможность убедиться, насколько она справедлива.
Разумеется, он записал свои ночные кошмары в тетради, не переставая думать о пропавшем, «испарившемся» рюкзачке, в котором были орудия убийства, а главное, два мобильных телефона. Всю ночь его сны крутились вокруг пропажи.
«Неизвестные люди мучили меня, тыкали осколками зеркала, а я убежал, держась за горло». Эту фразу человек записал в тетради как комментарий к своим сновидениям.
В машине было тихо. Трое его сослуживцев тоже погрузились в свои мысли. Вот и хорошо — не надо участвовать в разговоре, а то надоело трындеть о телепередачах, трансферах футболистов и о всякой похабщине. Выходить из машины с кондиционером не хотелось. Они только что вернулись с очередного вызова и немного устали. Человек сидел, скрестив руки на груди. Он уже несколько раз мыл их с мылом и всячески старался ни к кому не притрагиваться, особенно к товарищам.
«Хорошо еще, что в машине кондей. Но все равно от них потом в нос так и шибает. И воняет их пот, по-моему, не лучше чеснока…»
В машине тихонько играла ФИП. Человек — он и выбрал в приемнике эту станцию — узнал музыку. Он ее любил и сделал звук погромче.
— А ничего себе песенка. Это что? Ты ее знаешь? Должен знать, ты же сечешь в музыке, да?
Шофер обернулся к человеку, тот кивнул.
— Знаю, это музыка из фильма «Аризонская мечта».
— А называется как?
— «In the Death Car». Исполняет Игги Поп.
— А как это по-французски?
— «В автомобиле смерти», как-то так.
Водитель и двое других пассажиров на заднем сиденье прыснули.
— Придумают же тупое название! Как по-твоему?
— Сдохнешь со смеху, — ответил человек серьезно.
— Наконец-то завтра окончится дежурство. Никогда не было такой тяжелой недели, чтоб столько вызовов. От этого долбаного пекла сил никаких. А что там, приходится как-то жить, — меланхолично заключил один из пассажиров.
— «Сейчас десять часов сорок пять минут. ФИП в Париже на волне 105,1. Наберитесь еще немного терпения, кажется, через несколько дней жара начнет убывать! Пейте холодную воду, оставайтесь в тени и слушайте нас».
— Ничего не скажешь, — завел разговор водитель, — голоса у этих бабцов хоть стой, хоть падай. Наверняка черненькая — с голубыми глазами. Хотел бы я поговорить с такой наедине, если у нее голос такой сладкий, наверняка…
— Вот как? — не выдержал и взорвался человек. — Да что ты ей скажешь! Такие девушки с такими уродами не разговаривают! Слышишь меня? Откуда ты знаешь, какая она — черненькая, беленькая? Ты хоть слышал, как она говорила? Она же в тоске! Когда в голосе улыбка, это сразу слышно, а тут нет. И пошел ты со своими замечаниями!
Товарищи не ожидали такой вспышки гнева и таких грубых слов. Они переглянулись. Водителю не хотелось задирать товарища — он его немного побаивался.
— Ты что, чеканулся, что ли? — отозвался он миролюбиво. — Спокуха, мужик, что такое? Это ж просто девка с радио. На солнце перегрелся, да? Завтра как сменимся с дежурства, отдохни немного, прими пивка. И нечего нас обзывать, ты сам на той же работе работаешь.
— Ага, правда. Надо отдохнуть. Только тему перемени, достало уже.
Людовик и Клара прогуливались между прилавками, любуясь выставленными вещицами. Клара купила два старинных флакона из-под духов и немедленно поднесла их к носу. Флаконы, хоть и пустые, хранили слабые отголоски аромата, который она, не без труда, все же распознала. Мистраль с любопытством и любовью смотрел, как жена занимается любимым делом, как ее тянет все, что хоть отдаленно связано с запахами.
Около двух часов они сели на открытой террасе ресторана, в тени. Эта суббота была для них словно лишний день отпуска. Покуда Клара читала меню, Мистраль потихоньку вложил в рот две таблетки и запил водой.
— Людо, я уже не первый раз сегодня вижу, как ты пьешь лекарства. Что ты принимаешь? — Клара спросила как бы между прочим, полностью занятая выбором блюд.
— Да просто аспирин. Сегодня с утра голова разболелась, что-то все не проходит. Надеюсь, после еды пройдет.
— Главное — после сна.
Задетый за живое, Мистраль предпочел не отвечать.
В тот же час двое полицейских прошли через проходную парижского Дома радио и направились в кабинет директрисы ФИП. Началась стандартная процедура расследования: знакомство, запуск ноутбука для записи показаний, передача CD с телефонными разговорами того человека и номерами автоматов, из которых он говорил, распечатка протокола, подписи под протоколом, разговоры о том о сем за чашечкой кофе, экскурсия по станции. Конец.
Около трех часов дня человек позвонил на ФИП. Он старался контролировать голос, казался расслабленным, но разговор в машине его глубоко ранил.
— Здравствуйте. Простите, не мог бы я поговорить с диктором?
— Здравствуйте. Вероятно, она пока не может подойти к телефону. В связи с чем вы звоните?
Телефонистка дала сигнал, что тот человек на связи, и теперь тянула время. Он, видимо, потерял всякое представление о реальности, не понимая, почему теперь ему не отказывают. Он надеялся, что это ему награда за упорство. Задержалось в уме одно только слово: «пока». Это значило, что все может получиться, но требовалась осторожность.
Полицейские вернулись на коммутатор, заинтересованные и озабоченные. Они не ждали, что человек проявится так скоро, — теперь им приходилось импровизировать. Сотрудники станции ждали, что же они сделают. Молодая женщина-полицейский дала знак телефонистке соединить ее с абонентом. Запись была включена. Ее товарищ отошел подальше, чтобы, как только определится автомат, с которого звонит человек, позвонить по мобильному в штаб криминальной полиции.
Человек чуть не упал в обморок от блаженства, когда телефонистка произнесла волшебные слова, которых он уже не ждал:
— Алло, вы меня слушаете? Соединяю вас с диктором радио. Прошу говорить покороче.
