Виктор Пронин - Ворошиловский стрелок
— Это как? — поднял голову старик.
— Ну, как… Добавишь еще столько же, и мы сами разберемся с твоими клиентами… Сколько их? Ты говоришь, трое… Со всеми разберемся. По полторы тысячи за брата… Это не очень дорого. Люди готовы больше платить…
— И платят?
— Охотно.
Старик помолчал, неотрывно глядя на винтовку, все еще лежащую у него на коленях, провел рукой по стволу, чувствуя тонкий слой смазки, радуясь ее новизне, самим формам, где все было разумно, необходимо и надежно. Как бывший механик по точным приборам, он сразу почувствовал ее совершенство, ничто, ни одна деталь не вызвала возражения, желания изменить, улучшить…
— Нет, — наконец сказал он и для убедительности покачал головой. — Это должен сделать я сам… Или я, или никто. Иначе это будет уже что-то другое.
— Как знаешь, — с улыбкой протянул Саша. — Как знаешь… А то подумай, время есть.
— Нет-нет, — поспешно сказал старик, словно и сам опасался, что возьмет да и нечаянно согласится на этот заказ.
— А ведь ты попадешься, батя… Чует мое сердце, попадешься, — добавил Гена.
— Ну что ж… Не исключено. Да, скорее всего. Значит, так и должно быть.
— Срок получишь.
— Большой не дадут.
— Почему… Могут и большой дать… сознательное, продуманное, тщательно подготовленное преступление… Так они это называют. Если бы ты в истерике их утюгом искрошил… мог бы условным отделаться… А так… Вряд ли.
— Ха! — горько рассмеялся старик. — Много мне уже не отсидеть. А небольшой срок пусть дают. И потом, я вот еще что думаю, — старик помолчал, поглаживая ствол винтовки. — Я вот еще что, ребята, думаю… Даже если и попадусь, это будет не худший вариант. Это тоже будет неплохо. Я готов и к этому.
— Не понял?
— Ну, как… Будет суд, шум, огласка… Глядишь, кого-то еще подтолкну к тому, чтобы взять в руки топор, вилы, винтовку… Чтобы и противная сторона знала — будет ответ. Кто сеет ветер, пожнет бурю.
— К гражданской войне народ склоняешь? — расхохотался Гена.
— Я бы не возражал, — серьезно ответил старик. — Пора.
— Созрел, значит?
— Да, я готов.
— Крутой ты мужик, — произнес Саша из темноты. — Есть у тебя еще порох… Нынче нечасто людей с порохом встретишь… Поизмельчал народ. Любые деньги готовы заплатить, только бы самому не вляпаться.
— И в самом деле любые? — удивился старик.
— Ты же вот платишь!
— Я плачу за инструмент. Всю жизнь платил за инструмент. А работу делал сам, — произнес старик негромко, но с вызовом. — И эту работу выполню сам. До сих пор у меня все получалось. И потом… Может быть, я передумаю, отложу, повременю… Но это я отложу. Я повременю.
— Крутой ты мужик, — повторил Саша озадаченно. — Мне почему-то кажется, что все у тебя получится.
— Я тоже так думаю, — сказал старик.
— Ну что ж… Не будем терять времени, — Саша подошел к столу, у которого сидел старик. — Смотри, батя, запоминай… — И на глазах изумленного старика принялся отделять от винтовки одну часть за другой. И вот уже на столе в ряд лежали затвор, магазин, казенная часть. В руках у Саши остался ствол с прикладом. Потом он легко и быстро, даже с некоторым изяществом, снова совместил все детали, подогнав их одну к другой.
— Надо же, — пробормотал старик. — Я уж думал, что никогда все это вместе не соберешь…
— Но ты, батя, все понял? Как и что… А?
— Более или менее…
— Нет, так не годится. Или ты знаешь все твердо, или ты ничего не знаешь. Бери винтовку, начинай разбирать.
— Я? — ужаснулся старик.
— Давай-давай, не трусь… Это не самое страшное… Впереди тебя ждет кое-что более рисковое. Давай!
Прошел час, и старик смог в конце концов разобрать и снова совместить все детали винтовки. И когда, передернув затвор, нажал курок, счастливый старик услышал четкий щелчок.
— Ну вот, а ты, дурочка, боялась, — проговорил Саша. — А теперь — стрельба. Только предупреждаю… Патроны — по двадцать баксов за штуку. Стреляй, но про себя прикидывай, сколько у тебя денег припрятано….
— Там видно будет. — Старик с трудом поднялся из низко-го продавленного кресла и пошел вслед за Сашей. За следующей, третьей уже дверью оказался длинный, уходящий в темноту, пролет подвала. Саша нащупал на стене выключатель, и у дальней, противоположной стены вспыхнули несколько лампочек под козырьками, осветив круглые мишени. — Ого! — восхитился старик. — Да у вам тут неплохо налажено дело!
— Стараемся, — усмехнулся Саша.
— Неужели наверху ничего не слышно?
— Почему, слышно… Но любопытным мы объясняем, что играем, дескать, в карты, в подкидного дурака… А проигравшим лупим в лоб колодой. Вот эти щелчки они и слышат.
— Неужели верят? — усомнился старик.
— А куда им деваться… Ложись, батя, вот здесь… У нас тут борцовские маты положены… Поэтому, когда надумаешь смертельные удары карате отработать, мы здесь же тебя будем натаскивать…
— Для карате я, пожалуй, упустил время… — Как сказать… Некоторые и в твоем возрасте интересуются… Ну ладно, ложись. Вот тут подставка, свернутый матрац… На него кладешь винтовку… Смотришь в окуляр… Смотри в окуляр! Видишь пересечение нитей? Вот точку, где они пересекаются, наводишь на цель… В данном случае — центр черного круга. Усек? Расстояние у нас замерено — сто двадцать метров. Этим колесиком устанавливаешь напротив черточки цифру «сто двадцать»… Так, правильно… Молодец. Видишь в прицеле мишень? Совмещай перекрестие нитей с центром мишени… Есть? Теперь задерживаешь дыхание и медленно, осторожно касаешься спускового крючка… Ты слышишь? Не надавливаешь на спусковой крючок, а только касаешься его, только касаешься!
— Да знаю я! — буркнул старик. — Стрелял когда-то…
— Это ты дома расскажешь… А сейчас слушай и выполняй. Пальцы у тебя не годятся для такой работы, грубоваты у тебя пальцы, заскорузлые какие-то… Ты что, раньше никогда в людей не стрелял?
— Да не приходилось как-то… Ты уж прости великодушно…
— Ладно, бог простит… Тут нужны пальцы нежные, трепетные, музыкальные… Вот какие пальцы должны быть у настоящего убийцы…
— Что ты сказал? — встрепенулся старик.
— Ладно тебе… Что сказал, то и сказал. Курка палец должен касаться почти невесомо… Как дуновение ветерка…
— Да ты прямо поэт! — усмехнулся старик.
— Спасибо… Представь, что у тебя вместо пальца не это вот полено, а лепесток ромашки… Вот такое должно быть нажатие. Усек? А перекрестие нитей остается на цели. А дыхание остановлено. А сердце должно биться размеренно. И вот ты ловишь момент между двумя ударами сердца… повторяю — между ударами сердца ты должен поймать момент, когда весь… Ну совершенно неподвижный… От сердца ты немного весь содрогаешься, понял? Все содрогаются, не только ты… И все это время ты своим подслеповатым глазом…
— Ну! Так уж и подслеповатым! Я, между прочим, до сих пор без очков обхожусь… когда уж совсем тонкая работа…
— Остановись, батя! У тебя глаз как у горного орла? Очень хорошо. Тверда рука? Совсем прекрасно. А теперь слушай дальше… Главное — не торопиться… Ни в коем случае. Вот увидишь ты, например, в прицеле, что перекрестие нитей легло промежду глаз твоего клиента… Кстати, очень хорошее место для вхождения пули — на затылке образуется дыра с коленку величиной. И ты, конечно, поторопишься нажать курок… Это ошибка, может быть, твоя последняя ошибка. Усек? Не торопись. Если попадешь в центр его ублюдочного лба, тоже неплохой вариант. И если в рот ему влетит твоя нежная посылка — опять хорошо. Достаточно надежный выстрел. Или в шею войдет… Это даже лучше, потому что в таком случае пуля улетит и ее никто не найдет, понял? Эксперты с ног собьются, а не догадаются — из чего сделан выстрел, да и выстрел ли…
— Я понял, — проговорил старик, пытаясь сократить наставления и побыстрее перейти к самой стрельбе.
— Торопишься, батя… Не подгоняй… Я должен говорить достаточно долго, чтобы дать тебе возможность привыкнуть к своему положению, к винтовке, к прицелу… К своей будущей роли мстителя и убийцы.
— Понял, — повторил старик, чуть шевельнув желваками — не понравились ему слова Саши.
— Итак, главное — не торопиться. Только нежное, воздушное касание курка. А винтовка сама решит, когда нужно выстрелить.
— Что значит сама? — удивился старик.
— Именно сама. Она стреляет, а не ты. Усек? Ты ее покупаешь, как покупают бабу… Хотя тебе это, может быть, и незнакомо…
— Знакомо.
— Тем лучше. Ты ее покупаешь. Платишь деньги за патроны. Выбираешь цель, день, час, место… А вот секунду выбирает она. Я понятно выражаюсь?
— Да уж понятней не бывает!
— Ты со мной согласен?
— Полностью. Стрелял я когда-то, неплохо стрелял. — Старик повозился на матах, сработанных, скорее всего, из старых матрацев, выброшенных жильцами, улегся поудобнее, всмотрелся в окуляр оптического прицела.
