Люциан Бэйн - Осквернитель Соломон
Кем был этот мальчик в песне? И мужчина на кресте, которого она еще не встретила? Как ее называли ангелы? Может, у нее было несколько имен?
Потом был вопрос, который горел внутри Хаос настолько сильно, что ей действительно хотелось знать ответ, нужно было знать ответ по многим причинам. Как его жена могла не знать его, как любовника, если они были женаты? И почему это так много значило для него?
В отсутствии страха Хаос постепенно начала осознавать его присутствие рядом. Тепло от его рук распространилось вдоль ее позвоночника, и твердость его пальцев ощущалась на нижней части спины девушки. У Хаос перехватило дыхание, когда она думала о жаре, которым обдавало его бедро, лежащее поверх ее ноги. Прижимаясь к нему щекой, Хаос чувствовала слабый запах мыла. Это ощущалось... превосходно. Просто замечательно. Казалось, ее тело жаждет то чувство, к которому она совсем не привыкла. Она поняла, что особое удовольствие ей доставляло мягкое, бережное движение другой его руки, когда он скользил ладонью по ее волосам, затем предплечью и обратно, чтобы начать свой путь с начала.
Слушая негромкое пение Соломона, Хаос прижалась к нему, пытаясь вспомнить, испытывала ли она когда-нибудь что-то подобное. Она не могла. Никогда.
Что это за чувство?
Она замерла, когда нашла ответ. Это было райское чувство, спустившееся к ней прямо с Небес. Соломон получил кусочек Рая от жены, когда она покинула его. Вот как это работало. Когда ты умираешь, ты оставляешь близким все, что было в твоем сердце. Вот что это за чувство - это Рай.
Хаос не осмеливалась нарушить это замечательное мгновение. Она знала, что не имеет права делить с ним этот священный момент.
И, тем не менее, очень осторожно она покорилась той теплоте, что обволакивала ее. Хаос была рада, что у нее нет семьи, чтобы оставить что-то подобное близкому человеку. Радовалась, что она даже не способна на любовь. Но даже если у нее бы действительно была семья и способность любить, Хаос не желала оставлять кому-либо часть того, что она несла в своей душе.
Глава 10
- Итак, прошло уже четыре дня, - заявил Соломон.
Войдя в комнату, он сел рядом с кроватью Хаос, где та доедала свой завтрак. Ему было ненавистно начинать этот разговор, но сделать это было необходимо. Прошло уже достаточно времени.
- Я предоставил тебе еще два дополнительных дня, уверен, ты заметила.
Хаос кивнула, медленно пережевывая пищу. Черт, лучше бы он дождался, когда она доест.
- Спасибо, - прошептала девушка, чем еще больше усложнила ему задачу.- Что ты хочешь знать?
Соломон пристально посмотрел на нее, с каждой секундой чувствуя себя все большим ублюдком. Но, услышав ее рассказы о разговорах с демонами и мертвецами, про запрет обращения к ангелам, он понял, что с ней произошло. Ритуальное надругательство. И это сильно отличалось от спектакля одного актера. Соломону было просто необходимо разузнать больше. Она была подвешена к веткам дерева вверх ногами, одетая только в красное платье, находясь на волосок от смерти, и, возможно, была еще и изнасилована; представшая перед ним сцена, когда он обнаружил ее, походила на имитацию распятия.
Хаос слегка наклонила свое все еще болезненно-бледное лицо в сторону Соломона; не выдержав чувства вины, он опустил голову. Но ему нужны ответы, черт возьми. И она была единственной, кто может дать их, если, конечно, он не собирался обойти весь город, расспрашивая каждого жителя. И если это действительно было связано с каким-то ритуалом, то виновником мог быть кто угодно, поэтому о расспросах не могло быть и речи. Он стал настоящим параноиком, когда, во время поисков своей жены, ему пришлось изучить множество громких криминальны дел о жестоких преступлениях, поэтому он не мог никому доверять. Особенно местным властям.
- Давай начнем с чего-нибудь попроще.
Соломон осмотрел девушку с головы до ног, стараясь не замечать, как ангельски она выглядела в белом хлопковом платье. Казалось, они давно уже были близкими друг другу людьми. Хаос выглядела нуждающейся в его прикосновениях, а его тело слишком охотно отзывалось желанием угодить ей.
- Какой твой любимый цвет?
Девушка взглянула на него с удивлением, прежде чем одарила легкой улыбкой.
- Фиолетовый, - ответила она.
Фиолетовый.
- Честно говоря, меня уже тошнит видеть на тебе этот цвет.
Хаос широко улыбнулась ему, и Соломон позволил себе изучить черты ее лица. На самом деле, глядя сейчас на девушку, он отметил, что ее губы почти вернулись к норме, и лицо уже выглядело лучше. Это подтверждало то, как верно Соломон первоначально оценил ее внешность, когда он только нашел ее. Она была прекрасна. Девушка обладала редкой в своем роде красотой.
- Сколько тебе лет? - задал следующий вопрос Соломон.
- Двадцать четыре, - ответила Хаос, и она казалась гордой счастливой, сообщив ему это, но внезапно ее лицо приобрело серьезное выражение. - Почему… она улыбалась, когда было больно? Твоя жена?
Соломону потребовалось несколько мгновений, чтобы понять, что она имела в виду текст песни, которую он напевал ей. Так она подумала, что это про его жену? Неожиданно затронутая запретная тема вызвала у него желание опустить все подробности, но потом Соломону пришла в голову идея, что, возможно, Хаос будет не против справедливого обмена личной информацией. Он подумал о том, куда это может привести его, и не был уверен, что сможет вынести это в итоге. Но затем Соломон задумался о том, какие результаты это может дать…в отношении нее.
- Это просто метафора.
- Так ей не нравилась боль?
Соломон пожал плечами.
- Сомневаюсь, - он внимательно посмотрел на Хаос. - Зачем бы ей это было нужно?
Девушка пожала плечами, не поднимая взгляда.
- Иногда боль помогает чувствовать себя лучше.
Его живот скрутило от осознания того, что это могло значить для Хаос.
- Думаю, я могу согласиться с этим.
- Правда?
- Когда я качаю мышцы, нагружая себя почти до боли, мой разум отдыхает.
- Потому что ты уверен, это сделает тебя сильнее? - надежда прозвучала в голосе Хаос.
- Ага. У тебя есть фамилия?
Она слегка покачала головой.
- А у тебя?
- Гордж – моя фамилия.
Соломон не стал настаивать на более конкретном ответе. Пока нет. Еще два дня, а затем он обрушит на нее более значимые вопросы.
- Твое любимое блюдо?
Хаос с улыбкой опустила взгляд к тарелке.
- Твой суп.
Соломон подождал немного, гадая какой следующий вопрос она ему задаст.
- Твоя жена была сиротой?
Он покачал опущенной головой.
- Нет.
- Тогда...
Соломон ненавидел, что ему приходилось лгать, что содержание текста песни имело непосредственное отношение к нему или к ней, но сейчас он чувствовал себя скованным, загнанным в угол.
- Я думаю, чтобы заставить чувствовать себя лучше. Это меня усыновили.
По крайней мере, вторая часть была правдой.
- Меня тоже, - произнесла она радостным голосом.
Он сдержал свое удивление, и это происходило часто, когда он задавал ей вопросы, ответы на которые рассчитывал получить.
- Твои любимые цветы?
Улыбка лишь слегка коснулась уголков ее рта.
- Нет таких. Я не люблю цветы.
Ее странный ответ побудил его в удивлении приподнять брови.
- Ты не любишь цветы, - повторил Соломон, не поверив в это. Но Хаос не выглядела так, словно лжет ему, ничто в ней не указывало на какой-то тщательно скрываемый грязный секрет. Мужчина пожал плечами.
- Справедливо.
- Какое у нее было имя?
- Имя? - переспросил Соломон.
- Как ее называли ангелы. Твою жену.
Сердце било молотом в груди, и вдруг Соломон не смог оторвать своего взгляда от глаз девушки. Они были полны подлинной искренности и какой-то тоски.
- Шантиль.
Соломон наблюдал, как рот девушки медленно растянулся в одну из самых сладких улыбок, которые он когда-либо видел.
- Шантиль, - повторила она. - Какое красивое имя.
То, как у Хаос перехватило дыхание в порыве искренности, вызвало у Соломона мучительную боль и тоску в груди.
Он прочистил горло, несмотря на то, что, перед тем как продолжить тему, разум велел закрыть ее.
- Твое любимое животное?
Вопрос о животном будет последним на сегодня. Идея узнать о ее домашнем питомце пришла вместе с воспоминанием о ловушках, которые нужно было проверить. Если уж кто и заслуживал любить и быть любимым, так это она.
- Я не так сильно люблю животных, - сказала Хаос, глядя вниз в свою тарелку, ковыряясь в еде.
Иисусе. Соломону даже в голову не приходило, что же могло вызвать в ней нелюбовь к животным.
- Ну что ж... уверен, есть тот, кто обязательно понравится тебе, когда ты встретишь его.
Она покачала головой.
- Вообще-то нет. Я не люблю животных. Они отвлекают.
