Скотт Фрост - Дневник Габриеля
— В нашем отделе подобное на каждом шагу случается.
— А в нашем никогда, — буркнула я и перевела дыхание. Казалось, это заняло у меня несколько минут.
Моя рука снова потянулась к ручке, но замерла на полпути.
— Почему бы нам не позвонить в звонок.
Я нажала на кнопку и услышала, как после трели звонка раздались торопливые шаги и что-то упало на пол.
— Задняя дверь! — скомандовала я Гаррисону, а сама тем временем распахнула входную. Гаррисон уже соскочил с крыльца и побежал огибать дом, а я в это время вошла, держа пистолет наизготовку.
Внутри было темно. После яркого солнечного света мои глаза приспосабливались к полумраку около минуты. А затем я увидела, что на полу в гостиной валяются документы и всякая всячина, вытащенная из ящиков стола.
— Полиция! — крикнула я.
Слева от меня находилась лестница, ведущая на второй этаж. Я прислушалась, но ничего не услышала. Я прошла дальше по коридору, увешанному фотографиями в рамочках. Деревянный пол заскрипел под тяжестью моего веса. По обе стороны коридора располагались двери. Закрытые. Я снова остановилась и прислушалась, не раздастся ли какого шороха. И опять ничего. Было слышно только, как Гаррисон пытается выбить заднюю дверь. Я посмотрела на двери, затем подняла пистолет и подергала ручку двери справа. Ручка не двигалась. Заперто. Я через плечо посмотрела на вторую и протянула руку…
И тут тяжелая дубовая дверь слева от меня с размаху открылась и отбросила меня в сторону. Ручка противоположной двери попала мне по ребрам, словно бейсбольная бита. Я почувствовала, как от места ушиба по всему телу разбегается острая боль, словно у меня сердечный приступ. Колени подогнулись. Пистолет выскользнул из моей руки и с глухим стуком шлепнулся на пол. Я пыталась позвать на помощь Гаррисона, но могла лишь хватать воздух ртом. Из кладовки вышел какой-то человек, мелькнув в полоске света от открытой входной двери. И снова ударил меня дверью. Я пыталась защититься от удара руками, но дверь уже попала мне по лицу.
На этот раз меня отбросило к стене, и я сползла вниз, опустившись на четвереньки. Щека онемела от удара. Такое ощущение бывает, когда отсидишь ногу. Я поранилась. Скорее всего, разошлись швы, наложенные после взрыва. Я чувствовала на языке кровь, стекающую дальше по подбородку. Во рту противный привкус мебельного лака, словно я откусила кусок двери. Посмотрев вниз, я увидела в пределах досягаемости пистолет, но не могла пошевелить ни рукой, ни ногой. Картина перед глазами становилась все более туманной, стягиваясь в точку по мере того, как я проваливалась в колодец забытья.
И тут я ощутила, что нападавший стоит рядом. Я увидела боковым зрением его темные ботинки и подумала: «Вот и смерть моя пришла». Так я и умру, на карачках. Блин. Я не была напугана или зла. И не жалела ни о чем, что совершила в этой жизни. Мне было ужасно стыдно.
— Мне очень жаль, — раздался тихий голос.
Я вздрогнула, ожидая еще одного удара, но ничего не происходило. Господи, чего он тянет? Я подождала еще несколько секунд, а потом крышка колодца закрылась надо мной сполохом разных цветов, как в детском калейдоскопе.
К жизни меня вернул чей-то голос. Сначала он раздавался издалека, словно кто-то шептал из другого конца длинного коридора. Я не могла разобрать слов, но мне достаточно было просто слушать. Он звал меня снова и снова, и наконец я поняла, что он говорит.
— Мамочка, — говорила Лэйси. — Мамулечка.
Крышка колодца открылась, и на меня хлынул поток света.
— Лэйси. — Мне показалось, что я сказала именно это.
Свет стал ярче, и прямо передо мной возникли очертания какого-то лица Сначала смазанные.
— Лэйси, — повторила я.
Я несколько раз моргнула, и очертания лица начали обретать четкость. Я видела, как двигаются губы, словно говорят мне что-то, но я ничего не слышала. Я еще несколько раз моргнула и попыталась сфокусировать взгляд.
— Лейтенант, — сказал Гаррисон.
Я выбралась из колодца и обнаружила, что полулежу на полу в коридоре, привалившись к стене. Гаррисон придерживает меня за плечо, чтобы я не съехала на бок.
— Вы слышите меня, лейтенант?
Я посмотрела на него, а потом по сторонам, пытаясь сориентироваться. И тут мой взгляд остановился на тяжелой дубовой двери, ведущей в кладовку.
— Ах, да, — прошептала я, наконец поняв, где я. И вспомнила звук, с которым дверь ударила меня по лицу.
— Вы в порядке?
Несколько секунд мне казалось, что пол колышется перед моими глазами словно волны, но потом это ощущение пропало.
— Да, в те времена делали крепкие двери. — Я посмотрела на Гаррисона. — Я слышала голос дочери… она…
Гаррисон покачал головой.
— Это был я. Простите, что я не смог войти через заднюю дверь, пришлось залезать через окно.
Я посмотрела на пол. Пистолет все еще лежал рядом со мной.
— Он не взял оружие, — удивленно пробормотала я.
— Вы видели нападавшего?
Я попыталась мысленно воспроизвести события, но процесс застопорился. Все равно что засовывать кассету в видеомагнитофон, который все время ее выплевывает. Я помнила дверь, дверную ручку, вошедшую под ребра.
— Когда я ударилась об ручку, то уронила пистолет. И тут он ударил меня второй дверью.
Щека болела. Перед глазами туман. Я вспомнила запах лака во рту, затем дотронулась до губы, и на пальцах осталась кровь.
— Он сказал, что ему жаль, — сказала я со злостью. Меньше всего вам нужны извинения от типа, чуть было не выколотившего вам мозги. — А сколько я тут просидела?
— Вы несколько минут приходили в себя. Я проверил входную дверь, но злоумышленник уже был таков. Если он и уехал на чем-то, то я не видел машины.
Тут в моей голове прояснилось, словно я вышла из полосы густого тумана.
— Я его видела, — твердо сказала я. — Он стоял в полоске света.
— Можете его опознать?
Я протянула руку, взяла с пола свой «глок» и сунула его обратно в кобуру. Затем оперлась на плечо Гаррисона и поднялась на ноги.
— Это был Суини.
Гаррисон посмотрел на меня с таким видом, словно пытался понять, не вызвано ли мое заявление ударом по башке.
— Из того бунгало? Вы уверены?
Я кивнула.
— Думаю, он что-то искал. Он перерыл весь стол.
— Я вызову наших.
— Черт, — раздался чей-то голос из дверей.
Мы повернулись и увидели женщину, держащую в руках документы из похоронного бюро.
— Я видела вашу машину с рацией. Полагаю, вы из полиции.
— Миссис Финли? — спросила я.
Женщина кивнула. У нее были короткие темные волосы, бледная кожа. Одета в черные джинсы и черный свитер, которые в любом месте, кроме Южной Калифорнии, можно было бы принять за траур. Вдова Дэниела Финли оказалась моложе своего покойного мужа, на вид я дала ей около тридцати пяти. Не считая усталого взгляда женщины, два дня назад потерявшей мужа, у нее было свежее, миловидное лицо, молодость сквозила в каждом ее движении.
Она заглянула в гостиную и увидела развал на полу.
— Что произошло?
— Кто-то вломился в ваш дом.
Ее плечи чуть заметно опустились, и она сделала глубокий вдох.
— Чудненько.
— Ничего необычного, такое часто случается в домах, где произошла трагедия. Воры отслеживают некрологи в газетах, — сказала я, не желая акцентировать внимание на ограблении.
Миссис Финли посмотрела на документы из похоронного бюро.
— Думаю, преступники знали, что меня не будет дома, — зло сказала она.
— Я лейтенант Делилло. Расследую убийство вашего мужа. А это детектив Гаррисон. Я хотела побеседовать с вами вчера, но не получилось.
Миссис Финли прошла в столовую и кинула папку из похоронного бюро на стол вместе с рекламными рассылками, затем села и посмотрела на меня. Я взяла стул и устроилась напротив.
— У вас кровь, — сказала миссис Финли, покраснев.
Я вытерла подбородок.
— Я застала преступника врасплох.
— Кажется, скорее он застал вас врасплох, лейтенант.
Она несколько секунд рассматривала меня. Взгляд человека, растратившего все свои эмоции. Чем вообще можно удивить женщину, мужа которой только что убили выстрелом в затылок?
— Простите. Я могу вам чем-то помочь? — спросила она.
— Я в порядке.
— А по виду не скажешь. Поверьте, я эксперт в этом вопросе.
Миссис Финли встала, сходила на кухню и через минуту вернулась с влажным полотенцем, в которое завернула лед.
Я поблагодарила и осторожно приложила холодный сверток к щеке.
— Вы нашли убийцу моего мужа?
Я отняла полотенце от лица.
— Нет.
— А найдете?
Мне хотелось окунуться в прохладу льда у моей щеки, найти свою дочку, уснуть. Быть где угодно, но только не здесь. Впервые за всю мою карьеру мне пришла в голову мысль, что мать, возможно, была права, мне не стоило становиться копом. Я посмотрела на Гаррисона, и тот прочел в моем взгляде, что я прошу его взять огонь на себя.
