Убийство на Острове-тюрьме - Чень Ши

– У него были какие-то иные заболевания?

– Какого рода?

– Любого.

– У господина Сюя всегда были проблемы с сердцем, и все в больнице про это знали.

– Проблемы?

– Да, аномалия Эбштейна. Уж не знаю, разбираетесь вы в этом или нет, но это разновидность порока сердца. Сейчас только старые сотрудники знают о том, что у него он был.

Тан Вэй аккуратно записала в блокноте: «Аномалия Эбштейна».

– Аномалия Эбштейна? Это когда часть правого желудочка сердца функционирует как предсердие? – продолжил расспрашивать Чэнь Цзюэ.

– Ого, господин полицейский! – На лице Го Цзунъи промелькнуло изумление. – Болезнь была очевидна – выдавал акроцианоз [18]. Мы все очень переживали за него.

– Директор Сюй проходил лечение?

– Перед тем как стать пациентом собственной больницы, он ездил в Пекин для серьезной операции. Тогда доктор сообщил ему, что операция прошла успешно, и он довольно быстро вернулся. Восстановление проходил прямо тут. Все-таки у нас тоже есть на редкость хороший хирург, и для него наблюдение за таким пациентом проблемы не представляло. Поначалу восстановление шло хорошо.

– Поначалу? А потом случился рецидив? – поднял брови Чэнь Цзюэ.

– Увы, несмотря на операцию, ситуация не улучшилась. Мы настаивали, чтобы господин Сюй прошел повторное обследование. Как мы только его не увещевали! Но господин Сюй то и дело говорил: «Я вполне держусь». Успокаивал нас. Вот же упрямый был старик! – с сожалением сказал Го Цзунъи и покачал головой.

Чэнь Цзюэ о чем-то раздумывал. Потом сказал:

– Что ж, теперь давайте обсудим убийство в запертой комнате!

Тан Вэй положила ручку на блокнот и выжидающе посмотрела на директора.

Го Цзунъи поглаживал статуэтку цилиня [19], стоявшую у него на столе, ожидая вопросов.

– Согласно прошлому протоколу, Сюй Пэнъюнь был отправлен в изолятор тридцатого ноября около десяти часов вечера, правильно? В полночь охрана обнаружила на мониторах, как с господином Сюем происходит нечто странное, и связалась с вами. Потом вы пришли в наблюдательный пункт, где вместе с несколькими охранниками стали свидетелями его приступа безумия?

– Я думаю, что на этот вопрос будет лучше ответить самим охранникам. – Го Цзунъи нажал на кнопку интеркома у себя на столе. – Секретарь Лю, пожалуйста, пригласите Чжоу Чэна в мой кабинет.

Го Цзунъи встал и прошел в другую часть кабинета, где сделал себе кофе.

– Хотите чего-нибудь? Правда, есть только растворимый кофе и вода, – повернув голову, спросил он нас.

Чэнь Цзюэ, не церемонясь, попросил чашку кофе, а мы с Тан Вэй ответили, что воды будет достаточно. Го Цзунъи передал нам две бутылки минералки, а после этого поставил перед Чэнь Цзюэ дымящийся кофе. Отпил из собственной чашки и вернулся на прежнее место.

Я открутил крышку и залпом выпил полбутылки. Прохладная вода смочила пересохшее горло, и мне стало намного легче.

Но Тан Вэй к воде так и не прикоснулась.

Минут через десять дверь кабинета открылась, и внутрь зашел худощавый молодой человек в черной форме охранника. Во взгляде у него читалось смущение.

Го Цзунъи поднялся с места и представил нас:

– Это господин Чжоу; именно он связался со мной в момент происшествия, а также стал свидетелем всего процесса. Чжоу Чэн, это представители уголовной полиции городского округа Санья, они приехали сюда расследовать дело о гибели директора Сюя. Пожалуйста, постарайтесь по максимуму сотрудничать с ними в ходе расследования и отвечайте на все их вопросы.

Мы втроем тоже встали и обменялись с ним рукопожатиями.

– Тридцатого ноября вы были на дежурстве? – спросила Тан Вэй стоя.

Охранник Чжоу кивнул и осторожно сказал:

– Да, я должен был продежурить до полуночи, а потом меня бы сменил коллега.

– Вы присутствовали при нападении Сюй Пэнъюня на директора Го?

– Нет.

– Но были свидетелем того, как Сюй Пэнъюня поместили в изолятор?

– Да, я и другой охранник лично его туда поместили. – При этих словах он подтянулся.

– Он сопротивлялся?

– Во время проверки на предмет безопасности ожесточенно вырывался, но через некоторое время успокоился. В изолятор он вошел уже спокойным.

– Проверка на предмет безопасности? То есть просто досмотр? – уточнила Тан Вэй.

– В общем, да. Чтобы воспрепятствовать проносу пациентами потенциально опасных предметов, во избежание членовредительства и других подобных происшествий, на входе мы проводим проверку на предмет безопасности. Она включает в себя осмотр всех частей тела пациента. Контроль строгий, поскольку нам надо убедиться, что больной ничего не сможет пронести с собой.

– Насколько строгий?

– Мы проверяем промежутки между зубами, осматриваем волосы и даже интимные части тела, где могут быть спрятаны предметы. У нас был прецедент, когда пациент спрятал в анусе стальную проволоку. Чтобы избежать подобных неожиданностей, мы осматриваем все от и до. Весь процесс занимает пятнадцать минут, – ответил Чжоу Чэн.

– Правила у нас жесткие, – добавил к сказанному Го Цзунъи.

Тан Вэй, хмыкнув, спросила:

– А в изоляторе есть какие-то предметы?

Охранник ответил:

– Стены обиты мягким материалом, поглощающим ударное воздействие. Есть кровать. Ничего другого там нет. Все же там держат пациентов, которые сильно перевозбуждены или агрессивны, чтобы они успокоились. Когда пациенты перестают проявлять возбуждение или агрессию, их тут же переводят в обычную палату. Перед тем как отправить больного в изолятор, мы тщательно проверяем помещение, чтобы убедиться, что туда не попало ничего опасного.

– Вы уверены, что перед тем, как Сюй Пэнъюнь попал в комнату, ни у него, ни в ней не было никаких потенциально опасных предметов?

– Уверен на сто процентов, могу всем на свете поклясться!

В тот день Сюй Пэнъюня проверяли несколько человек, поэтому я не думал, что охранник нам лжет.

– Не могли бы вы описать момент совершения преступления? Чем подробнее, тем лучше. – Тан Вэй взяла блокнот и посмотрела на него.

Чжоу Чэн энергично кивнул:

– Из-за того, что Сюй Пэнъюнь ни с того ни с сего напал на директора Го, где-то в десять часов мы поместили его в изолятор. С того времени я сидел в наблюдательном пункте, не отрывая глаз от мониторов. Незадолго до полуночи Сюй Пэнъюнь вдруг сел на кровать, опершись спиной на стену, и обеими руками обхватил себя в районе груди, задергавшись при этом. Я тут же сообщил директору, а еще отправил напарника за ключом. Сам же продолжил вести наблюдение. Когда пришел директор, лицо у Сюй Пэнъюня было уже все перекошенное. Обнимая себя обеими руками, господин Сюй, то и дело спотыкаясь, еле доковылял до середины комнаты, где и упал ничком.

– И вот тогда он и умер? – вмешался Чэнь Цзюэ.

– Тогда и умер.

– Как вы можете быть в этом уверены? Тогда ведь вы еще не вошли в комнату?

– Сюй Пэнъюнь страдал сердечно-сосудистым заболеванием, поэтому носил на себе маленький кардиомонитор, с помощью которого мы в любой момент могли оценить его состояние. Если вдруг посреди ночи его сердце перестало бы биться, мы тут же получили бы сигнал и поспешили ему на выручку. Наш директор смог достать для него этот гаджет.

Го Цзунъи с улыбкой сказал:

– Все мы – коллеги. Некогда директор Сюй оказывал мне благосклонность. Это был мой ответный жест.

– Продолжайте, – сказал Чэнь Цзюэ.

– Когда Сюй Пэнъюнь упал, мы очень заволновались. И увидев, что с его кардиомонитора поступил сигнал об остановке сердца, мы тут же ринулись ко входу в изолятор. Но обнаружилось нечто странное: ключ от изолятора пропал. Директор Го из-за этого взял меня на подозрение. Только через полчаса нам удалось взломать дверь и попасть в комнату. Но было уже слишком поздно: Сюй Пэнъюнь лежал в луже крови. Мы не успели ему помочь.

Когда охранник Чжоу закончил свой рассказ, на его лице отразились муки совести.