Уоррен Мерфи - Тяжелый рок
– Ты пропил их в «Хай-Лоу», – ответил Красавчик Харолд.
– Мы только пригубили в «Хай-Лоу»! – возразил Баренга.
– Ты угощал там всех подряд, а что осталось, истратил на двух телок, Тайрон. Этого делать не стоило. Так можно быстренько стать трупом, понимаешь, ниггер Тайрон?
– Но без «бабок» мы в Нью-Йорк не попадем, хоть убей.
– Ты испортил мне репутацию, Тайрон. Я за тебя поручился, сказал, что на тебя можно положиться, а ты пропил деньги на проезд, как подзаборный пьяница-ниггер, Тайрон. Ну разве так можно, Тайрон?
– Нет, нельзя.
– А ты как считаешь, Филандер?
– Нет, нельзя.
– А ты, Пигги?
– Нет, нельзя.
– Случилось так, что деньги ты потратил на моих девиц, и я одолжу тебе немного и куплю три билета до Нью-Йорка. Мне сообщили, что ваш «объект» видели в «Уолдорф Астории», поэтому остановитесь там. Если сегодня до ужина вас там не будет, берегитесь. Ты понял, Тайрон?
– Еще бы.
– Давай, Баренга, разворачивай свой Черный фронт освобождения.
– Эта девчонка – уже труп, – заверил Баренга. – Ты отвезешь нас в аэропорт?
– Если я когда-нибудь увижу, что твоя грязная задница коснулась кожаного сиденья моей машины, я сниму с тебя скальп, ниггер.
По дороге к сестре, куда Баренга направился приодеться для Нью-Йорка, было решено, что после революции они даже и не будут пытаться переделать Красавчика Харолда в нового человека. Его просто пустят в расход вместе со всеми остальными белыми свиньями.
Сестра Баренги взглянула на него с подозрением.
– Мне кое-что рассказали про вас троих. Будто вы связались с каким-то контрактом, за который никто не берется.
На что Баренга ответил сестре, что Черный фронт освобождения свободной Африки стратегических секретов не разглашает.
– За этот контракт никто не берется, – завопила его сестра. – Вы думаете, если бы он был так хорош, Красавчик Харолд сам бы за него не взялся? Вы думаете, макаронники поручили бы это Красавчику Харолду, если бы эго было им но силам? Вы понимаете, что не получите ничего, а все деньги уплывут к Харолду и его итальяшкам? Все это понимают, кроме тебя, Тайрон. Красавчик Харолд получил пять тысяч только за то, что подписал вас на это дерьмо. Вы сделаете дело, он получит четверть миллиона долларов, а что вам достанется? Над вами все смеются.
Абдул Керим Баренга поддал сестре так, что та вылетела в дверь. В самолете он объяснил Филандеру с Пигги, что все сказанное ею – неправда. Это просто был страх черной женщины за черного мужчину, занимающего должное место. Он стукнул ее, чтобы поставить на место.
– Правильно, чтобы не задавалась, – поддержал Пигги.
И Филандер тоже согласился, потому что Баренга здорово отбрил белого макаронника в гараже. Они дружно посмеялись и решили, что после революции они оставят-таки в живых кое-кого из белых, например, стюардесс с хорошенькими задницами.
Когда они приехали в «Уолдорф» и этот иностранный тип с бело-желтыми волосами попытался влезть перед ними, даже не зная, что надо встать в очередь, Баренга и в гостинице все поставил на свои места. Тут же все уладилось. Их обслужили первыми, а этому белому типу ничего не оставалось, кроме как с улыбкой ждать.
– Здесь будет новый полевой штаб Черного фронта освобождения, – провозгласил Баренга. – Обсудим стратегию и тактику.
– Я, как фельдмаршал, предлагаю сперва обеспечить армию продовольствием, – сказал Филандер.
– Как генерал-майор, я согласен, – откликнулся Пигги.
– Будучи верховным главнокомандующим, я выполняю волю своей армии, – согласился Абдул Керим Баренга.
Он позвонил и заказал три больших бифштекса, три бутылки «Чивас Ригал», «Сноу уайт» и… Что значит в «Уолдорф Астории» нет «Сноу уайт»? А как насчет «Кул эйд»? Что, тоже нет?! Тогда любой лимонад. Какое еще филе-миньон? Нет, ему нужны бифштексы. Большие. И чтобы мясо было получше. Он не собирается кормить свою армию хрящами.
Не успел он положить трубку, как в дверь постучали.
– Испугались Черного фронта, зашевелились, – заметил Филандер.
Баренга хмыкнул, а Пигги пошел открывать дверь. За ней, улыбаясь, стоял бело-желтоволосый тип. На нем была лиловая куртка, мягкие серые штаны и тапочки.
– Надеюсь, я не очень помешал, – сказал он смешным голосом.
– На что бы ты там ни надеялся, нечего нас беспокоить, – отозвался Баренга.
– Я случайно услышал ваш разговор с клерком, – продолжил он.
– Тогда затыкай уши, чтобы не было случайностей, – ответил Баренга; Пигги и Филандер расхохотались.
– Я счел довольно примитивным, что вы прямо спросили, в каком номере живет Викки Стоунер. Просто невероятно, каким нужно быть глупцом, чтобы открыто спрашивать, где отыскать свою жертву. Невероятно глупо.
– Слушай-ка, белый, ты что, хочешь, чтобы тебе задницу надрали? – спросил Баренга.
– Не знаю, сможет ли твой маленький обезьяний мозг воспринять мою мысль, но если ты открыто заявляешь, что за кем-то охотишься, то сам становишься объектом охоты.
– Эй, что ты несешь? Пошел вон отсюда!
Ласа Нильсон вздохнул. Он взглянул в коридор направо, затем налево и, убедившись, что никто его не увидит, достал из кармана куртки маленький автоматический пистолет и всадил пулю 25-го калибра с медным носиком между правым и левым глазом чернокожего, которого, хотя он этого и не знал, звали Пигги. Выстрел прозвучал глухо, едва слышно, будто на диване разбили тарелку. Голова Пигги слегка дернулась, и он рухнул там, где стоял.
Войдя в комнату, Нильсон ногой закрыл за собой дверь.
– Уберите его под кровать! – приказал он.
Филандер с Баренгой еще не поняли, что случилось. Они тупо смотрели на Пигги, словно уснувшего на полу, если не считать крови, струившейся из переносицы.
– Запихните его под кровать, – повторил Нильсон, и до Баренги с Филандером вдруг дошло, что случилось. Стараясь не смотреть друг другу в глаза, они запихнули Пигги под кровать.
– Здесь кровь, – сказал Нильсон, кивая на место, где упал Пигги. – Вымыть.
Филандер было направился за тряпкой, но Нильсон кивком показал на верховного главнокомандующего Черным фронтом освобождения.
– Нет, ты. Как тебя зовут?
– Абдул Керим Баренга.
– Что это за имя?
– Афро-арабское.
– Оно ни африканское, ни арабское. Смочи тряпку. Теперь вот что. Пока я ждал в коридоре, я слышал, как вы заказывали еду. Ты дашь официанту хорошие чаевые. Ты заплатишь ему десять долларов, а в другой руке будешь держать еще сто и скажешь ему, что ищешь белую девушку, которую опишешь. Не говори «Викки Стоунер», а скажи, что у нее рыжие волосы и веснушки и что она – твоя возлюбленная, за которой ты приехал в Нью-Йорк. Не пускай официанта в номер. А ты… как тебя зовут?
– Филандер.
– А ты, Филандер, возьмешь поднос и подержишь дверь. Возьмешь поднос в левую руку, а правой придержишь дверь. Пустишь официанта только на порог, но не за дверь. Там буду стоять я, наготове с этим маленьким оружием, которого, если понадобится, с лихвой хватит и на вас обоих, и на официанта. Понятно?
– А если официант ничего про нее не знает?
– Официанты, повара, конюхи, лакеи, садовники, служанки, сторожа такие вещи знают. Они всегда были брешью в стене любого замка. Как исстари говорилось у нас в семье… Вы не знаете, что такое брешь в стене замка? Ну что ж, давным-давно люди считали, что безопаснее жить в каменных домах, похожих на крепости. Крепость – это укрепленное на случай нападения сооружение, в которое трудно проникнуть.
– Как банк или эти новые винные магазины, – подхватил Филандер.
– Точно, – подтвердил Нильсон. – И вот много лет назад мы поняли, что слуги являются брешью в стене, то есть дыркой. Словно кто-то взял и оставил дверь в винный магазин открытой на ночь.
– Ясно, – сказал Баренга. – Это стратегия. Как у великого черного Ганнибала.
– Какого Ганнибала?
– Ганнибал, негр. Он – африканец. Самый великий полководец.
– Не знаю, зачем мне все это, – сказал Нильсон, – но у нас есть немного времени. Во-первых, Ганнибал был великим полководцем, но не самым великим. Он потерпел поражение от Сципиона Африканского.
– Еще один африканец, – улыбаясь заметил Баренга.
– Нет, его так прозвали после того, как он разгромил войска Ганнибала при Заме в Северной Африке. Сципион был римлянином.
– Макаронники врезали Ганнибалу? – в изумлении переспросил Баренга.
– Да, в некотором смысле.
– Им удалось победить черного Ганнибала?
– Он не был черным, – возразил Нильсон. – Он был карфагенцем. Это в Северной Африке. Но карфагенцы на самом деле были финикийцами. Они пришли из Финикии… теперь это Ливан. Ганнибал был белым. Семитом.
– А разве семиты… они, значит, не чернокожие?
– Нет, и никогда такими не были, за исключением тех, которые смешались с черными.
– Но Ганнибал был негром, настоящим негром. Я видел по телевизору. В рекламе лака причесок в стиле «афро». У него даже волосы были заплетены в косички «кукурузкой». Белые таких причесок не носят.
