Уоррен Мерфи - Сладкие сны
На проводе был дон Сальваторе Маселло.
– Ваших рук дело то, что произошло сегодня в Фэйвезер Холл? – спросил он.
– А что случилось?
– Профессор Вули убит. После того, как он согласился на наши условия.
– Убит? – удивился Грассьоне. – Я ничего не знал об этом. Кто его убил?
– Не знаю. Мне сказали, что убийство было зверским. Поэтому я и подумал на ваших людей.
Намек был таким тонким, что Грассьоне его не заметил.
– Я решил никого не посылать к Вули, пока не получу от вас вестей. А где изобретение?
– Я говорил с дочкой профессора. Она должна сейчас привезти его мне. Так что все в порядке.
– Хорошо. Все идет, как надо, – бодро сказал Грассьоне, хотя особой радости он не ощущал.
– Вот именно.
И Маселло повесил трубку, даже не попрощавшись.
Грассьоне рванулся к дверям.
– Пошли, Винс. И ты, желтомордый. Есть дело.
– Какое дело? – спросил Марино.
– Мы едем домой к Вули. Если девчонка еще там, надо забрать устройство. А потом займемся доном Сальваторе Маселло.
К каждому студенту Эджвудского университета, носившему военный китель и очки в железной оправе, в комнату заходил темноволосый парень с широкими запястьями, тыкал словно отлитым из железа указательным пальцем в плечо и спрашивал:
– Ты убил Вули?
Никто из них не убивал профессора. Боль в плече была такой сильной, что если бы от них потребовали, они признались бы и в убийстве эрцгерцога Фердинанда в Сараево.
Но боль проходила также быстро, как и началась. Парень с широкими запястьями молниеносно выбегал из комнаты.
Не добившись никаких результатов, Римо был готов вернуться в дом Вули, где его ждал Чиун, как вдруг заметил человека, бегающего по тротуару взад-вперед и заламывающего в отчаянии руки.
– Боже мой! – стонал человек. – Боже мой! Что о нас подумают? У нас никто больше не захочет учиться. Что нам делать?
Норман Беливе посмотрел на небеса, словно требуя немедленного ответа от Господа Бога.
– Перестань валять дурака, – сказал ему Римо.
Беливе отложил разбирательство с небесами на неопределенный срок и взглянул на Римо.
– Я ищу человека в военном кителе и в очках с железной оправой. Молодого человека. Вы не видели его?
– Я видел десятка два таких. Их здесь полно! Такие-то и делают нас посмешищем. Их ничуть не волнует серьезность процесса обучения.
– Но я не думаю, что он студент, – сказал Римо.
– Погодите. Утром я видел одного. Он спросил, как пройти к моему дому, где находится Патти Шиа. Он не мог быть студентом, так как не знал, где я живу.
– Логично. А где вы живете?
– Там, – Норман Беливе махнул рукой. – Вы ведь не студент, нет?
– Не студент.
И Римо оставил Беливе в одиночестве беспокоиться о присутствии посторонних на территории университета.
Дверь дома была открыта, и Римо вошел внутрь. Спальня была заперта, и когда Римо дернул дверную ручку, до него донесся женский голос.
– Ты пришел, чтобы убить меня?
– Что?
– Входи, я ждала тебя.
Патти Шиа открыла дверь и предстала перед Римо. На ней не было ничего, кроме черного кожаного купальника с низким вырезом и шнуровкой на груди. Ноги казались длиннее, так как на бедрах купальник был открыт чуть ли не до талии.
– Кто ты?
– Где он? – вопросом на вопрос ответил Римо.
– У тебя такой грозный вид, как будто я в чем-то провинилась.
Она ушла вглубь комнаты и плюхнулась на кушетку, где были разложены широкие кожаные пояса, наручники и веревки. Она легонько стегнула себя по левому запястью кожаным кнутиком, словно приглашая Римо.
– Ну? И ты не накажешь меня?
Римо оглядел комнату которая напоминала музей садо-мазохизма. Повсюду валялись кандалы и наручники. Из полуоткрытого шкафа наполовину вываливались чулки и другие предметы туалета. На ручке дверцы висели шелковые галстуки. На туалетном столике были разбросаны птичьи перья и красные резиновые мячики. Римо подумал, что днище ванны и сиденье унитаза в ванной комнате, наверно, утыканы железными шипами.
– Я ищу одного человека, – сказал Римо. – В кителе и очках с железной оправой.
– Я ничего тебе не скажу. Потому что не хочу. Но ты можешь допросить меня.
Она бросилась ничком на кушетку, закрыв глаза и уткнувшись лицом в сгиб правой руки. Левая рука Патти безвольно свесилась вниз, длинные ноги вытянулись вдоль кушетки. Ее тело было беззащитно перед злой волей незнакомца.
– Слушай, ты извращенка, – сказал Римо. – У меня нет времени играть в игрушки. Поэтому выкладывай где он? Тот кто был здесь с тобой утром?
Патти Шиа приоткрыла один глаз и покосилась на Римо. Она поняла, что он не шутит.
– Эй, – сказала она и села, – ты ведь не тронешь меня, правда? – Она встряхнула головой, и ее груди подпрыгнули. – Ты ищешь Т.Б.? Все эти вещи для него. Он так развлекается со мной после работы.
– Ну и где же он?
– Сейчас придет. Но почему мы обязаны его дожидаться? Начнем без него.
– Прости, не могу. Клубничка не для меня.
– Пожалуйста.
– Нет.
– Очень тебя прошу.
Римо покачал головой.
– Так я и знала. Чего-то не хватает, правда?
Она открыла дверцу чулана. Предчувствия Римо оправдались. Изнутри чулан был утыкан, острыми шипами. Патти наклонилась, выставив попку, и принялась вытаскивать из чулана хлысты.
– Скажи, что тебе нужно! – крикнула она, выкидывая на пол кнуты и цепи.
– Ничего, кроме собственных рук, – ответил Римо, оборачиваясь на звук открывающейся двери.
В дом вошел Т.Б. Донлеви в военном кителе, залитом кровью, в очках, стекла которых, как и его лицо, были в бурых пятнах.
Патти последовала за Римо в гостиную.
– Кто ты? – спросил его Донлеви.
– Это... – Патти посмотрела на Римо. – Как, ты сказал, тебя зовут?
– Я не называл своего имени.
– А это один из тридцати пяти великих киллеров мира, – представила Патти Т.Б.
– Тридцати трех, – поправил ей Донлеви.
– Меня зовут Римо. Есть только один человек на свете искуснее меня в нашем деле. Считай, что ты уже покойник.
– Погоди, парень, – произнес Донлеви, ощутив под ложечкой пустоту. В голове у него вновь зазвучали голоса. Только теперь они говорили что-то другое. Но что?
Римо обернулся к Патти.
– Телевизионщики наняли его убрать Вули, чтобы «Сновизор» не оставил их без работы, верно?
– Верно, – ответила Патти. – А теперь мы втроем можем кое-чем заняться.
– Слишком поздно, – сказал Римо. – Вы опоздали.
Донлеви наконец разобрал слова, звучащие в его мозгу. На этот раз это было «Иди к нам!»
– Я покидаю вас, – тихо сказал Донлеви, стараясь не заглушать поющие голоса.
Он вытащил из кармана гранату и дернул чеку.
– Прощайте. Надеюсь, вы мне не помешаете.
Донлеви держал гранату перед собой, словно финку.
«Иди к нам! Иди к нам!» – голоса уже кричали, поднимая невообразимый шум. В голове Донлеви словно стучали молотки.
– Хватит! – заорал он. – Довольно!
Он бросил гранату к ногам Римо и рванулся к выходу. Но в дверях уже стоял этот темноволосый человек с широкими запястьями, который втащил Т.Б. Донлеви, как ребенка, обратно в гостиную, не обращая внимание на сопротивление. Донлеви почувствовал, что ему открывают рот и ощутил на языке вкус металла.
Римо затолкал гранату в рот Донлеви. Т.Б. попытался закричать, но голоса заглушили его крик: «Иди к нам! Иди к нам!»
– Ну-ка, поцелуй свою крошку! – сказал Римо, прижимая к его лицу лицо Патти Шиа с твердыми похолодевшими губами. Не отпуская, он держал их голова к голове.
«Иди к нам!» – надрывался хор голосов.
Раздался взрыв.
Донлеви снесло полголовы. Осколки полетели в лицо Патти Шиа и вниз, разнося туловище Донлеви на куски.
Римо весьма предусмотрительно отскочил назад за секунду до взрыва.
Но он не предвидел одного. Огонь, пожиравший тело Донлеви, добрался до пластиковых мин у него на ремне, и мгновение спустя они взорвались с оглушительным грохотом, отбросив ничего не подозревающего Римо к противоположной стене.
«У меня никогда не будет своего дома, – перед тем, как погрузиться в темноту, подумал Римо. – Вот так-то, дорогуша».
Глава пятнадцатая
Когда подкатил черный лимузин, Чиун все еще сидел на крыльце дома доктора Вули, размышляя о вероломстве американцев, которые не могли предоставить человеку телевизор, который в данный момент крайне необходим ему.
В этой дикой стране на каждом углу торчали почтовые ящики, но разве можно доверить бумаге что-нибудь важное? На каждом шагу натыкаешься на телефонные будки, но разве с американцами можно о чем-нибудь говорить?
Когда же дело доходит до действительно важных вещей, попробуй найди в этой стране телевизор...
Даже Мастер Синанджу был бессилен перед лицом подобной глупости. Но не есть ли глупость неотъемлемое свойство рода человеческого? Если бы она не являлась вечной и непобедимой, история человечества не представляла бы собой цепь ошибок и заблуждений.
