Джон Гришем - Камера
— Эдди Кэйхолл был моим отцом. — Сделав глубокий вдох, Адам не мог отвести глаз от поверхности стола; в висках его громко стучало, зато давивший на плечи груз исчез. Он выдавил из себя подобие улыбки.
Лицо Манна осталось абсолютно невозмутимым. После минутного молчания Лукас с едва слышимой ноткой превосходства заметил:
— Я так и предполагал. — Он принялся методично перелистывать бумаги, которые, казалось, хранили множество новых секретов. — На Скамье человек чувствует себя очень одиноким, и я не раз задумывался о семье Сэма. Временами он получает корреспонденцию, но только не от близких. Никаких посетителей. Правда, Сэму они и не нужны. Тем не менее странно, что такую знаменитость напрочь забыли родственники. А ведь речь идет о белом! Надеюсь, вы понимаете, что я вовсе не пытаюсь проникнуть в чужие тайны?
— Безусловно.
— Мы обязаны все продумать заранее, мистер Холл. К примеру, что делать с телом, по какому обряду будут проходить похороны? Здесь должна подключиться семья. После вчерашнего разговора с Гудмэном я попросил наших людей в Джексоне разыскать соответствующую информацию. Это не составило особого труда. Когда же они поинтересовались и вами, то мгновенно выяснилось, что в архивах штата Теннесси отсутствует регистрационная запись о рождении 12 мая 1964 года мистера Адама Холла. Один узелок, другой — это было очень просто.
— Теперь мне нет смысла прятаться.
— Когда вы узнали о Сэме?
— Девять лет назад. Моя тетка, Ли Бут, рассказала все после похорон отца.
— Вы хоть раз виделись с Сэмом? Писали ему?
— Нет.
Лукас закрыл папку.
— Значит, он понятия не имеет о том, кто вы и для чего оказались здесь?
— Совершенно верно.
— Уфф!
Адам несколько расслабился. Шаг сделан, и земля все-таки не разверзлась под ним. Если бы не Ли с ее вполне объяснимыми страхами, можно было бы чувствовать себя даже на высоте положения.
— Как долго мне позволят общаться с ним сегодня?
— Видите ли, мистер Холл…
— Просто Адам.
— Отлично. Так вот, Адам, для сидящих на Скамье у нас существует два набора правил.
— Извините, но при въезде мне сказали, что никакой Скамьи здесь не существует.
— В официальном смысле — да. У персонала в ходу лишь «БОР» или «Блок номер семнадцать». Когда до исполнения приговора остается совсем немного, мы идем на некоторые поблажки. Обычно беседа с юристом длится шестьдесят минут, но ваш случай — особый. Можете не смотреть на часы. Думаю, вам есть о чем поговорить.
— Значит, мое время не ограничено?
— Да. Хотите просидеть с ним до вечера — пожалуйста. Главное для нас — это обеспечить его и вашу безопасность. Я побывал в пяти штатах, и нигде к смертникам не относятся лучше, чем здесь. В Луизиане бедолагу за трое суток до казни помещают в особое помещение, которое называют Чертогом смерти. Почему они там так жестоки? Нет, вплоть до Большого дня Сэм будет окружен искренней заботой.
— Большого дня?
— До него осталось четыре недели. Восьмое августа. — Лукас порылся в стопке бумаг, протянул одну из них Адаму. — Получили сегодня утром. Отсрочка приговора истекла, Верховный суд штата Миссисипи назначил дату — восьмое августа.
Адам невидящим взглядом смотрел на постановление.
— Четыре недели, — ошеломленно прошептал он.
— К сожалению. Часа полтора назад я отнес копию Сэму. Боюсь, сейчас он не в духе.
— Четыре недели, — повторил Адам, вчитываясь в слова «Штат Миссисипи против Сэма Кэйхолла». — Наверное, мне стоит пройти к нему, как вы думаете?
— Да. Послушайте, Адам, я вовсе не злодей. — Поднявшись, Лукас сложил на груди руки и принялся медленно расхаживать вдоль стола. — Я лишь выполняю свою работу. Моя задача — проследить за соблюдением закона. Удовольствия в этом мало, потому как очень скоро сюда начнут звонить: инспектор, его ассистенты, генеральный прокурор, губернатор, вы и сотни других. Я окажусь в кипящем котле. Ничего приятного здесь нет. Просто знайте: в случае нужды я рядом. Можете рассчитывать на мою поддержку и помощь.
— По-вашему, Сэм позволит мне представлять его интересы?
— Не сомневаюсь.
— Какова вероятность того, что через четыре недели приговор будет приведен в исполнение?
— Пятьдесят на пятьдесят. От суда можно ожидать чего угодно. Спустя неделю мы приступим к подготовке. Формальностей хватает, необходимо предусмотреть любую мелочь.
— Вы имеете в виду репетицию казни?
— Нечто в этом роде. Такая работа не приносит радости, уверяю.
— Ясно. Люди, честно исполняющие свой долг…
— Да. Если общество требует смерти преступника, то кто-то обязан осуществить требуемое.
Адам положил постановление суда в кейс, поднялся.
— Что ж, спасибо за, так сказать, гостеприимство.
— Оставьте. Как мне узнать, чем закончился ваш разговор?
— Я направлю вам копию договора с Сэмом — если он его подпишет.
— Этого будет достаточно.
Мужчины пожали друг другу руки, и Адам шагнул к двери.
— Еще один момент, — остановил его Лукас. — Когда Сэма приведут, попросите охранника снять с него наручники. Я позабочусь о том, чтобы ваша просьба была выполнена. Кэйхолл ее оценит.
— Благодарю вас.
— Удачи.
Глава 9
Когда Адам покинул здание, в воздухе уже разлилась полуденная жара. Два человека в синих комбинезонах продолжали размеренно махать метлами. На ступенях Адам остановился, вглядываясь в десятка полтора заключенных, которые, двигаясь вдоль обочины автострады, собирали мусор. Присматривал за ними сидевший верхом на лошади единственный охранник. По проезжей части неслись, не снижая скорости, машины. «Интересно, — подумал Адам, — кому это здесь разрешено находиться вне ограды, да еще так близко к шоссе?»
Сев за руль «сааба» уже мокрым от пота, он включил двигатель. Автомобиль медленно покатил мимо аккуратных белых коттеджей, мимо деревьев и цветочных клумб на газонах. До чего уютное местечко. За стрелкой указателя «Блок 17» Адам свернул на пыльный проселок и метров через триста оказался перед двойным забором из металлических прутьев с колючей проволокой наверху.
Построенная в 1954-м, Скамья официально называлась Блоком особого режима. Табличка на внутренней ограде сообщала посетителю дату окончания строительства, имена тогдашнего губернатора, автора архитектурного проекта и еще каких-то давно забытых чиновников, чьими заботами проект воплотился в реальность. Для своего времени одноэтажное сооружение могло считаться шедевром: два сходящихся под углом длинных прямоугольника из красного кирпича, абсолютно плоская крыша.
Адам загнал «сааб» на стоянку, выключил двигатель, но остался за рулем. Не видно было ни решеток на окнах, ни патрулирующей здание охраны. Если бы не два ряда металлических прутьев, его можно было бы принять за обычную начальную школу небольшого городка. Под баскетбольным щитом слева от корпуса прыгал с мячом одинокий чернокожий.
По верху трехметровой ограды спиралью вилась колючая проволока, отточенные зубцы ее хищно поблескивали в лучах солнца. Ограда представляла собой идеальный квадрат, в каждом углу которого стояла застекленная вышка. Со всех четырех сторон Скамью окружало хлопковое поле.
Сжав ручку кейса, Адам выбрался из машины. Вот, значит, где от имени государства отнимают жизнь. Он снял пиджак, одернул прилипшую к груди рубашку. В желудке снова повернулся тяжелый ком. Первые шаги к вышке были сделаны через силу; мозг в приступе клаустрофобии кричал: «Бежать отсюда, бежать!» Колени подкашивались. У вышки Адам остановился, задрал голову. Из стеклянной будочки появилась миловидная женщина в форме, опустила на веревке пластиковое ведро.
— Ваши ключи, — лаконично пояснила она; от колючей проволоки по верху ограды площадку вышки отделяло метра полтора.
Адам подчинился. На дне ведра уже лежало несколько связок. В следующее мгновение женщина потянула веревку и к чему-то там привязала: красное ведерко повисло в неподвижном воздухе.
Послышалось слабое гудение электромотора, створка ворот дрогнула и поползла в сторону. Сделав пять шагов, Адам остановился; проем за его спиной медленно исчезал. Первая заповедь охраны: каждый вход должен быть оборудован шлюзовой системой допуска.
Когда створка с глухим щелчком встала на свое место, начали размыкаться вторые ворота. Из дверей Семнадцатого блока вышел массивный страж и неторопливо направился по выложенной кирпичом дорожке к Адаму. Тот уже стоял внутри периметра, опасливо вглядываясь в угрожающего вида фигуру мужчины.
— Сержант Пакер. — Чернокожий протянул молодому юристу ладонь, которая больше походила на лопату.
— Адам Холл. — Пожимая руку, он едва не вскрикнул от боли.
— К Сэму. — Пакер не спрашивал, а просто констатировал факт.
