Елена Корджева - Рукопись из тайной комнаты. Книга вторая
Семья работала, не покладая рук, работы прибавилось всем. Даже Гиртс, которому, как домочадцы знали, запрещено есть свинину, помогал. К лету парень вытянулся и ел теперь за двоих. Он и сам стеснялся своего обжорства, но раз уж поделать с этим ничего было нельзя, работал, стараясь не отставать от взрослых.
Это было кстати, поскольку вновь забеременевшая Марта снова мучилась по утрам и работница из неё выходила неважная.
Густе, как, впрочем, и всегда, доставалось за двоих.
Вечером, едва дойдя до постели, она снова не могла уснуть. Эти белые ночи каждое лето лишали её сна. Глядя в деревянный, с потрескавшимися кое-где досками потолок, слушая, как спит дом – Густа по дыханию могла узнать каждого члена семьи – она лежала и думала. Из головы не шёл тот самый сундучок, который почти три года назад ночью – не белой, а мрачной осенней – вручил ей герр Шварц. Ведь она в него так и не заглянула. Поначалу думалось, что такого права у неё нет, и нужно только передать вещь законному владельцу. Потом, со всем, что приключилось той зимой, сундучок как-то забылся. Причём забылся настолько крепко, что даже когда приехал Георг, за всеми хлопотами, о наследстве предков она даже не вспомнила. Потом… Потом было столько «потом», что просто было не до сундучка. А главное, казалось, что это может подождать до какого-то более удобного момента.
И вот дождалась! Удобного момента больше нет. В доме теперь живёт вернувшийся Петерис, которому совершенно не нужно знать ничего, что касается истории Густы и её недолгого счастья. И уж тем более подростку Гиртсу не обязательно знать, что в доме есть убежище. Вполне достаточно, что они хранят тайну самого мальчика.
Даже бессонной белой июньской ночью не отваживалась Густа открыть сделанный папой хитро спрятанный в стене тайник.
И то, что скрыто в сундучке, пока так и лежало, не виденное и неузнанное.
Глава тринадцатая. Ева. Перекрёсток двух дорог и более…
1
Ева оторвалась от дневника и посмотрела на стену, скрывающую так много тайн и до сих пор занавешенную весёленькой жёлтой занавеской.
А ведь и правда, она ведь тоже ни разу не заглянула в эту таинственную шкатулку. Кстати, ею даже не виденную. «Надо будет попросить Мариса, чтобы он открыл ту, вторую створку. Наверняка шкатулка до сих пор там и лежит».
Мысль о Марисе побудила её посмотреть на часы – подоспела пора заняться обедом. Сама бы она обошлась чашкой кофе с бутербродом. Но её мужчина вчера, как всегда в конце недели, понавёз столько продуктов, что было бы непростительно не приготовить обед. Тем более что покушать Марис любил.
Да и то сказать, трудно не проголодаться, если ты с самого утра машешь топором, складывая новую поленницу дров. Дров Ева не жалела, и за холодную зимнюю пору в печке их сгорело немало. И хотя в воздухе потихоньку веяло скорой весной, но это субботнее февральское утро было пусть и солнечным, но пока очень даже морозным. Так что о дровах позаботиться следовало.
По правде говоря, дров вполне хватало, но Марису самому хотелось потрудиться на свежем воздухе, ведя «диалог» с примостившимся на безопасном расстоянии Ральфом. Двое мужчин отлично понимали друг друга. Но по прошествии некоторого времени взгляды обоих всё чаще обращались в сторону дома, из трубы которого поднимался лёгкий дымок, обещающий обед. В этом мужчины тоже понимали друг друга без слов. Наконец, вогнав топор в колоду и потрепав Ральфа по мохнатому загривку так, что огромный пёс аж зажмурился от удовольствия, Марис направился в дом.
Ева уже накрывала на стол. Вкусно пахло свежим хлебом и копчёностями – гороховый суп с рёбрышками оказался в такую погоду очень кстати. Вспотевший мужчина отправился мыться, а поскольку от пса мытья лап не ожидалось, то ему досталась специально для него слегка обваренная субботняя косточка – Марис никогда не забывал привезти псу его собачьих «вкусностей»: пару косточек и мешок сарделек, которые тот съедал вместо конфет.
Неспешный обед заканчивался, и едва Ева собралась попросить Мариса подумать о шкафе, к воротам хутора подъехала незнакомая машина. Мужчина, вышедший из неё, тоже был абсолютно незнакомым.
Ральф, как и подобает хорошему сторожу, оторвался от косточки, едва заслышав звук мотора, и теперь стоял у ворот, весьма уверенно демонстрируя готовность защитить вверенное ему хозяйство от вторжения и позой, и глухим рыком, вырывающимся из могучей груди.
– Кто бы это? – Ева посмотрела на уже встающего из-за стола Мариса.
– Кто бы ни был, пойду встречу. – Тот, на ходу в сенях шагнув в большие чёрные валенки и запахивая рабочую, видавшую виды куртку, уже выходил во двор.
– Подождите минутку, – услышала Ева его голос, – сейчас собаку привяжу.
Посмотрев в окно, она в очередной раз удивилась тому, с какой лёгкостью её муж управляется с огромным псом. Взяв того за ошейник, едва не теряющийся в густой шерсти на холке, Марис вежливо, но твердо сопроводил не слишком обрадованного Ральфа к его домику и пристегнул на цепь. По сопротивляться. Ева, удивляясь, как-то забывала, что всю неделю, пока Марис отсутствует, она справляется с собакой отнюдь не хуже. Точно также берет за шиворот и точно также пёс идёт, повинуясь пусть женской, но хозяйской руке. Ей и в голову не пришло сравнивать, она просто смотрела в окно, любуясь своим таким сильным и красивым мужчиной.
Теперь, когда Ральф лишился возможности «порвать» незваного гостя, можно было и открыть ворота. Машина – прокатный, судя по надписи на боку, «гольф», такой же, как у Евы, только не красный, а белый, остался стоять у ворот. А мужчины, обменявшись буквально парой слов, направились к дому.
Хлопнула, закрываясь, входная дверь, постучали, сбивая налипший снег, ноги в сенях. Первым вошёл Марис со словами:
– Ева, это – к тебе.
Повернувшись к гостю, она так и замерла.
Гость – молодой мужчина – тоже застыл, как изваяние, глядя на хозяйку этого дальнего хутора.
Марис, видимо ожидавший чего-то подобного, занял выигрышную позицию, чтобы отлично видеть их обоих, продолжавших стоять молча лицом к лицу. В конце концов ему первому надоела эта немая сцена, которую он и прервал, сказав:
– Да вы хоть за стол сядьте, удобней будет. Я вам сейчас кофе налью.
Вздрогнув, оба отвели глаза, и Ева, спохватившись, вошла в роль хозяйки:
– Действительно, присаживайтесь. Кто вы?
На самом деле она как будто бы уже знала, кто этот молодой человек, непостижимым образом взявшийся непонятно откуда у ворот её хутора. Знала, но не готова была поверить в это своё знание, словно откладывала, отпихивала его куда-то на дальние задворки сознания, не веря и почти не надеясь, но при этом очень желая услышать то невозможное, невероятное и небывалое, что должен был сказать ей этот незнакомец.
Марис, по-видимому, тоже ожидал чего-то. Раз уж он, без лишних слов и ни о чём не спрашивая, привёл гостя в дом, и при этом сам вызвался варить кофе, значит, для него тоже не осталось незамеченным то очевидное, что сразу бросалось в глаза: гость был едва ли не копией Евы. Приблизительно того же роста, немного повыше, с теми же светлыми, почти белыми волосами, с серыми, стального цвета глазами, он, пожалуй, мог бы сойти за близнеца, если бы не казался чуть старше.
Для гостя же это явное, неумолимо бросающееся в глаза сходство стало таким неожиданным, что он не вдруг справился с растерянностью. Очевидно такого поворота событий он не ожидал.
Наконец гость представился – Алекс Берзиньш. Носитель латышской фамилии, языка он явно не знал, зато умудрился запутаться в тех, что знал – немецком и русском. Еве было, собственно, безразлично, она одинаково хорошо владела обоими языками. Поэтому, решив не мучить понапрасну Мариса, который явно заинтересовался гостем, она взяла инициативу на себя и перешла на русский.
Поначалу это не сильно облегчило задачу, гость краснел – Ева отметила, что он так же легко краснеет, как и она сама – и не мог внятно сказать, зачем он здесь.
В итоге, отбросив всякие «домашние заготовки», он принялся объясняться с самого начала.
– Вот, – зашёл он сразу с «козырной карты», выложив на стол фотографию довоенных времён. – Вы знаете, кто это?
Ева аккуратно, двумя пальцами взяла старое фото и поднесла поближе к лицу. Марис, как по команде, включил свет – февральский день уже заметно тускнел.
– Думаю, что знаю, – Ева говорила медленно, пытаясь не волноваться, но получалось у неё неважно. – Это Георг фон Дистелрой?
Ответ вызвал очередную потерю речи у снова покрасневшего Алекса.
– Откуда вы про него знаете?
– А вы?
– Хорошо, я расскажу первый.
И Алекс рассказал о своём детстве и о том, что узнал от Конрада Шварца о фон Дистелрое. Рассказ не был долгим, молодой человек мысли свои выражал чётко.
– Понятно… – Ева слегка поёжилась от устремлённых на неё взглядов двух мужчин. – Выходит, ваш дедушка и есть пропавший тогда, в 41-м, Георг фон Дистелрой-младший.
