Эдди Шах - Оборотни
— Значит, в этой организации всегда увлекались занудной бумажной волокитой, — сказал ЗДР, с упреком поглядывая на ЗДА.
— И все это теперь под угрозой? — спросил ЗДА, игнорируя презрительное отношение своего коллеги.
— Может оказаться, сэр.
— Объясните это.
— Мы установили, что не все файлы подверглись разрушению. Азия оказалась нетронутой, весьма чисты Австралия и Северная Африка, зато Южная Африка почти полностью стерта.
— А Южная Америка?
— Уничтожена.
Оба заместителя исполнительного директора посмотрели друг на друга, но Такер продолжал, не обращая внимания на их эмоции:
— Любопытно, что кубинские файлы оказались нетронутыми.
— Или подмененными, — сказал ЗДР.
— Нет, сэр. Мы бы это установили. Большинство уничтоженных материалов по Южной Америке касается нижней части этого континента, от Бразилии к югу. Но самые большие разрушения в европейской части. Вся база данных начиная с 1943 года, все, что связано с контрразведкой или деятельностью УСС, теперь под угрозой.
— Вы приблизились к определению этого вируса?
— Нет, сэр.
— Почему?
— Потому что мы не знаем к нему кода. В этом деле есть какая-то внутренняя логика. Выяснилось, что вирус активизируется в определенное время при вызове определенной информации. Но непонятно, к чему сводится такая логика. Она настолько совершенна, что вирус активизируется, как только мы включаем компьютер для просмотра этих файлов. Он не позволяет ни сделать копий, ни перевести данные на другие диски. Мы провели уже свыше шестидесяти опытов, вывели множество противоядий, но и сейчас мы не ближе к решению проблемы, чем в самом начале пути.
— Пожалуй, мы можем добиться прогресса в этом деле, только уяснив, кто начал всю эту игру. Кому мешали Северный Олень и Крыло Запада? Есть ли между всем этим какая-нибудь взаимосвязь, хотя бы отдаленная?
— Не могу ее обнаружить. Наши сведения о Крыле Запада минимальны. Может быть, нам станет известно больше, когда наши люди займутся этим.
— Отныне вы будете докладывать прямо нам двоим. Не следует это обсуждать с кем бы то ни было. Никому не надо доверять. Понятно?
— Да, сэр. — Такер решил прикрыть свои тылы. — Мы подключили к работе эксперта по распространению информации из Калифорнии. Она знает столько же, сколько и я.
— Есть ли там какой-нибудь прогресс? — перебил его ЗДА.
— Пока нет.
— Хорошо. Следующая информация адресуется исключительно вам. — И ЗДР рассказал Такеру о покушении на жизнь Триммлера, о его научной весомости и о том, как следует эту важную птицу охранять. Такер кивал, будто слышал об этом в первый раз. Он чувствовал, что глаза Картера впились в его затылок.
— И вы думаете, что все это взаимосвязано? — спросил Такер, когда ЗДР наконец закончил.
— Этого мы не знаем. Но к чертям собачьим любую предвзятость, надо использовать самый вонючий шанс.
— Первейшая наша задача заключается в том, чтобы определить и ликвидировать вирус, — сказал ЗДА.
— Мы работаем в этом направлении, — ответил Такер. — Нет только гарантий успеха.
— Понятно. Нам нужно рассмотреть три других фактора. Подготовьте ваши предложения в письменном виде к завтрашнему утру.
Вот тебе и Рождество, подумалось Такеру.
— Во-первых, нам нужно обезопасить Триммлера. Не исключено, что его хотят убить. Сейчас он в Миримаре. Живет в офицерских казармах. Ему это не нравится. Нужно, чтобы кто-нибудь подстраховал его. Не обязательно крупные агенты, просто кто-нибудь способный быстро реагировать. Может ли Калифорния справиться с этим?
— Конечно, сможет.
— У нее есть опыт оперативных действий? — поинтересовался ЗДР.
— Нет, сэр.
— Здесь нужен именно такой опыт. Есть у вас кто-нибудь еще на примете?
— Сотрудники с таким опытом заложены в компьютер.
— Давайте решим этот вопрос особо, — снова вмешался ЗДА. Он хотел вернуть их к системе своих приоритетов. — Во-вторых, мы должны определить вирус, а затем и обезопасить базу наших данных. В-третьих, нам нужно прийти к выводу о причинах случившегося. Для начала у нас не так уж много данных, но давайте начнем расследование. — Он встал, а затем встал и ЗДР. — Встречаемся вечером, ровно в семь. В моем доме. — По крайней мере, ЗДА не собирался пропустить Рождество. У ЗДР был недовольный вид, ведь с остальными двумя не посоветовались при выборе дома. Как все другие родители, они хотели бы провести Рождество у себя дома.
— А если что выплывет, кому докладывать? — спросил Такер, боясь, что будет назван Картер.
— Мне, — бросил ЗДА. — Связь буду поддерживать я. Если вы не сможете связаться со мной, обращайтесь прямо к ЗДР. Картер будет заниматься вопросами внутренней безопасности.
Когда начальство ушло, Такер заметил:
— А у вас почему-то не оказалось никаких предположений.
— Чертовски правильно, — ответил Картер. — Ведь все завязано на неудачниках. Все дело в вашем трахнутом компьютере. Вот и мудохайтесь с ним.
Картер смылся, а Такер посидел еще некоторое время, придумывая, что бы ему сказать Джин и детям. Виноват, детки, в рождественский день все отдыхают, вплоть до президента. Но Санта-Клаус и ЦРУ работают даже в праздники.
Отель „Хиатт Регенси“
Вашингтон, округ Колумбия
Девушка с большим черным „дипломатом“ прошла через вестибюль, вызывая всеобщий интерес своими пронзительными черными глазами.
Как большинство действительно красивых женщин, она привыкла к этим обращенным на нее взглядам и как бы не замечала их. В свои двадцать с лишним лет Мэри Моникер не была каждодневной проституткой. Она работала на самое респектабельное в Вашингтоне агентство по сопровождению, клиентура которого состояла из достаточно состоятельных особ, прибывающих в этот столичный город по своим делам.
В красивом темно-сером деловом костюме, надетом на кремовую блузку, Мэри смотрелась как молодая, но уже влиятельная сотрудница какой-то преуспевающей фирмы, спешащая на важное заседание. Ее манера держаться, сдержанная и уравновешенная, не поощряла мужчин к немедленной охоте. Тем более что рядом шел весьма внушительных размеров джентльмен в черном костюме. Это был ее шофер, ее охранник и ее, так сказать, деловой представитель — в одном лице.
В это время в угловом номере девятого этажа специальный помощник государственного секретаря по вопросам европейской безопасности Филип Новак готовил себе выпивку. За ним с уже наполненным стаканом виски с содовой стоял заместитель военного атташе русского посольства Дмитрий Зорге и смотрел в окно на протянувшуюся внизу улицу.
— Очень сильное движение в канун Рождества, не правда ли? — сказал он.
— В Вашингтоне это время повышенной активности для всей холостой молодежи, которой негде приткнуться. А для средних администраторов — время вечеринок. — Новак подошел к Зорге. — А по какому важному поводу вы, Дима, вытащили меня из дома в канун Рождества?
— Простите за столь не подходящее для нашей встречи время, — ответил Зорге, возвращаясь от окна в глубь комнаты. — Не мне вам говорить, что распоряжения начальства мы должны немедленно выполнять.
Новак кивнул и усмехнулся. Он знал, что приказы Зорге поступали непосредственно от высшего руководства КГБ. Разумеется, Зорге знал, что и Новак напрямую связан с исполнительным директором ЦРУ. Такое взаимопонимание шло на пользу дела. Они представляли собой непосредственный информационный канал между двумя ведомствами безопасности. Руководители этих ведомств через них могли общаться друг с другом, когда не срабатывали все другие контакты. Новак и Зорге были знакомы больше десяти лет, видели закат „холодной войны“, крушение Берлинской стены и начало осуществления далеко идущих планов перестройки. Они были преданы своим ведомствам и сохраняли дружеское взаиморасположение, насколько это было возможно в реалиях постоянно менявшейся политической конъюнктуры.
— Вы уже доложили начальству, что я хотел встретиться с вами?
Конечно, Новак сразу же доложил это исполнительному директору ЦРУ и, к своему удивлению, немедленно был приглашен на совещание в Лэнгли. После опроса ему поручили выслушать Зорге и пойти на сближение, если идеи русских будут соответствовать американским интересам.
— И вы знаете, почему я хотел этой встречи?
Новак про себя усмехнулся. Для Димы было характерно назначить встречу, а потом попытаться прощупать, что знали американцы. Неудивительно, что русские так преуспели в шахматах.
— Нет, — ответил он.
— У нас хотели бы знать, не собираетесь ли вы реанимировать враждебность между нашими странами.
— Для чего же? — Новак был искренне удивлен подобным вопросом.
— Вот это мы и хотели бы знать.
