Ли Чайлд - Без следа (сокращ.)
— Сто лет назад, — продолжала Лиля, — англичане написали книгу о войне в Афганистане. В ней говорилось: «Обдумывая наступление, прежде всего следует распланировать свой неизбежный отход». И еще там говорилось, что последний патрон всегда нужно сохранять для себя, ибо нет ничего ужаснее, чем попасть в плен к афганцам, особенно к женщинам. Ротные командиры читали эту книгу. Замполитам было строго-настрого приказано ее даже не открывать. Им внушали, что Британия проиграла войну из-за своей политики — ошибочной и недальновидной. Советская же идеология, по определению, была безупречной, а потому никаких сомнений в победе быть просто не могло.
Марш-бросок в Коренгал имел успех на протяжении первых трех миль. Четвертая далась гораздо сложнее: рота столкнулась с сопротивлением, которое рядовые бойцы посчитали ожесточенным, а офицеры — подозрительно слабым.
Офицеры оказались правы. Это была ловушка.
Моджахеды выждали, пока боевой порядок Советов растянется на четыре мили, и лишь тогда обрушились на них всей своей мощью. Вертолеты с подкреплением встречались шквалом заградительного огня ракет класса «земля-воздух», поставленных американцами. К концу 1982 года тысячи советских бойцов оказались в аналогичной ситуации: брошенные на произвол судьбы в импровизированных, построенных на скорую руку палаточных лагерях, растянувшихся длинной цепью. Зима встретила их пронизывающим ветром и лютыми холодами.
А затем начались вылазки моджахедов.
Многие оказались в плену. Судьба их была ужасной.
Лиля процитировала строки из стихотворения Редьярда Киплинга: «Если ж, раненый, брошен ты в поле чужом, где старухи живых добивают ножом, дотянись до курка и ступай под ружьем к Солдатскому Богу на службу». Она рассказала, как пехотинцы внезапно пропадали неизвестно куда, а через несколько часов ветер доносил звук их нечеловеческих криков из невидимых глазу вражеских лагерей, расположенных где-то неподалеку. Большинство тел так и не нашли. Но иногда обезображенные трупы подбрасывали обратно: с отрубленными кистями и ступнями или целыми конечностями, а то и вовсе без головы.
Лиля не была свидетелем этих кошмарных событий, но рассказ ее звучал так, словно она видела все воочию. Я поймал себя на мысли, что из нее получилась бы неплохая писательница. У нее был явный талант к повествованию.
— Самой желанной добычей для моджахедов, — продолжала она, — были наши снайперы. Разумеется, мама очень беспокоилась за отца. И за брата тоже. Почти каждую ночь они уходили в рейд со своей ВСС с электронной оптикой, сливаясь с грядой холмов. Достаточно далеко для результативной стрельбы, но и достаточно близко, чтобы чувствовать себя в безопасности. Хотя по-настоящему в безопасности почувствовать себя нельзя было нигде. Им приказано было стрелять по врагам. Их настоящей целью были русские пленные. Они считали это милосердием. К тому времени мама уже была беременна. Мной. Меня зачали в горном шурфе под старой шинелью образца Второй мировой войны.
Я промолчал. Светлана смотрела в одну точку прямо перед собой.
— В первый месяц отец и дядя возвращались в лагерь каждое утро, целыми и невредимыми. Они были очень хорошей командой.
На секунду Лиля задумалась. А затем вдруг сменила тему:
— В то время в Афганистане были американцы. Солдаты. Не много, но были. Советский Союз считался врагом Америки, а моджахеды — ее союзниками. Все та же холодная война, только чужими руками. Президента Рейгана устраивало, что Советская армия обескровлена и измотана. Это было частью его антикоммунистической стратегии. И он не прочь был использовать шанс для захвата образцов нашего новейшего оружия. Поэтому в зону боев были направлены специальные разведгруппы. Ваш спецназ. И однажды ночью, ранней весной 1983-го, одна из таких групп наткнулась на моего отца и дядю и похитила их ВСС.
Я снова промолчал.
— Но что еще хуже, американцы передали моего отца и дядю моджахедам. Мама слышала их крики весь следующий день, вплоть до поздней ночи. Шестнадцать, восемнадцать часов. Даже в этих нечеловеческих воплях она различала…
— Простите, — прервал я ее проникновенный рассказ, — но я вам не верю.
Лиля подняла на меня глаза:
— Я говорю правду.
Я покачал головой:
— Я служил в армии США. В военной полиции. И пусть и в общих чертах, но мне известно, куда мы посылали наших солдат, а куда нет. Ни один американский военный не ступал на землю Афганистана. По крайней мере тогда.
— Но вы науськивали одних на других.
— Разумеется. Как и вы, когда мы были во Вьетнаме.
— И оказывали материальную помощь. Моджахедам. Разве нет? А где военная помощь Соединенных Штатов, там и пресловутые американские «военные советники». Это-то вы не будете отрицать?
— Даже если вы и правы, — ушел от прямого ответа я, — почему не допустить, что вашего отца и дядю захватили в плен те же моджахеды?
— Да потому, что ВСС так и не нашли. И ни один снайпер ни разу не выстрелил по расположению роты, где воевала мама. В магазине отцовской винтовки было двадцать патронов, и еще двадцать он держал про запас. Если бы его взяли в плен сами моджахеды, они убили бы или, по крайней мере, попытались, четыре десятка наших солдат, а потом бросили бы ВСС. И мамина рота обязательно наткнулась бы на нее. Моджахеды — люди неглупые. Они имели привычку запутывать след и возвращаться на позиции, которые мы давно считали покинутыми. Однако за время боев наши солдаты побывали во всех их тайных укрытиях. Они наверняка нашли бы отцовскую ВСС. Так что единственный логичный вывод напрашивается сам собой: винтовку забрали американцы.
Я не сказал ничего.
— Я говорю правду, — вновь повторила Лиля.
Какое-то время мы все сидели молча. Тактичный официант, воспользовавшись паузой, предложил нам чай. Лиля назвала сорт, о котором я даже не слышал, а затем перевела для своей мамы, которая заказала такой же. Я попросил кофе: обыкновенный, черный. Дождавшись ухода официанта, я спросил Лилю Хоц:
— И как же вы вычислили, кого искать?
— Поколение моей мамы, — ответила она, — готовилось к войне с вами и верило, что обязательно победит. Ибо их идеология была верной, а ваша — нет. Ожидалось, что после уверенной и скорой победы тысячи американцев окажутся у нас в плену. Сортировать их на этой фазе предстояло политическим комиссарам. И чтобы помочь им в этом, замполитов знакомили со структурой ваших Вооруженных сил.
— Знакомили? Кто?
— КГБ. Они знали, кто чем занимается. Многих из вас они даже знали по именам. И не только офицеров. Мама рассудила, что для спецопераций в долине Коренгал могли использоваться лишь три варианта. Либо «Морские львы» из ваших военно-морских сил, либо разведывательные подразделения Корпуса морской пехоты, либо «Дельта» из Сухопутных войск. Однако наша разведка не подтверждала присутствие «Морских львов» или морских пехотинцев. А вот на базах «Дельты», наоборот, отмечалась повышенная активность в эфире. Наш радар перехватил сигналы нескольких неопознанных самолетов. Так что логика подсказывала: операции проводились отрядом «Дельта».
Вернулся официант с подносом. Разливая чай, он устроил настоящую церемонию. Передо мной он поставил кофе в изящной чашечке. Когда официант наконец ушел, Лиля продолжила:
— Мама рассудила, что ночным рейдом должен был командовать офицер в звании капитана. Лейтенант — это слишком мало, майор — наоборот, много. У КГБ были списки личного состава. В «Дельте» числилось множество капитанов. Но был еще и анализ радиоперехватов. Кто-то слышал упоминание имени Джон.
Я кивнул.
— Мама знала все о ваших медалях. За ВСС полагалась одна из самых крупных наград. Но какая именно? Ведь большинство из них вручают «за мужество и героизм, проявленные в бою с вооруженным врагом Соединенных Штатов Америки». Тот, кто завладел ВСС моего отца, не мог претендовать на эти награды — ведь формально Советский Союз не являлся врагом США. По крайней мере, в военном смысле.
Я снова кивнул.
— Захватить ВСС было большим подвигом. Заслуживающим большой медали. И мама сделала вывод: из всех возможных это могла быть только одна медаль — «За выдающиеся заслуги». Помните ее критерий? «За служебную деятельность на благо Правительства США во время войны или же в особых обстоятельствах мирного времени, которая признана исключительной». Военнослужащие рангом ниже бригадного генерала награждаются ею крайне редко. Это была единственная значительная награда, которую мог получить капитан подразделения «Дельта» той ночью в долине Коренгал.
В душе я был с ней согласен. Светлана оказалась неплохим аналитиком.
— Итак, — подытожил я, — вы принялись искать человека по имени Джон, который был капитаном «Дельты» и был награжден медалью «За выдающиеся заслуги» в марте 1983-го. И заставили Сьюзан Марк вам в этом помочь.
