Франк Тилье - Переломы
Вот так Клод изменил свою жизнь с той же легкостью, с какой журналист меняет тему своих статей. Просто перевернул страницу.
На этой спокойной и безмятежной земле кошмары постепенно рассеиваются. Клод, прежде никогда не считавший себя верующим, начинает читать Библию, молиться. Ему хорошо в кругу семьи, он чувствует себя счастливым.
И все же он знает, что после Ливана что-то в нем сломалось, его преследуют какие-то травмы. Исчезло сексуальное влечение, он было обратился к врачу, но потом резко прервал лечение. Бландина принимает это с трудом, но все же принимает. Она любит своего мужа.
Внешне все выглядит очень просто.
На самом деле все очень сложно.
Пролог 2
Прошли годы.
Сад. Уютный семейный домик. За высокими деревьями, окаймляющими квадратную лужайку, простирается кукурузное поле.
Кто-то наблюдает в бинокль за ребенком, играющим среди высокой травы в мяч. Красный мяч.
Мальчуган видит, что приехал отец, и бежит к нему:
— Папа, поиграем в футбол?
Александр запирает машину и нежно целует сына.
— Завтра. Сегодня папа много работал.
— Ты всегда говоришь «завтра»!
— На этот раз я тебе обещаю. Завтра, ладно?
Он гладит ребенка по голове и входит в дом, не закрыв за собой застекленную дверь.
Мальчик продолжает кидать свой красный мяч об стенку. Наблюдатель не сходит с места. Он ждет.
Позже в тот же вечер. Со вкусом обставленная комната на втором этаже. Окно в торцевой стене выходит на кукурузное поле.
На первом этаже в темноте притаился человек с биноклем. В одной руке он держит дубинку-электрошокер, в другой — шприц со снотворным. За его спиной — закрытая застекленная дверь.
Александр в спальне натягивает пижаму. На его правой щиколотке видна татуировка в виде головы волка.
Он забирается под одеяло, его жена Карина выходит из ванной, ложится и прижимается к нему. Она начинает ласкать его, он целует ее в губы и нежно отстраняет ее руку.
— Завтра, милая, сегодня мне надо отдохнуть. Подыхаю от усталости.
— Завтра, вечно завтра! А если бы никакого завтра не было?
— Мы бы этого не узнали.
— Чего — этого?
— Если бы завтра не было, мы бы этого не узнали.
Лампа гаснет.
На следующее утро.
Какой-то толчок, словно земля содрогнулась.
Карина с трудом открывает глаза. В горле пересохло, у нее такое ощущение, словно она проглотила мешок цемента. Голова кружится. Она вспоминает. Страшная боль в спине, невозможность пошевелиться. Потом — черная дыра.
Она начинает различать какие-то звуки.
— Ой! Мама! А как же мой футбол?
Карина встает, она чувствует, что нервы на пределе. Какой футбол?
Ее сын Тео смотрит на нее с упреком:
— Папа обещал пойти со мной. Его машина на улице. А где он сам, ты не знаешь?
1
Понедельник, 8 октября 2007 года. Через двадцать пять лет после резни в Сабре и Шатиле.
Лаборатория экспериментальной психологии, Национальный центр научных исследований, объединенная исследовательская группа 8768, Булонь-Бийянкур
— Тест закончен.
Алиса Дехане собирается выйти вместе с остальными, но психиатр преграждает ей путь:
— Нет, не туда. Они закончили, а вы нет. Остался последний тест, самый важный для нас.
Алиса чувствует себя неуверенно. Эта лаборатория, эти странные аппараты, люди в халатах…
— Хорошо, доктор. Вы останетесь со мной?
— Конечно.
Теперь ее окружают какие-то странные электронные приборы. Доктор Люк Грэхем предлагает ей сесть перед компьютером с огромным дисплеем. Алиса подчиняется, ее голубые глаза задерживаются на проводах, идущих от многочисленных датчиков. Она сжимает кожаные подлокотники. Блузка промокла от пота. Психиатр наносит гель на белую ленту с тремя датчиками — синим, черным и желтым. Он подносит ленту к ее левой щеке.
— Это устройство позволит мне измерить частоту напряжения ваших мышц. Его надо наклеить на грудь, и я смогу оценить работу сердца. Просуньте его между пуговицами блузки. Вот так… Спокойно…
Алиса подсовывает клейкую ленту под блузку и прижимает ее между грудями.
— Все.
— Отлично. Еще несколько штук. Вот эти — самые забавные… Дайте-ка мне левую руку.
Люк Грэхем надевает ей на руку перчатку, своего рода усовершенствованную митенку, и объясняет, что электроника позволит ему измерить проводимость кожи, температуру тела и объем артериальной крови. Пояс, который она надевает на живот, даст возможность контролировать ритм дыхания.
Алиса вытягивает руку и шевелит пальцами, она взволнована, но ей интересно.
— А для чего все эти… приборы, доктор? Ведь это происходит у меня в голове, а не снаружи.
— Подсознательное создает ваши эмоции, а они проявляются в совокупности биологических сигналов. Пересохшие или влажные губы, изменение ритма сердца, напряжение и расслабление мышц. Вот это я и собираюсь записать. Надеюсь, непосредственно перед тем, как наступит ваша черная дыра. Понятно?
— Понятно. А в этот раз вы мне покажете записи?
— Подождите, Алиса, подождите. Не будем торопить события, мы уже так близки к решению.
Он сжимает ее запястья:
— Вы ведь тоже в это верите, и поэтому все сработает. У нас все получится.
Она улыбается:
— Я верю вам, доктор.
Он объясняет ей, как будет проходить эксперимент. На экране будут чередоваться изображения — нейтрального содержания, приятные и неприятные. Алисе предстоит реагировать, нажимая кнопки, соответствующие ее ощущениям. Кнопки «+», «—» или «?». В любом случае главное — отвечать не задумываясь.
Люк осторожно прислоняет голову пациентки к спинке кресла, потом надевает на нее подбородник. Мышцы на шее молодой женщины напрягаются, пальцы стискивают подлокотники. Люк Грэхем дает четкие инструкции:
— Во время эксперимента важно не двигаться. Картинки, только картинки. Больше ни о чем не думайте. Все будет хорошо.
Он в последний раз регулирует приборы.
— Некоторые изображения будут душераздирающими, они могут вызвать тошноту или недомогание. Дело в том, что организм компенсирует резкие изменения физиологического состояния снижением давления. Это называется «барорецепторный» рефлекс. В таком случае резко напрягите все мышцы. Через час мы уедем из Парижа, и вы вернетесь домой. Я выйду из комнаты, но буду позади вас, хорошо?
Алиса кивает головой и поправляет маленькие очки в коричневой оправе.
Из микрофона слышен голос. Это доктор. Алиса пытается повернуть голову, чтобы увидеть, где он, но для этого ей пришлось бы вырвать все провода.
— Начнем с нескольких пробных картинок, чтобы убедиться, что вы все поняли. Не двигайтесь.
Психиатр, не оставляя своего наблюдательного поста, поворачивается к сидящему слева коллеге:
— Ты бы оставил меня с ней.
— Она из твоей клиники?
— Нет. Из частной практики.
Благодаря мини-камере, скрытой в корпусе компьютера, один из директоров лаборатории экспериментальной психологии, Марк Броссар, видит лицо Алисы. На других экранах мелькают ряды цифр и кривые: это биометрические параметры пациентки.
— А она миленькая. Хороший выбор.
Люк Грэхем улыбается.
— Прекрати…
Он нажимает кнопку, система выдает серию изображений. На дисплее в случайной последовательности возникают символы, совпадающие с кнопками «+», «—», «?». Алиса все поняла, она правильно реагирует и отвечает. Люк Грэхем поворачивается к Марку Броссару. В его серо-голубых глазах читается полная уверенность.
— Ну все, теперь оставь нас. Эту работу мы с ней должны проделать с глазу на глаз, она мне доверяет.
Марк Броссар не противится, узнать что-то еще ему все равно не удастся. Он выходит через дверь, расположенную за контрольным пультом, и закрывает ее за собой. Психиатр встает и запирает дверь. Зажигается табло: «Идет воспроизведение».
Люк Грэхем вводит в компьютер тысячи изображений из базы данных МАСИ[2] и с помощью специальной программы убирает семьдесят процентов картинок нейтрального и позитивного содержания, оставляя только самые страшные.
Он собирается ввести в Алисин мозг максимум негативной информации и делает это вполне сознательно. Он хочет запугать ее в интересах лечения, а не просто так.
Не отрываясь он смотрит на глаза Алисы на мониторе, на эти глаза невероятного фарфорово-голубого цвета, который он так хорошо изучил. Дойти до конца, но ради нее…
