Жан-Мишель Тибо - Жан–Мишель Тибо Избранница богов
Это заявление возымело не меньший эффект, чем разорвавшийся снаряд. Взгляды всех присутствовавших в библиотеке обратились к радже. Мишель был вне себя от ярости. Он не мог больше сдерживаться.
— Ты в своем уме? — воскликнул он, делая шаг по направлению к радже.
Бикрам и стражники тотчас же преградили ему путь.
Кират жестом успокоил своих солдат. Он оставался невозмутимым.
— Я возьму тебя в зятья, так поступают и другие правители в этой стране, которые отдают своих дочерей англичанам, голландцам и португальцам.
— Но мое сердце уже занято! Я живу с женщиной в Танджа–вуре, и я ей верен!
— Все, что мы знаем о тебе, — а знаем мы много, — говорит в твою пользу. Хирал — исключительная женщина. Славой она сравнялась с рани Джундан. Вот только Хирал творит добро, а рани сикхов сеет зло.
При упоминании о рани–регентше Пенджаба по библиотеке прокатился шепоток. Склонность жестокой повелительницы сикхов к организации заговоров и зверских убийств была общеизвестна. Мишель был лично знаком с рани, которой поставлял оружие и боеприпасы, но, в отличие от многих других европейцев и американцев, он всегда отвечал отказом на ее предложение обучать сикхских воинов.
— Я завидую тебе, Мишель, — продолжал Кират. — Но твоя связь с Хирал… Блистательная — девадаси. По нашим законам связь мужчины с девадаси не принимается в расчет. Ты ведь не земное воплощение Шивы, насколько я знаю, — язвительно произнес он и добавил жестко: — Ты не можешь отказаться от руки моей дочери.
Послышался чей–то взволнованный голос:
— Прости меня, могущественный раджа…
Кират обернулся к Бикраму. Офицер осмелился вмешаться в их с Мишелем разговор! Раджа обуздал свой гнев:
— Говори, Бикрам.
— Ты не можешь отдать дочь человеку, который ниже тебя по положению. Пратилома лишит ее всех титулов и даже права принадлежать к твоей варне.
Бикрам выпалил свои доводы на одном дыхании. Раджу услышанное не обрадовало.
— Бедный мой Бикрам, ты сам не женат и плохо знаешь законы Манава–Дхарма Шастры1, — насмешливо сказал Кират. — Да, ты прав: пратилома — это брак женщины из высшей варны с мужчиной низшей варны, и он влечет за собой понижение общественного статуса супруги. Но, как тебе известно, мой друг Мишель Казенов француз и потому не принадлежит ни к одной варне. Я могу преподнести этот «дар» такому, как он, тем самым оказав ему честь и возвысив…
Это было слишком. Мишель, сжав кулаки, двинулся к радже.
— Я не нуждаюсь в таких подарках!
— Значит, ты умрешь.
Дхама втянул голову в плечи, словно укрываясь от топора воображаемого палача. Продолжи Мишель в том же духе, им обоим не поздоровится.
— Отец! — воскликнула Саджилис.
Все повернулись к Украшенной, которая, горделиво выпрямившись, смело сказала отцу:
— Ни один волос не упадет с головы нашего друга по твоей вине!
— Этот человек нас оскорбил, — начал было раджа, удивленный дерзкими словами дочери.
Никто и никогда не говорил с ним в таком тоне.
— Дай ему время подумать, — сказала Саджилис уже более мягко.
Кират предпочитал не ссориться с любимой дочерью. И не мог ей отказать. Саджилис между тем продолжала:
— Мишель — человек честный и благоразумный. Наши боги любят и защищают его. Поэтому повторяю свою просьбу: дай ему время подумать.
— Будь по–твоему! Я дам ему время. Мы будем ждать его в этой комнате в последний день празднований, посвященных
Или «Законы Ману» — наиболее важный из всех древнеиндийских сборников законов. Брахманской традицией считается установлением Ману, мифического прародителя людей.
Ганеше. А пока он волен ходить туда, куда ему заблагорассудится. Но пусть он знает: ему нигде не удастся спрятаться, если он не вернется в назначенный день. Друг Мишель, куда бы ты ни уехал, мы тебя найдем. Ни в твоей любимой Франции, ни в пустыне, ни в джунглях, ни на вершине горы ты не укроешься от тех, кого я пущу по твоим следам. Сам Шива, который оберегает тебя и твою танцовщицу, не остановит карающую руку. На кону твоя жизнь и жизни твоих друзей.
Мишель побледнел как смерть. Он думал о Хирал, об их любви. Он поклонился радже и, даже не посмотрев на Саджилис, направился к выходу. Дхама тоже поклонился и последовал за другом.
— Тебе придется жениться, — бросил Дхама, когда они с Мишелем выходили из дворца.
— Я не собираюсь исполнять прихоти этого царька!
— Он не оставит тебя в живых. Равно как и никого из нас. Может статься, он решит не дожидаться конца праздника. Ты нажил себе смертельного врага, и не одного.
— Я знаю, ты говоришь о Бикраме. Я ощутил его ненависть.
— Бикрам, этот несчастный глупец, влюблен в Саджилис. Этого только слепой может не заметить. Он не позволит тебе выйти живым из владений раджи. Мы отпустили своих людей, и теперь мы во власти прислужников раджи, — сказал монах, сожалея о том, что если они и встретятся со своими обычными спутниками, то не скоро.
— Навестим султана Хайдарабада. Он даст нам сопровождающих. Он тоже наш друг, — сказал Мишель с горечью.
Монах не стал спорить. Это было наилучшее решение из возможных. Мир полон опасных друзей. Почему бы не прибегнуть к помощи одного из них?
Глава 25
Гроза бушевала всю ночь, хотя время муссонов прошло. Небо сочилось угрозами — боги были растревожены. В Аунраи произошла череда неприятных событий, заставивших жителей поверить в довлеющее над деревней проклятие, которое, к счастью, вскоре должно было утратить силу.
Оставалось подождать всего несколько часов.
Утром, словно отвечая на мольбы людей, солнце попыталось пробиться сквозь шлейф туч и тумана. К югу от деревни, раздувшись от упавшего ночью проливного дождя, катила свои розовато–серые воды река Ганга. На мелководье валялись вынесенные рекой деревья, которые она вырвала с корнями в западных районах, трупы, брошенные в нее теми, кто жил выше по течению, и разного рода мусор, в котором, ища поживы, рылись местные падальщики — шакалы и желтые собаки.
Семейство Мадхавов пробиралось к священной реке сквозь непроницаемый, словно вата, стелющийся по земле туман. Их сопровождали еще три клана из их касты. Всего собралось около пятидесяти человек, в тумане напоминающих привидения.
Пайод с младшим братом несли носилки, на которых лежал накрытый оранжевым саваном труп Витры. Никто не молился, не пел, и даже мысленно не взывал к богам. На пути про–цессии то и дело попадались люди, но они оставались безучастными к горю Мадхавов.
Процессия вышла на берег, где по традиции зажигались погребальные костры.
— Они идут, — прошептала Три–Глаза.
Амия выпрямилась. Сердце ее гулко стучало от волнения. Взгляд девочки остановился на оранжевом саване. Это траурное одеяние не положено тем мертвецам, которых унесут воды реки. Пайод сдернул с тела саван, с помощью брата опустил обнаженное тело на зыбкую водную гладь вблизи тростниковых зарослей, и оба оттолкнули его палками.
Амия сжала зубы. Она испытывала беспокойство, смешанное со страхом. Витра лишилась права на реинкарнацию. Если она и возвратится в этот мир, то только привидением. Амия взмолилась небу, чтобы Ганга унесла тело как можно дальше на юг, за легендарную Калькутту, к безбрежному морю — туда, откуда Витра никогда не сможет вернуться.
Мертвенно–бледное лицо Витры было обращено к небу… Труп закрутился в водовороте и, подхваченный течением, поплыл быстрее. На середине реки он столкнулся со стволом дерева, потом с трупом буйвола, плывшим копытами вверх, потом встретился с другим человеческим трупом.
Эта странная парочка была теперь едва видна. Скоро она исчезла, а по реке уже сновали первые лодки рыбаков и путников.
Глава 26
Они вступили во владения иной цивилизации. Это была уже не Индия Брахмы, Вишну и Шивы, не Индия богинь — матерей и воительниц. Здесь ароматы розы и жасмина витали в помещениях, где не было ни статуй, ни фресок, ни алтарей. Один–единственный бог правил в этом месте, невидимый и всемогущий Аллах.
Мишель и Дхама следовали за эмиром, человеком начитанным и просвещенным. Они находились в великолепном дворце султана Насер–ад–Довла–Фаркхунда–Али–Асаф–шаха IV. Была пятница, и его величество между двумя призывами к молитве наслаждался танцами девственниц.
Али–Асаф–шах IV являлся подлинным хозяином Хайдарабада, хотя мусульман в городе было куда меньше, чем индуи–стов. Хайдарабад считался передовым постом ислама, постепенно покидающего эти края. В далеком прошлом остался
период арабских завоеваний. В течение нескольких веков имамы и муллы пытались навязать жителям захваченных земель свою религию. Теперь приверженцев ислама все еще было много на северо–западе Индии и в Пакистане. В остальных областях их количество постоянно уменьшалось.
