Дж. Лэнкфорд - Чёрная мадонна
– Я не знаю, кто вы и что это за служба безопасности, о которой вы сказали. Я не помню это место. Я не помню доктора.
– Это не провал в памяти, – вступил в разговор Льюистон. – До этого… до вашего ранения мы с вами никогда не встречались.
– В любом случае, я даже не помню этой красотки с роскошной попкой, которая только что вышла отсюда. Она что, была когда-то моей девушкой?
– Она проститутка, – ответил Браун.
– Крутая телка!
– Так ты точно ничего не помнишь? – спросил Браун и, жестом подозвав охранника, выхватил из его кобуры пистолет и принялся выразительно вертеть в руках. – Совсем ничего?
Сэм, похоже, слегка напуганный этим зрелищем, уставился в потолок, как будто пытался что-то вспомнить.
– Нет. Ничего. Видать, память отшибло. Помню только, как проснулся, а мой член то ли во рту, то ли в «мохнатке» у этого ангелочка, – ответил он и усмехнулся. – Черт! Уж если помирать, то только так!
– Раньше ты был осторожнее в словах, – заметил Браун и, вернув пистолет охраннику, посмотрел на Льюистона. – Что вы на это скажете как медик?
– Очевидно, посттравматическая амнезия, – усмехнулся врач. – Вы должны молиться и благодарить небеса за то, что он уже в состоянии самостоятельно сидеть в постели и отвечать на ваши вопросы.
– Я не молюсь, – ответил Браун. – Вы можете, как врач, констатировать у него потерю памяти?
– Слушайте, приятель, – произнес Сэм, – неужели вы думаете, что я тут дурака валяю? Что я брехун или закосил под дебила?
На лице Брауна не отразилось никаких чувств.
– А что вы скажете относительно личностных изменений? – повернулся он к Льюистону.
В этом момент Сэм зевнул, и его веки сомкнулись.
– Они вполне возможны, – ответил Льюистон. – Нельзя совершенно исключать того, что произошли незначительные нарушения личности, что находит свое отражение в асоциальном поведении. Причина – первоначальное кислородное голодание, негативно сказавшееся на кровоснабжении мозга. Равно как и то, что мозг этого человека в течение десяти лет пребывал в спящем состоянии.
Браун легонько дернул Сэма за ногу.
– Ты чересчур долго спал.
Даффи приоткрыл один глаз.
– Не будете ли вы так любезны и не назовете мое имя? Если вам, конечно, не трудно.
– Даффи, – ответил Браун. – Сэм Даффи.
– Это меня так зовут?
Браун подозрительно посмотрел на Льюистона и отвел его в сторону.
– Вы говорите правду? Он действительно не помнит своего имени?
– Амнезия всегда носит индивидуальный характер, и ее трудно определить медицинскими методами, но я думаю, что в данном случае она настоящая. Это ретроградная амнезия, когда больной не помнит событий, предшествующих травме.
– Что нужно для того, что бы он смог все вспомнить?
– Вы хотите сказать, сможет ли память вернуться к нему? Это не моя сфера компетенции. Вы хотите, чтобы он что-то вам рассказал? Думается, что люди и вещи из его старой жизни помогут ему только в том случае, если у него с ними существовала сильная эмоциональная связь.
– А если я, наоборот, не хочу, чтобы он вспоминал все слишком быстро? – скептически хмыкнул Браун.
С этими словами он подошел к Сэму с другой стороны и, словно сына, погладил по плечу.
– Я спас тебе жизнь, Сэм Даффи. Без меня ты был бы мертв.
Сэм вопросительно посмотрел на Льюистона, и тот кивнул – мол, да, это так.
– Когда ты поправишься и окрепнешь, я попрошу от тебя ответную услугу.
Хотя вид у Сэма был измученный, он ответил Брауну довольно смелым взглядом.
– Обязательно. Одну услугу. Может быть, даже две. Все будет зависеть от цены, которую вы предложите.
– Называй цену, – усмехнулся Браун.
– Какой порядок цифр можно обсуждать? Сотни, тысячи, сотни тысяч?
– Бери выше.
– Миллион?
– Точно.
Сэм бессильно откинул голову на подушку. Льюистон шагнул к нему, но Браун жестом его остановил.
– Вы серьезно? – прошептал Сэм, и его лицо расплылось в блаженной улыбке, как будто он оказался в раю.
– Я всегда серьезен.
Сэм повернул голову в сторону стоявшего в дверях охранника.
– Если я скажу «нет», он случайно не пристрелит меня?
– У него приказ силой удержать тебя, если ты попробуешь без разрешения отсюда уйти, – самым будничным тоном ответил Браун. – Убивать тебя он не станет.
Сэм закрыл глаза и откинулся на подушку. Затем зевнул и улыбнулся.
– Черт побери, да я за миллион баксов укокошу самого Иисуса Христа.
– Хорошо сказано, – похвалил Браун. – Очень хорошо. Новый Сэм мне нравится даже больше прежнего.
Отойдя от кровати, он кивком велел Льюистону заняться больным.
Глава 10
Арона, Италия
Мэгги разложила на кухонном столе новую пачку присланных Феликсом буклетов. Они пришли всего месяц назад, однако их страницы уже были изрядно потрепаны, ведь она слишком усердно их изучала. Теперь Феликс звонил ей почти каждый день. В какую школу-интернат она хотела бы отдать Джесса?
Ни в какую.
Феликс пригрозил принять решение самостоятельно, поскольку их контракт давал ему право самостоятельно решать вопросы образования Джесса. Таким образом, то, что он советовался с ней, было лишь любезностью с его стороны. Копии самого контракта Мэгги больше не имела. Да она толком и не удосужилась в свое время внимательно прочесть его, поскольку была уверена, что Феликс Росси прав во всем. Чтобы выиграть время, она сделала вид, будто внимательно обдумывает его предложение.
Она вновь, одну за другой, просмотрела все брошюры, разглядывая яркие фотоснимки: Итон, Гордонстаун, Хэрроу, Винчестер. Значит, мальчики в британских школах носят гольфы, короткие штанишки, рубашки с длинным рукавом, галстуки, пиджачки и кепки в тон. В одной из школ ученики носили забавные плащи и шляпы. В другой – только пиджачки и свитера с черной отделкой. Некоторые мальчики приходили в класс во фраках. И все, как один, будто никогда не снимали галстуков. Американские школы отличались от британских: Томас Джефферсон, Сент-Эндрюс, Филипп-Эксетер, Гротон. Здесь мальчики обычно одевались так, как им нравится. В одной школе, например, любимым нарядом учеников были огромного размера свободные штаны и рубашки до колен. А еще Мэгги нигде не заметила лебедей, за исключением разве что буклета, рассказывающего об Итоне. А также особого упора на религию.
Нет, она не откажется от своего долга перед Джессом, ведь он – смысл всей ее жизни. Иначе зачем Господу было хранить ее девственность до тех пор, пока Феликс не имплантировал в ее лоно клетки клона Иисуса? И почему после рождения Джесса она вновь стала девственницей? Почему ни в кого не влюблялась, пока не встретила Сэма, человека, отдавшего свою жизнь ради того, чтобы ее сын мог появиться на свет?
Мэгги собрала буклеты и направилась к задней двери, из которой через огород можно было пройти к площадке перед домом. Заглянув по пути в кабинет, она увидела Джесса. Под руководством равви Диены ее сын постигал иудейскую премудрость. Антонелла на первом этаже занималась стиркой.
Пройдя под увитой розами аркой, Мэгги на ходу сорвала цветок и по лужайке спустилась к берегу озера. Рядом с портичиолло – миниатюрной гаванью, которая была почти полностью огорожена невысокими бетонными стенками – на легких волнах мирно покачивалась красная деревянная моторка с небольшой кабинкой и зеленым кранцем под планширем. У входа в портичиолло высились два фонарных столба; на них были устроены смотровые корзины, так называемые «вороньи гнезда». Отсюда Джесс выезжал на открытое пространство озера и возвращался обратно. По верху стен тянулись белые перила, за которые было удобно держаться, прогуливаясь вокруг искусственной бухточки.
Мэгги поднялась на стену. К фонарному столбу была привязана лодка. Стоило ей посмотреть вниз, как у нее упало сердце. На ее дне лежал притворяющийся спящим Адамо Морелли. Впрочем, ей следовало бы заранее догадаться.
– Привет, Хетта! – неожиданно рассмеялся итальянец – он обожал подобного рода шутки – и выпрямился в лодке во весь рост. Его длинное тело было худым – видимо, потому что он больше пил, чем ел. – Я никогда не разочарую тебя, – заявил он, однако Мэгги позволила себе в этом усомниться.
Адамо подтянул лодку ближе к причалу, чтобы женщина смогла в нее сесть. Как только она заняла свое место, итальянец подогнал лодку к дальнему краю портичиолло, где их нельзя было увидеть из окон виллы. Всего несколько недель назад Мэгги и в голову не могло прийти, что она будет встречаться с городским пьяницей.
– Спасибо, что пришел, Адамо, – поблагодарила она и, смутившись, перевела взгляд на брошюры, зажатые в руке.
– Ты точно знаешь, что дядя Джесса отправит его в одно из этих мест?
– Еще как! Именно так он и поступит.
– Но как такое возможно? Ты ведь его мать!
На глаза Мэгги навернулись слезы – так же, как и три недели назад, когда Адамо в первый раз проплыл мимо нее в своей лодке. Она тогда стояла на причале и читала длинное письмо, в котором Феликс выговаривал ей за то, что она подолгу висит на телефоне. По его словам, он предпочитает общаться с ней в письмах, а не по телефону, но она не оставляет ему выбора. В письме также упоминался коллега Феликса, Макс Сегр, поранивший палец во время церемонии наречения его дочери. Торжество это состоялось за день до того, как они осматривали плащаницу.
