Алла Дымовская - Мирянин
– Вы слушали? И там ничего не было? – Инспектор бросил ругаться и снова приступил к своим обязанностям.
– Говорю вам, ничего – значит, ничего. И повторяю: до конца мы не прокручивали. Потому что – нечего, пустота. И потом, вас, инспектор, все равно интересует время сразу после убийства. Так вот, не было слышно никого. Может, под утро и пришел какой-нибудь газонокосильщик, но это уже мало кого волнует.
– Вы дилетант, Луиш. Сразу после убийства или не сразу, решать не вам. Преступник мог оставить улику, обронить любую ерунду, по которой, однако, его можно опознать, и вернуться за ней. Вам это в голову не приходило, доморощенный вы Видок?
– Не приходило, – сознался я отрешенно. – Но ведь в реальной жизни, а не в кино, никто ничего не забывает на месте преступления, ведь так, инспектор?
– Еще как забывают. И забывают, и роняют, и даже оставляют нарочно, чтобы сбить со следа. Луиш, подумайте сами, если бы на диктофоне ничего не было, то с чего бы ему пропадать вместе с его владелицей? Пораскиньте мозгами, беспечный вы дуралей!
– Но, право, инспектор, со мной же все в порядке! – попробовал защищаться я.
– Полоумный кретин, да поймите вы, наконец! Вы в порядке потому, что диктофон находился все это время отдельно от вас, и отдельно от вас отправился в путешествие! Господи, Луиш, я лишился разума в тот день, когда связался с вами!
Инспектор еще кипятился, но все тише и тише, видимо, я все же пока был нужен ему. А промахи у кого не бывают? Я же хотел, как лучше, и Фидель это понимал. Диктофон так и так, все равно бы сперли при первом удобном случае. Вот только Вика. Где она? Этот вопрос волновал не одного меня.
– Остается узнать, где сеньорита Виктория. Возможно, она прольет свет и на все остальное, – произнес Фидель уже спокойно.
Все же западные сыщики решительно отличаются от наших. От простого русского мента я давно бы уже получил по зубам за самоуправство, приведшее к потере важной улики, и ладно, если бы этим ограничилось. А здесь, попыхтел, попыхтел, вспомнил черта и деву Марию, и вот – снова спокоен, как танк после технической профилактики.
– Вот что, Луиш. Мы должны пойти и посмотреть, что к чему. Где вы оставили сеньориту, в каких именно кустах вы предавались утехам с диктофоном, с какой стороны подошли, с какой уходили. А этому господину скажите, – тут Фидель указал на сиротливо притулившегося в кресле Талдыкина, – пусть спускается обратно в ресторан и там сидит. И все остальные тоже пусть сидят до нашего возвращения.
На лужайках было уже совсем темно, а в углу пляжа, где топорщились пресловутые кусты, даже и фонарей не наблюдалось. Хоть выкалывай глаза, разницы не заметишь. Правда, Фидель живо раздобыл у отельной охраны достаточно мощный фонарик, и в листве мы шарили с относительным удобством.
Что мы ищем, в самом деле? Неужто, вор, неведомо каким образом похитивший у Вики интересные для него пленки, будет настолько глуп, что удалится с ними в те же самые зеленые чащи, что и мы? Я сказал Фиделю, что хватит валять дурака. А в ответ услышал призывную фразу, по содержанию близкую к сакраментальному: «пилите, Шура, пилите», – в смысле ищите, Луиш, и будьте хорошим мальчиком, раз уж опростоволосились. Ясное дело, ничегошеньки мы не нашли. Пришлось вылезать из кустов и глупейшим образом смотреть друг на друга, как двум коверным клоунам, у которых номер не удался. Шапито уехало.
Но неугомонный Фидель не сдался, а спустился от кустов к дальнему окончанию пляжа. Туда, где охранительный бордюр с торца переходил в сплошной камень. Я не спешил немедленно лезть за инспектором, опасаясь переломать ноги на скалах. Однако Фидель позвал меня:
– Луиш, Луиш, посмотрите! Видите? – Инспектор светил фонариком прямо перед собой, а у его ног стелилась какая-то блескучая, гладкая змея. Она колыхалась с противным шуршанием и сворачивалась кольцами. Неприятное, я вам скажу, зрелище.
Скоро Фидель возвратился из похода с добычей. В руках у него, помимо фонаря, были какие-то неровные обломки и все та же блескучая змейка.
– Вот он, ваш диктофон. Точнее то, что от него осталось, – изрек он торжествующе.
Действительно, осколки пластмассы и то, что я принял за змею, оказались бренными останками этого детища современной инженерной мысли. И не змея вовсе, а обрывки пленки колыхались на ветру, перепутанные и мокрые от океанских брызг.
– Пленка оторвана. Больше половины. Но то, что есть, несложно восстановить, – сказал как бы сам для себя Фидель. – А вы уверяли, ничего на ней не было.
– А где тогда сеньорита Виктория? – Ладно, пленка, но исчезновение Вики сейчас занимало меня больше всего.
– Не знаю. Следов борьбы вроде не видно. Впрочем, до утра сложно сказать что-нибудь определенное. – Фидель еще раз посветил на скалы фонариком.
– Может, ее похитили? – предположил я глупейшим образом.
– Да. И кто-то из ваших друзей держит ее в номере под кроватью. Хотя вы правы, я полагаю, стоит обыскать отель, особенно подвальные помещения, – в раздумьях сказал инспектор.
Мы вернулись вскоре в ресторан, где Фидель и оставил меня, строго-настрого повелев приглядывать, чтобы никто не отлучался из-за стола. И мы сидели, больше молча. Юрасик пил, Тошка держал жену за руку, Олеська робко придвинулась к моему стулу и курила сигареты одну за другой. Часа через полтора вернулся инспектор. Обыск ничего не дал, сообщил он через меня.
– Расходитесь пока, – разрешил Фидель всем присутствующим. Задержал только одного вашего покорного слугу. – Да, Луиш, я еще должен кое-что забрать и у вас. Надеюсь, это что-то вы не таскали по отелю туда-сюда?
– Слава богу, нет. Вам стоит пройти в мой номер, – пригласил я Фиделя.
У себя я немедленно направился к сейфовому ящику – стальной бандуре с кодом, установленной в недрах платяного шкафа.
– Вот, пожалуйста… – я вытянул на свет свои бумаги, документы и авиабилеты, – где-то здесь… Сейчас… Что за черт!
Я перерыл небольшую пачку своих бумаг еще раз. Но никакого письма обнаружить не смог. Это был какой-то театр абсурда, невозможный от начала до конца.
– Никакого письма нет! – воскликнул я, в ужасе глядя на инспектора.
– Дева Мария и все ее ангелы! Да что же это творится такое на нашем мирном острове! Будто его посетил сам Сатана! – заругался Фидель и тут же от нервов закурил очередную сигарету. – Я вызову бригаду криминалистов, а вы, главное, ничего больше не трогайте! – инспектор потянулся к телефонной трубке.
Глава 7
На свете нет невинных слов
Теперь уже мы сидели в управлении. Фидель забрал меня с самого утра, едва позволив наскоро откушать мой скромный завтрак. Да и ночка выпала на мою долю превеселая. Добрую половину ее в номере копошились угрюмые дядьки, пачкали мои документы и бумаги растворами, натирали вонючей гадостью крышку сейфа и иные поверхности, снимали отпечатки пальцев с меня лично, а потом в обязательном порядке и с каждого из нашей отдыхающей братии. Талдыкин воздыхал особенно горько.
– Эх, пошлют запрос. А там дело. Угон автотранспортного средства в бухом виде, «железо» всмятку, меня тогда – в кутузку, эх, блин… трояк условно, – жаловался мне Юрасик, потому что больше некому было.
– Не преувеличивай собственную гангстерскую значимость, Юрий Петрович. Вряд ли в Интерполе с благоговением хранятся данные о твоих юношеских похождениях, – шутливо успокоил я Талдыкина. – Зато отпечатки с тебя снимают не впервой, тут уж я снимаю перед тобой шляпу, прости за каламбур.
Правда, вот только что Фидель сообщил мне – толку от отпечатков не вышло совсем. Я, две сменные горничные, а больше никто не засветился. Сверх того, ни одной нарочно протертой поверхности тоже не обнаружилось.
– Значит, вор работал в перчатках? А у кого из наших вдруг перчатки, ведь не в Сибирь же ехали? – озадачил я инспектора.
– Ну при чем здесь перчатки? Луиш, вы определенно насмотрелись детективной киноерунды! Достаточно носового платка, бумажной салфетки или полотенца из вашей же собственной ванной комнаты!
– Но код? Как же код? Среди моих друзей и знакомых вряд ли кто-то на досуге развлекается вскрытием сейфовых замков? – напомнил я инспектору очевидный факт.
– Вы иногда как ребенок, хотя и умнейший человек, Луиш! Какой код на вашем замке?
– Мой день рождения! – горделиво сообщил я Фиделю.
– И у девяноста девяти процентов гостей любого отеля тоже! А не свой, так жены, или мамочки, или малолетнего сынишки. А у оставшегося последнего процента – и вовсе дурость, вроде «ноль, один, два, три». И никакой нужды прибегать к более сложным средствам у вашего вора не было. Перебрал пару цифр, да, скорее всего, и ничего не перебирал, у похитителя и свой код наверняка мало чем отличался по принципу подбора. Просто вспомнил, когда именно дарил вам подарок на день вашего святого. И возможностей потенциальный вор имел довольно. Весь день, что вы гоняли шарики на лужайке. Да и балкон ваш на первом этаже и – спорю на целую сотню – никогда не заперт. Но сейчас это совсем второстепенно. Вот, прочтите.
