Тони О'Делл - Темные дороги
– Какая-то она другая. Не такая, как все.
– Ну, не знаю. Какая там другая! Недовольная, вот и все.
Между нами встал Черч:
– Она берет очень много арахисового масла. И ведь даже не для детей. Она покупает его для себя. Кроме шуток. Мне самой нравится, говорит. – Черч покачал головой. – А в нем полно жира. Я ей сказал.
– Если она здесь выросла, – продолжал я, не обращая внимания на Черча, – то должна была знать, что это за место. Что тут есть чем быть недовольным. Почему она здесь поселилась?
– Из-за любви, уверен.
– К мужу? – В моем вопросе сквозило отвращение.
– К своему деду. Она ухаживала за ним после первого инфаркта. Он прожил еще год, пока его не шарахнуло как следует. Она унаследовала его землю и осталась на ней жить.
– Видно, любила его.
Бад кивнул:
– У Келли масса энергии. Когда я с ней работал, мне казалось, она готова взяться сразу за сто дел. Деду она, судя по всему, в рот смотрела. Он был для нее вроде компаса, насколько могу судить. А когда он умер, – он постучал себя пальцем по лбу, – стрелка стала вертеться вхолостую, если понимаешь, о чем я. Думаю, она осталась на его земле в надежде, что обретет покой.
– Он дал ей землю до того, как она вышла замуж?
Бад испытующе поглядел на меня:
– Ты сегодня разговорчив как никогда. Нервничаешь перед свиданием, а?
– Так до того или после?
– По-моему, до того.
– Тогда чего ради она выскочила замуж?
– Ну, стопроцентной уверенности у меня нет. Но похоже, вопрос землевладения тут был вообще ни при чем.
– Ведь если у нее была вся эта земля и работа, ей вообще незачем было выходить замуж.
– Опять двадцать пять. Силой ее, что ли, под венец волокли? Она вышла по любви. Ты что-нибудь имеешь против Брэда Мерсера?
– Я с ним даже не знаком.
Муж меня не интересовал совершенно. Да и на свидание я опаздывал.
Я попрощался со всеми и направился к выходу. У порога услышал вопль Черча:
– Харли, мама говорит, галошики сегодня не понадобятся.
Дверь передо мной отъехала в сторону, и под общий смех я быстрыми шагами покинул магазин.
Встреча с Эшли была назначена в торговом центре у фонтана. Я все голову ломал, почему она выбрала это место, но только пока не свернул за угол у склада мануфактуры и не услышал девчоночий смех. Еще немного – и я бы сбежал, но тут одна из девчонок заметила меня и зашептала что-то на ухо Эшли. Та обернулась, помахала мне и как ни в чем не бывало продолжала болтать. Подружки встретили меня хихиканьем и глупыми кривыми ухмылками.
По правде, Эшли уже подцепила себе парня постарше. Примерного налогоплательщика, да еще и в целых трусах. Я ей на хрен был не нужен. Как и она мне. Ей просто хотелось повыпендриваться перед подруженциями.
Так мне и надо. Ишь, губу раскатал. Обмен круче не придумаешь: мою гордость на ее менжу.
Она обогнула фонтан и направилась ко мне. Я пожирал ее глазами. Фото в школьном альбоме кое о чем умалчивает.
– Привет, Харли, – сказала она.
– Привет, – буркнул я. – Надеюсь, я не опоздал.
– Мне без разницы.
Она подошла ближе и застыла. Прямо жертва богам какая-то.
– В смысле, я не хотел опаздывать на сеанс.
– Мне без разницы. Я это кино уже видела.
– Хочешь посмотреть другое?
Она повертела ладонью в воздухе и взяла меня за руку.
– Я их все видела.
И тащит меня к фонтану, чтобы подружки полюбовались.
Их было четверо, одна другой стоит. Все на одно лицо. Начесы. Подведенные глаза. Вишневая помада. Крикливые топики, шорты с бахромой и босоножки на каблуке.
Расселись по кирпичным лавкам у фонтана, выставили голые ноги и животы, вытянули шеи (так бы и ухватился). Надо ввести статью в уголовный кодекс: преднамеренное возбуждение. Я бы тогда вызвал охранников и девиц бы забрали. Всех, за исключением Эшли. Ею я занялся бы лично.
Оказалось, она не слишком разговорчива. Не сводила с меня умильных глаз и все теребила пряжку на босоножке. Мы уж в кино сидим, а она туфлю мучает. Как нагнется, низ спины наружу. Видно ложбинку между ягодицами. Даже хотелось поцеловать ее. Именно туда, не в губы.
О чем было кино, я не уловил. Какие-то визжащие подростки, письма с угрозами, трупы в багажниках. Хоть Эшли и заявила, что уже смотрела его, однако боялась не на шутку. То и дело хватала меня за руку. А ближе к концу и вовсе вцепилась мертвой хваткой. Правда, мне было плевать. Я все прикидывал в уме, сколько денег грохнул на эту халтуру, на поп-корн и пепси-колу. Если ты единственный кормилец в семье, это сильно портит удовольствие.
Из зала мы вышли, держась за руки. Эшли все озиралась: не попадется ли знакомый. На стоянке направилась прямым ходом к моему грузовичку. Я не мог понять, откуда она его знает. Разве что бывала у нас дома, пока я на работе. Потом до меня дошло: в машинах, которые привозили Эмбер в середине ночи, вечно было битком девчонок.
Я представил себе, как Эшли ходит в потемках вокруг грузовичка, поглаживает по грязному капоту и думает обо мне, а я беспробудно дрыхну в каких-то тридцати футах от нее в своих драных трусах.
Думаешь обо мне – хорошо. А вот от машины держись подальше.
Я открыл Эшли дверь и проследил, как она забирается в кабину.
– Не хочешь пиццы или чего-нибудь такого? – осведомился я.
– Ты не обязан, – ответила она.
Что означало: мне известно, что ты без денег. На лице у меня, наверное, выразилась такая ярость, что Эшли быстренько добавила:
– В смысле, я не голодна. Да и поздно уже.
– Отвезти тебя домой? – спросил я почти с надеждой.
– Маме без разницы, когда я приду.
– А папе?
– Мои старики развелись.
Эту фразу она произнесла с ущемленным достоинством человека, который восхищается самим фактом, но не одобряет мотивов, которые за ним стоят.
– А как же Дасти?
– Дасти? Ему-то какое дело?
Она потянулась к куче мусора на полу и схватила свадебную фотку родителей:
– Это твои старики?
Зараза, забыл прибраться.
– Фотка зацепилась за рамку, – объяснил я.
Она по-дурацки хихикнула.
– Ты похож на отца. Ой, извини. Я сожалею обо всем этом.
ОБО ВСЕМ ЭТОМ. Буквы поплыли у меня перед глазами, пухлые и мягкие, как будто гусеница из «Алисы в стране чудес» выдула их из своего кальяна. Я постарался проморгаться.
– Да, ВСЕ ЭТО и правда отстой, – сказал я.
– Эмбер очень переживала. В ней произошли такие перемены.
– Да, раньше она хоть на человека походила.
Она засмеялась. Смех сменился знакомым хихиканьем.
– Эмбер говорит, ты такой забавный.
Фотка по-прежнему была у нее в руках. Лиловый ноготь закрывал маме лицо. Мне захотелось ухватить ее сзади за шею и ткнуть мордой в стекло.
– Тебе домой не пора? – Я старался не глядеть на нее.
– Да нет пока.
– Чем займемся?
– Не знаю. Ночь такая теплая для этого времени года. Можем подъехать к водохранилищу. Одеяло у тебя в машине есть?
– Есть куртка.
Осколки стекла вонзятся ей в лоб и засверкают в лунном свете.
– Ладно, – сказала она.
Ночью в пятницу не нам одним пришла в голову мысль проехаться до водохранилища. Все эти машины – одни были закрыты и раскачивались на рессорах, на багажниках и капотах других сидели кучки подростков, пили и заливались смехом (пройдет пара лет, и они перестанут понимать, над чем когда-то смеялись) – взбесили меня.
– Давай лучше в городской парк, – предложил я Эшли.
Тут, кроме парочки на горке и другой парочки на качелях, никого не было. Я припарковал грузовичок задом к площадке для игр и радиатором к бейсбольному полю.
– Хочешь пойти туда? – Эшли не сводила глаз с круга питчера[19].
Умыть бы тебя. А то размалеванная, ужас. И это не добавляет тебе лет, наоборот, делает похожей на королев красоты среди детей, которые мелькают на телеэкране и обложках таблоидов. Особенно после того, как кого-нибудь из них убьют. Маленькая Мисс Очаровашка, Маленькая Мисс Физический Стимул, Маленькая Мисс Педофилия. Так Скип прикалывался. Филадельфийская Мисс Педофилия. В конторе заброшенной шахты мы соревновались, кто скажет эту фразу быстрее, и в руках у нас было пиво, которое мы, уже взрослые парни, сперли у отцов. Время маминых бутербродов с болонской колбасой миновало.
– Что мы будем там делать? – спросил я, вслед за ней посмотрев на круг.
– Не поняла?
– Чем займемся, говорю? – повторил я раздельно и медленно, словно говорил с умственно отсталой.
– Чем хочешь.
«А что я хочу?» – мелькнуло у меня. Вдруг она все не так поняла. Вдруг она думает, что ей предстоит выбирать между пятнашками и прятками? Вдруг это все – один большой прикол? С чего бы это Эмбер сводить нас? С каких пор она оказывает мне услуги? Сейчас Эшли пошлет меня подальше. А потом все расскажет Эмбер. И подруженциям. Сядут в кружок и пригвоздят меня к позорному столбу.
