Мэри Кларк - Прежде чем проститься
Что тут особенно ломать голову? Если глава семьи почти два года мыкался без работы, даже ребенку ясно, сколько долгов успело накопиться в этой семье. Но кому интересно, что по кредитным картам мы до сих пор должны четырнадцать тысяч и эта сумма ежемесячно возрастает на восемнадцать процентов?
— Бренда, ты меня о чем-то спрашивала? — спохватилась Лайза.
— Я говорила, что Джимми всегда замечательно следил за вашим домом. У Эда, конечно, не те руки, но если понадобится что-нибудь починить, он с удовольствием этим займется. Сама знаешь, сколько в случае чего с тебя сдерут водопроводчики и электрики.
— Знаю. Спасибо за предложение, Бренда.
— Лайза, мы не мастера говорить красивые слова, но нам всем очень недостает Джимми. Он был замечательным человеком, и мы его очень любили. И тебя мы любим. Мы тебе обязательно поможем выстоять. Знай это.
На глаза Бренды наворачивались слезы. Лайзе не хотелось, чтобы соседка заплакала, поскольку тогда и она не удержится. Она через силу улыбнулась.
— Вы мне уже помогаете. Пусть дети хоть немного развеются с тобой и Морганой.
Лайза проводила Бренду до порога, затем по узкому коридору вернулась на кухню. Дом не был рассчитан на семью с тремя детьми, и в кухне ощущалась теснота. Там едва умещались обеденный стол и стулья. Второй стол, письменный, был встроенным. Когда они только собирались купить этот дом, агент по недвижимости, грузная болтливая дама, особенно подчеркивала наличие в нем встроенной мебели. «По таким ценам вам больше нигде не найти дом со встроенной мебелью», — пыхтела она, без конца вытирая пот.
Сейчас письменный стол был выдвинут, и на нем лежали пачки конвертов. Счета по ипотечному кредиту, за газ и телефон были просрочены почти на неделю. Если бы Джимми тогда вернулся домой, они бы сели вместе, как садились всегда, и решили, за что нужно заплатить обязательно, а с чем еще можно повременить. «Теперь это моя работа», — вздохнула Лайза, садясь и пододвигая к себе конверты.
Она выписала чеки на оплату и скрепя сердце потянулась к другой пачке, перетянутой резинкой. Счета по кредитным картам. Боже, сколько их! Придется заплатить по минимуму, чтобы только не росли пени.
Лайза вспомнила, сколько раз предлагала мужу очистить один из ящиков письменного стола. Глубокий, вместительный, этот ящик превратился в настоящий склад разных рекламных листовок, которые Джимми почему-то отправлял не в мусорную корзину, а сюда. Здесь же валялись давно просроченные купоны на покупки со скидкой. «И зачем Джимми их копил, если мы ни разу ими так и не воспользовались?» — думала Лайза. Даже когда денег было совсем в обрез, ее муж продолжал вырезать из каталогов картинки с рекламой инструментов, которые он собирался купить, когда выберется из финансовой дыры.
Среди бумаг и бумажек ей попался знакомый конверт с колонками цифр. Сколько раз Лайза видела Джимми сидящим за этим столом! Он давил на кнопки калькулятора, суммируя долги, а потом перечеркивал прежнюю сумму и писал под ней новую, которая всегда была больше. За последние годы это превратилось едва ли не в ритуал. Потом Джимми забрасывал все бумаги обратно в ящик, шумно задвигал его и спускался в полуподвал, в свою мастерскую. «Пойду починю одну штуку», — обычно говорил он.
Лайза прекрасно знала, что ничего он там чинить не будет, а сядет на верстак и обхватит голову руками. Просто Джимми не хотелось, чтобы она и дети видели его отчаяние.
Но почему он не успокоился, когда получил работу и в доме вновь появились деньги? Этот вопрос мучил Лайзу уже несколько месяцев подряд. Сейчас ее вдруг потянуло зайти в мастерскую Джимми. Спускаясь, она старалась не вспоминать, сколько сил потратил муж, чтобы превратить запущенный сырой полуподвал в уютную семейную комнату. Часть пространства Джимми отгородил себе под мастерскую.
Толкнув дверь, Лайза щелкнула выключателем. Обычно Джимми запирал дверь мастерской на ключ, опасаясь, как бы мальчишки не поранились острыми инструментами. Отцовская забота была лишь частью правды. Джимми требовалось место, где он может оставаться наедине с собой. Когда он лишился работы, мастерская стала его убежищем.
У Лайзы сжалось сердце. Мастерская, залитая голубоватым светом неоновых трубок, была почти стерильно чистой. Даже верстак больше напоминал операционный стол. Лайза помнила верстак совсем другим — заваленным инструментами, кусками дерева, металла, проводами. Сейчас же все инструменты были укреплены в своих ячейках на настенной доске. Распиловочные козлы, на которых Джимми когда-то пилил здоровенные листы фанеры и жесткого строительного картона, были сложены и поставлены в угол возле картотечного шкафа.
Шкаф этот они нашли в гараже только что купленного дома. Заводить большую библиотеку они не собирались, и Лайза была не прочь его выбросить. Но Джимми отреставрировал шкаф и поставил к себе в мастерскую. Там он хранил налоговые декларации и прочие бумаги.
Лайза раскрыла дверцы и выдвинула верхний ящик. Налоговые декларации и сопутствующие документы были аккуратно рассортированы по годам и разложены по плотным коричневым конвертам. На каждом белела аккуратная этикетка с указанием года.
Выдвинув второй ящик, Лайза увидела, что Джимми сделал в нем перегородки. Этот ящик был заполнен эскизами и чертежами по дальнейшему обустройству дома. Джимми собирался превратить оставшуюся часть подвала еще в одну комнату, сделать Кайлу откидную кровать и пристроить к гостиной крытую веранду. Возможно, в одном из отсеков хранились и наброски их «дома мечты», который Джимми намеревался построить для семьи. Незадолго до того, как его уволили, он сделал Лайзе рождественский подарок. Джимми попросил жену дать волю фантазии и представить дом, в котором ей хотелось бы жить.
И Лайза дала волю фантазии. Она сказала, что хочет кухню с застекленной крышей, и пусть кухня будет соединяться с гостиной, а там обязательно должен быть камин на высоком фундаменте. Лайза нафантазировала двусветную столовую и просторную гардеробную рядом с их спальней. Джимми подробно записал все ее пожелания и вскоре сделал потрясающей макет «дома мечты».
«Наверное, у него сохранились чертежи», — подумала Лайза, приподнимая стопку бумаг.
Их оказалось меньше, чем она предполагала. Иллюзию заполненности отсеку придавали два пакета, скрывавшиеся под бумагами. Оба были запакованы в коричневую оберточную бумагу и перевязаны бечевкой. Лайза взялась за бечевку, но пакеты словно приклеились к днищу. Ей пришлось встать на колени и подсунуть пальцы, чтобы приподнять один из них.
Лайза положила пакеты на верстак и сняла с инструментальной доски резак. Надрезав бечевку, она развернула первый пакет. Как Лайза и предполагала, под оберткой была коробка. Она сняла крышку и... застыла в немом изумлении. Внутри лежали аккуратные пачки денег: купюры по двадцать и пятьдесят долларов. Было даже несколько стодолларовых. Некоторые из них прошли через множество рук, другие, казалось, только что вышли из-под печатного станка. Дрожащими пальцами Лайза подняла крышку второй коробки. Там гоже были деньги, в основном пятидесятидолларовые купюры.
Преодолев оцепенение, Лайза стала пересчитывать деньги. Эту процедуру она повторила несколько раз. Расхождений в подсчетах не было: общая сумма в обеих коробках составляла пятьдесят тысяч долларов. Эти деньги были принесены в дом и спрятаны Джимми Райеном, ее любимым мужем, который никогда не ловчил с ней в денежных делах и отдавал ей весь заработок до последнего цента.
19
Перебравшись в Нью-Йорк из Флориды, ясновидящая и медиум Бонни Уилсон успела за эти два года приобрести солидную клиентуру. Несколько раз в неделю она с утра до вечера принимала посетителей в своей квартире на Уэст-Энд-авеню.
Стройная, черноволосая, с миловидными чертами лица, тридцатилетняя Бонни казалась скорее фотомоделью, нежели знатоком парапсихологических явлений. Но люди, приходившие к ней, вряд ли обращали особое внимание на ее внешность. Эта женщина привлекала их совсем другими качествами — способностью установить контакты с их умершими родными, близкими и друзьями.
Тем, кто появлялся у нее впервые, Бонни обычно говорила:
— Мы все в разной степени обладаем парапсихологическими способностями. При желании каждый может развить их в себе. Мне, наверное, повезло: я обладаю такими способностями с самого рождения. Даже в раннем детстве я умела ощущать происходящее в жизни других людей. Уже тогда я выслушивала их тревоги и помогала им найти ответы.
Произведя первое впечатление, мисс Уилсон продолжала:
— Но природный дар — это только начало. Я училась, молилась, медитировала. Я перенимала опыт тех, кто продвинулся дальше меня. Постепенно я стала понимать: когда люди приходят ко мне и просят установить контакт с дорогим им человеком, перешедшим на высшие планы бытия, этот человек пытается ответить. Иногда послания с «той стороны» содержат советы или предостережения живущим. А иногда покинувшие нас просят своих родных и близких не горевать, ибо там они вполне счастливы. Жизнь продолжается; изменилась лишь ее форма... Постепенно мне стало все легче и легче входить в контакт с теми, кто оставил наш план бытия. Некоторых услышанное от меня пугает и повергает в уныние, но таких людей не много. Большинству мои сеансы приносит заметное облегчение и утешение. Я искренне готова помочь всем, кто приходит ко мне. Единственная просьба: отнеситесь с доверием ко мне и моим способностям. Правильнее сказать, что Господь дал их мне как бы напрокат и не ради тщеславного любования ими, а во имя помощи тем, кому она необходима.
