Эдди Шах - Оборотни
Два человека, вызвавшие его смерть, вернулись на удаленный терминал. Они оставили шесты в сарае строителей, где прежде их взяли. Оба были блондинами, коротко острижены и по-солдатски шагали в ногу.
А в Калифорнии Билли ввела в компьютер кличку „Крыло Запада“.
Это был маленький ключ, но он вселил в нее проблеск надежды. Возможно, когда они соберут больше информации, она сможет раскусить проблему. И тогда будет полный ажур. Может быть, ее оставят в покое.
Она спрашивала себя: какой инстинкт побудил ее поинтересоваться участием убитого агента в прошлой войне? Приходится посмеяться над собой. Какой-то инстинкт. До сих пор это ничего не дало ей в жизни.
Она вернулась к своему терминалу.
Факты. Только в них сокрыт ответ.
Да провались они, эти инстинкты! Они нужны только птицам.
Штаб-квартира ЦРУ
Лэнгли
Фил Такер сидел у края стола и наблюдал за работой двух компьютерных программистов.
Это были молодые люди, едва перешагнувшие рубеж двух десятков лет и способные решать сложные профессиональные проблемы. Они затратили более недели в поисках вируса, расстроившего компьютер в Лэнгли. Результата не было. Как только они включали систему, саморазрушение информации продолжалось с того места, где при выключении компьютера массив данных был еще цел.
Программистам удалось лишь установить, что вирусом был заражен только один фрагмент всей системы. Большая часть базы данных Лэнгли оставалась им незатронутой, повседневные операции ЦРУ беспрепятственно продолжались.
Разрушенные вирусом секции преимущественно содержали архивные сведения. Особенно пострадали данные о деятельности Управления стратегических служб, включая файлы о контрразведывательных операциях этого управления в Европе с конца войны и до 1947 года, когда оно прекратило свое существование, превратившись в ЦРУ. Но вирус захватывал и те файлы, которые касались продолжения этой деятельности вплоть до 1958 года. А именно эти файлы содержали информацию о раннем периоде „холодной войны“, о сетях агентуры, раскинутых американцами по всей Европе, когда нарастала напряженность между Востоком и Западом, и о многочисленных военных и научных секретах, добытых УСС в нацистской Германии в конце войны. И хотя большая часть этой информации уже потеряла свое значение, время от времени в ней возникала потребность, как это произошло в случае с Северным Оленем. Диски-дубликаты оказались также разрушенными вирусом. Машинописные документы были давно уничтожены в результате тотальной компьютеризации Лэнгли.
Такер думал о сегодняшнем телефонном звонке ранним утром. Речь шла не о Северном Олене, а о Крыле Запада. Он не обратился к компьютеру, понимая, что вирус моментально уничтожит всю наличную информацию. Поэтому он держал говорившую женщину у телефона, стараясь выяснить: кто он — Крыло Запада? Из разговора выяснилось, что агента звали Карл Брайтлинг, ему было за шестьдесят, он работал грузчиком в аэропорту. Она мало что могла добавить к этому, но Такер заверил, что постарается помочь ей с пенсией. Соответствующая информация пошла в Управление заместителя директора по административным делам, без компьютера они сами находились в таком же неведении. Ему было приказано переслать эту информацию в Калифорнию.
— Дадим ей возможность еще одной попытки, — сказал кто-то из программистов, отвечая на его мысли.
Такер кивнул в знак согласия, наблюдая за их подготовкой к просмотру поврежденных файлов.
Первый программист вставил в систему пораженный вирусом диск, подождал, когда на экране появится сигнал зарядки. Затем он подключил к информации Лэнгли и набрал код, разрешавший пользоваться ею. Когда доступ к информации был открыт, он выстучал код файлов УСС.
В ожидании начального сигнала он вопросительно посмотрел на своего коллегу.
— Если противоядие сработает, оно поступит в систему через десять секунд после открытия информации и предупредит ее разрушение, — сказал второй программист Такеру, который стоял теперь за их спинами.
Все трое наблюдали за экраном.
— Вы знаете разницу между сексом и компьютером? — спросил второй программист у Такера, скрашивая вынужденную производственную паузу.
— Едва ли.
— В компьютере мягкий материал вступает в жесткий… — Разговорчивый парень замолчал, ожидая реакции Такера.
— Продолжайте. Сегодня мысли у меня замедлены.
— А при сексе жесткость вводится в мягкость, — вмешался молчаливый.
— Тебе обязательно нужно встрять? — беззлобно возмутился его напарник.
Такер рассмеялся, а экран в это время ожил.
Из файла, хранившего архив передвижения русских воинских частей в Польше в 1951 году, на экран стала поступать информация: зеленый текст на черном фоне. Когда экран заполнился, началось разрушение текста. Сначала стали исчезать буквы „Эй“, потом „Би“ и так далее.
— Одна секунда, — начал считать программист.
Разрушение слов продолжалось.
— Две.
Никаких изменений.
— Три.
Начали исчезать буквы „Си“.
Такер поднялся. Это напоминало ожидание запуска ракеты. Из маленькой комнаты со стеклянными стенами просматривался главный зал, где сектор связи продолжал свою обычную работу. День был спокойным, но ведь многое замерло с началом перестройки. Время от времени, когда возникал новый кризис, вроде войны в Персидском заливе, все снова приходило в движение. Но в общем жизнь стала тише, ровнее. Он снова обратился к экрану.
— Восемь.
Вирус был занят уничтожением „Джи“.
— Девять.
Стали пропадать „Эйч“.
— Десять.
Опять ничего не произошло. Вирус перекинулся с „Эйч“ на „Ай“, а потом на „Джи“.
Программист досчитал до двадцати, прежде чем стали пропадать „Кэй“.
— Останови программу.
Считавший наклонился вперед и вырубил напряжение, экран почернел.
— Проклятье! — скривился Такер.
— Действительно.
— Никакого изменения. Мы уже ввели шестнадцатое противоядие. Не могу вспомнить, есть ли еще. Теперь мы должны их изобретать сами. Беда в том, что нам не известен ключ, мы не знаем, что было использовано для кода вируса. И узнать это мы можем в том случае, если позволим вирусу продолжать свою работу. Но к моменту завершения наших испытаний он перейдет в дубликаты, и мы сможем потерять большую часть данных.
— Мы не должны так рисковать. Мне пора на совещание. — Оно созывалось спонтанно, он не получил к нему никаких документов. Это говорило о чрезвычайном положении, о назревании скандала, и все же он надеялся, что вечером сможет выбраться домой, к Джин и ребятам. — Попробуйте найти другой подход к системе.
— А насколько это важно?
— Первоочередное дело. Вы же знаете. Есть вопросы?
— Завтра Рождество.
— Вам повезло. Я слышал, что комендант готовит индейку на поздний завтрак.
Усмехаясь, он вышел из комнаты, вслед ему неслись протестующие восклицания. Добро пожаловать в Лэнгли, мальчики!
Ответственность за работу Управления связи возложена на заместителя директора по административным делам (ЗДА). Он курирует медицинское обслуживание, внутреннюю безопасность, финансы, образование, специальную подготовку, информационные технологии, снабжение, службу связи и кадры.
И этот злополучный вирус проходил, так сказать, по его ведомству.
Исполнительный директор ЦРУ вызвал двух своих заместителей. Сфера деятельности заместителя директора по разведке (ЗДР) охватывала анализ положения в Европе и многие другие функции, а это означало, что он нес ответственность за всю контрразведку.
— Разложили не мой занюханный компьютер, — доказывал ЗДР. Для него была характерна подчеркнутая грубость, привычка, что называется, рубить с плеча. Целеустремленный и хитрый, отлично ориентировавшийся в оперативной обстановке, ЗДР слыл одним из самых преуспевающих функционеров ЦРУ. — Если бы вы занимались внутренней безопасностью так же эффективно, как занимаетесь всяким кухонным блядством, может быть, мы не оказались бы в этом дерьме. — ЗДР был также известен своей ненавистью ко всем администраторам, к ЗДА особенно.
— Личные выпады не помогут разрешить эту ситуацию, — ответил ЗДА с некоторым раздражением, но не опускаясь до вульгарного тона своего партнера.
— Расскажите это нашим бедолагам на местах, объясните им, как выбраться из этой трахомудии. Если они еще живы и смогут выслушать вас.
— Не будем преувеличивать. Мы потеряли одного, может быть, двух агентов. В Лапландии и в Германии. Это же не…
— Не забывайте о попытке покушения на одного из наших ведущих ученых.
— Мы не знаем об этом со всей определенностью.
— Ага. Подбегает чувак, вытаскивает ружье и угрожает жизни нужного нам человека. А вы мне пудрите мозги, что здесь нет определенности.
