Люциан Бэйн - Осквернитель Соломон
Когда дверь открылась снова, Хаос вновь закрыла глаза. Время казалось бесконечным в ожидании, когда Соломон подойдет к кровати. Мужчина устраивал себе спальное место на полу, когда Хаос, наконец, взглянула на него. Прежде чем обдумать, она выпалила:
- Что ты делаешь?
Он бросил на нее беглый взгляд.
- Оставляю кровать в твоем распоряжении, чтобы ты могла отдохнуть. Скоро будет ужин.
Тягучее чувство пустоты тяжестью осело в ее груди.
- Я не голодна. На этой постели достаточно места для тебя, это твой дом, и тебе не следует спать на полу.
- В любом случае, тебе нужно поесть. И мне не следует спать рядом с тобой.
В смущении она уставилась на Соломона, пока он копался в холодильнике.
- Я покормила волка. Он был голоден.
Соломон выпрямился во весь рост и опустил голову со вздохом.
- Мне жаль. Он был очень голоден, и это все, что я нашла в холодильнике. Все равно моему желудку сейчас не справиться с едой.
- Тогда ты не должна будешь пропустить свой завтрак, - сказал Соломон, указывая на нее; он вернулся к своей импровизированной постели на полу.
Хаос кивнула, пока мужчина устраивался на полу, переворачиваясь в поисках удобного положения. Закинув руки за голову, он, наконец, облегченно вздохнул.
- Мы можем вдвоем уместиться на кровати.
Он поднял на нее взгляд своих голубых глаз, когда она привстала, оперевшись на локти.
- Этот вариант нам не подходит.
- Почему нет?
- Потому что ты девушка.
То, как он это сказал, в дополнение ко всему прочему, заставило Хаос почувствовать досаду.
- И что?
- И то, что я мужчина... а мужчина не спит в одной постели с женщиной, только если....
Она ожидала продолжения, поторопив Соломона, когда пауза затянулась слишком надолго.
- Только если что?
- Если они не женаты, - пояснил Соломон.
Хаос не смогла остановить вырвавшееся у нее хихиканье. А этот парень своеобразный.
- Ты можешь назвать меня старомодным, даже рассмеяться, но такой уж я.
- Значит... когда мужчина и женщина лежат в одной постели, они обязательно должны быть женаты, чтобы делать все те многочисленные вещи?
Настала ее очередь проявить снисходительность.
- Так нельзя.
- Почему? Я не планирую выходить за тебя замуж. Может, ты хочешь жениться на мне?
- Нет! Это просто... просто такова человеческая природа... и, в общем, мы не будем делать этого. Для твоего же блага.
- Потому что есть риск, что ты захочешь сделать со мной те вещи, которые делают женатые люди?
Эта мысль осчастливила Хаос, но затем она напомнила себе про женщину, фотография которой стояла на каминной полке.
- Это абсолютно исключено. Я бы никогда не сделал такое с женщиной.
Хаос откинулась на спину и уставилась в потолок, ответ Соломона ее расстроил.
- Почему нет? - девушка затаила дыхание, желая услышать, что это могло значить. Для него.
- Потому что для меня существует только одна женщина.
Услышав ответ, Хаос замерла в оцепенении. Это подтверждало ее предположение. Но как такое может быть? Предполагалось, что он должен был быть девственником.
- Ты женат?
Соломон притих, и Хаос терпеливо ожидала его ответ.
- Да.
Почему его "да" прозвучало столь странно и грустно? Сердце Хаос неистово билось в груди от этой информации.
- И где же она?
- На Небесах. Вот где она находится. И прежде, чем ты задашь следующий вопрос, я скажу тебе - не стоит.
Чувствуя облегчение, Хаос замолчала на некоторое время. Она чувствовала себя одновременно счастливой и грустной. Хаос, конечно, не была рада его браку, но ей не нравилась эта глубокая печаль, захороненная в его голосе. Казалось, что она должна была сказать что-то, но вместо этого девушка сделала то, что иногда у нее получалось непроизвольно.
- Что смешного?
- Ничего, - поспешно выпалила она, пока ее не охватил новый приступ смеха.
- Это определенно звучит так, словно ты смеешься надо мной, - с уверенностью сказал Соломон, но при этом он не казался оскорбленным.
- Прости, - она подавила смешок, - иногда со мной такое бывает.
- Смеяться над трагедией людей? Мило, - сухо, но беззлобно отметил Соломон.
Хаос просмеялась еще раз, ужасно себя чувствуя при этом, и поспешила объясниться:
- Нет, смеяться в самое неподходящее время над самыми неподходящими вещами, я не имею в виду то, что случилось с тобой... но это происходит тогда, когда я чего-нибудь слишком сильно хочу.
- И чего же ты так сильно хочешь?
- Сказать что-то подходящее, что прогонит грусть.
- Нет, нет. Здесь нет грусти, - пробормотал Соломон. - Я уже пережил траур.
- Ладно, - прошептала она.
- Я в порядке, - повторил Соломон зачем-то.
- Я услышала тебя.
- Хорошо-то как. Рад, что ты меня слышишь.
- Я слушаю тебя.
- Разве я говорил, что счастлив? - продолжал Соломон, словно девушка была с ним не согласна.
- Нет. Но быть несчастным и находиться в трауре – разве не одно и то же?
- Нет. Можно несчастным, и не держать траур.
- Да, - согласилась Хаос, - понимаю.
- Правда? - пробормотал он.
- Да. Я всегда была несчастна. И я не в трауре. Думаю, что нахожусь где-то посередине. Не там и не там.
Соломон не ответил ей, и Хаос вдруг поняла, что ей нравилось просто говорить с ним.
- Что если... мне приснится сон?
- Тогда я разбужу тебя.
Хаос подумала о его пении.
- Мне понравилось, как ты пел мне.
- Кто бы сомневался, - голос Соломона звучал сонно.
- Что за песню ты напевал мне?
Он глубоко вдохнул, затем с шумом выпустил воздух.
- «Она разговаривает с Ангелами».
Хаос улыбнулась сама себе, услышав его ответ.
- Откуда ты узнал эту песню?
Хаос ждала ответа в течение многих секунд, решив, что Соломон уснул.
- Она научила меня.
Дюжина чувств ударила в Хаос, когда она услышала столь многое в его голосе, от того, что он говорил о ней. Девушка не была уверенна, хорошие это чувства или нет, они просто были ей в новинку. Так она считала. И последовал новая сокрушительная волна, когда она услышала, что он сказал потом.
- Итак... она разговаривала с ангелами? - изумляясь, спросила Хаос.
- Да, - ответил он мягко, - все время.
Ее охватило благоговение.
- Вау, - прошептала Хаос. - Она, должно быть, удивительная.
- Была.
Сила этого слова, так негромко прозвучавшего, пробудила в Хаос чувства, которые заставили ее сердце биться сильнее. Не зная, насколько эти чувства уместны, девушка задвинула их подальше.
- Я никогда не разговаривала с ангелами, - грустно призналась она. - Я говорила с мертвыми и демонами. Мне не разрешалось даже попробовать поговорить с ангелами. Я правда хотела, - добавила Хаос, чувствуя, как это могло быть расценено со стороны.
- Очень сильно. Моя мать была ангелом.
Хаос внезапно запаниковала, осознав, в чем только что призналась. Боясь его реакции, она ожидала молча в полной тишине. Сказать, что это была шутка, значит проявить наивысшую степень богохульства.
Ее так быстро охватили плохие предчувствия и опасения, что дыхание замерло, как и все ее тело. Хаос ощущала, как ледяные пальцы ее кошмаров подбирались к разуму, пришедшие, чтобы забрать ее туда, откуда она могла никогда не вернуться.
- Не мог бы ты спать со мной, - выдохнула Хаос. – Прошу тебя.
Она не посмела озвучить свои страхи.
Соломон приблизился к ней: его прекрасное лицо и ярко-синие глаза у ее постели.
- Что-то не так?
Девушка обернула руки вокруг его шеи, услышав твердый командный тон Соломона.
- Пожалуйста, - прошептала она, прижимаясь щекой к теплой колонне его мышц. - Не оставляй меня. Не отпускай меня.
- Ладно, ладно, - убаюкивал он, укладываясь рядом с Хаос.
Хаос сместилась чуть ниже, чтобы можно было обвиться вокруг него, лечь головой ему на грудь; и она вздрогнула, когда Соломон притянул ее ближе и обнял, он даже положил на нее свое бедро, словно желая уберечь, защитить собой.
Боль в ее теле уменьшилась перед лицом такого страха. Это ощущение мешало заснуть, Хаос не могла вспомнить, когда подобное случалось с ней со столь большой силой. Годы назад. На заре ее обучения.
Хаос всхлипнула с облегчением, лежа на его груди, когда Соломон начал напевать, а она прижалась ухом к его телу, чтобы чувствовать силу его голоса. На это раз, когда мужчина пропевал слова, Хаос, будто завороженная, смогла повторить их. Плохие предчувствия медленно покидали ее разум, уходили все дальше и дальше.
Потом возникли вопросы. Они пробились в ее сознании, когда она услышала слова, и Хаос цеплялась за каждое из них, используя в качестве якоря, чтобы не провалиться в эту бездонную тьму. Как только в ее голове стали возникать головоломки, она сразу задвинула их прочь. Почему она улыбается, когда боль возобновилась? Возможно, она нашла утешение в боли? Действительно ли она сирота? Мастер всегда говорил, что она его плоть и кровь, но Хаос временами чувствовала себя одинокой.
