Китти Сьюэлл - След крови
Она не поняла, что Антон имел в виду: то ли то, что она недостаточно стройная, то ли он хочет, чтобы она оставалась голодной по какой-то другой причине. Его определенно интересовала ее внешность, потому что почти сразу же он начал отпускать комментарии касательно ее одежды: ее джинсы — дешевка, футболка пережила слишком много стирок, куртка — уродливая и вышедшая из моды. Ее волосам не помешали бы стрижка и окраска, кольцо в брови нужно снять.
— И во что же, по-твоему, мне следует нарядиться? — поинтересовалась она, скорее растерянная, чем обиженная.
— Оставайся со мной, и я поведу тебя по магазинам, — самодовольно ответил он. — Я бы с удовольствием тебя принарядил.
Он оглядел ее с ног до головы и ухмыльнулся.
— У тебя великолепные данные. Хороший материал для работы. Ты можешь выглядеть сногсшибательно.
Она тоже засмеялась.
— Лестью ты многого добьешься.
— Знаю, — сказал он. — И жду с нетерпением.
Вот так менее чем за час свидания, сама того не желая, она на все согласилась. Они выпили еще по рюмке, и Антон дал понять, что не стоит тратить время на кино.
— Куда мы идем? — бестактно спросила она, когда он повел ее за локоть из гостиницы". Он не ответил, и она с готовностью покорилась тому, что ее ожидало. Она просто получала удовольствие от благоговения перед неизвестностью, от мысли, что ее тело будет растоптано так, как даже она не могла представить. Железная хватка на ее руке — лишь слабый намек на будущие неприятности.
Они сели в такси. Автомобиль еще не набрал скорость, как его рука — среди бела дня! — уже оказалась у Рэчел на спине, под свитером, и расстегивала ее лифчик. Но на этом Антон остановился, просто дав понять, что скоро она останется без одежды. Она не могла припомнить, чтобы когда-нибудь чувствовала себя такой возбужденной. Иди это страх так возбуждающе действовал?
Ехали они недолго, но она не обратила внимания куда. Из-за нарастающего внутри напряжения все происходящее за окном казалось скучным, медленным черно-белым фильмом. Машина остановилась у красивого многоквартирного дома, высокого и современного, с настоящими балконами. Антон расплатился с шофером банкнотой в десять фунтов — вероятно, чтобы произвести на нее впечатление. Она тоже не захотела остаться в долгу, поэтому показала, что готова на все. Выпитый ром придал ей храбрости. Когда закрылись двери лифта, она уже стояла на коленях.
— Рэчел… — Мадлен подалась вперед, легонько потрепала ее по руке и мягко напомнила. — Вы собирались мне что-то рассказать. Я действительно хочу услышать ваш рассказ.
Рэчел собралась с духом.
— Хорошо. Как я уже говорила, я уехала из Вата и оказалась в Лондоне, пытаясь как-то заработать себе на жизнь, главным образом подрабатывая официанткой. Ночевали мы с подружками в ночлежке, в крохотной каморке. Потом я встретила Антона, и меня тут же потянуло к нему. Поэтому когда он предложил мне перейти к нему жить, я сразу согласилась. У него был крутой бизнес и куча денег. Я совершенно потеряла голову. Где-то спустя три-четыре месяца он разорвал отношения с партнерами. У него начались проблемы с деньгами — не спрашивайте почему. Он стал раздражительным и скупым. Казалось, он изменился за одну ночь. Его брат Юрий посоветовал ему воспользоваться моими «данными», поэтому он велел мне отправляться на панель. Я должна была догадаться, что все к этому идет, но все же… Я была просто растоптана и попыталась отказаться, но он не допускал возражений. Так из девушки богатого парня, я внезапно превратилась в шлюху. Речь шла не об элитной проституции, нет — об обычной панели. Я обслуживала проезжающих и пользовалась большим спросом. Какое-то время он был доволен и уверял меня, что нужно продержаться еще недельку, месяц… Но ничего не менялось. Потом он связался с другими людьми и откуда-то, в основном из Украины, приехали еще девушки. Я была вынуждена, так сказать, делить его, но я единственная, с кем он жил по-настоящему. Такая, черт возьми, привилегия! Я заработала для него кучу денег — его личная золотая жила, — но так к этому и не привыкла. У меня душа не лежала к этой работе.
Рэчел помолчала. Мадлен изо всех сил пыталась сохранить невозмутимость, но глаза ее выдавали. Видимо, раньше она никогда не встречала проститутку.
— Я подсела на наркотики, главным образом на валиум, потом перестала есть и в конечном счете заработала нервное расстройство. Никакими угрозами и пинками невозможно было вытащить меня из кровати, и у Антона не осталось выбора — он дал мне передышку. Я уехала из Лондона и около года жила с отцом здесь, в Бате. Казалось, Антон потерял ко мне всякий интерес. У него была масса девушек на выбор. Но, — она смущенно опустила глаза, — в Бате мне стало скучно, потянуло назад. Антон узнал, что я в Лондоне. Он попытался вернуть меня, уверяя, что я единственная женщина, которую он любил, что он не может без меня жить. Он хотел осесть в Лондоне, получить гражданство, вести нормальную жизнь: жениться, завести детей и тому подобный вздор. Он сыпал обещаниями, и я ему поверила. Он все еще имел надо мной сексуальную власть. Чем больше я его презирала, тем меньше была способна устоять перед его чарами. В итоге я к нему вернулась, у нас родился Саша. Пару лет все было хорошо. Антон часто уезжал, жить становилась проще, но потом он поссорился с партнером из Будапешта, какой-то «шишкой», который…
Она запнулась и пристально взглянула на Мадлен.
— Вы делаете записи?
— Только для себя. Но если вы возражаете, не буду.
Рэчел покачала головой.
— Опустим подробности. Несколько месяцев Антону пришлось скрываться. Мы переехали на другую квартиру, снова не стало денег. Он хотел, чтобы я вернулась на панель, умолял меня, угрожал, бил. Поначалу я сдалась, но в конце концов забрала Сашу и убежала назад к отцу.
Рэчел замолчала, глядя на свои постоянно двигающиеся руки.
— А потом? — спустя какое-то время подтолкнула ее Мадлен к дальнейшим откровениям.
— Грустная, блин, история! — раздраженно воскликнула Рэчел. — Саша постоянно спрашивал об отце, поэтому я повезла его в Лондон, чтобы они повидались. Антон был кротким как ягненок. Он завалил нас подарками. Я как дура поверила его обещаниям и согласилась начать все сначала. Но, знаете, такие как он не меняются. Они не понимают даже значения этого слова. Последний раз я ушла от него год назад. Я нашла квартирку для себя с Сашей в другой части Лондона, но Антон отказался нас отпустить. Он уезжал из города на недели, даже месяцы, но потом возвращался, отчасти из-за Саши, отчасти из-за меня. Его просто зациклило на мне, как и меня на нем. Иногда мне так тошно, что тут не до лести. — Она выдавила улыбку. — Хорошая парочка, да?
— Как долго вы занимались… проституцией? — спросила Мадлен.
Рэчел усмехнулась, заметив ее неловкость.
— Признаюсь вам, долго. Когда женщина обслуживает мужиков в машинах и на темных аллеях, ее отвратит от секса на всю жизнь, но, видите ли, в чем дело: Антон до сих пор возбуждает меня. И это несмотря на то, что я ненавижу его как человека. Я действительно его ненавижу.
— Если бы у вас была возможность, что бы вы сказали или сделали Антону?
— Я бы хотела увидеть его за решеткой, вот что! И желательно, чтобы его каждую ночь насиловала гурьба мускулистых сокамерников, испытывающих особый интерес к садизму и боли.
— Ясно, — произнесла Мадлен, которой от нарисованной картины было явно не по себе.
— Спросите меня еще о чем-нибудь, — горела нетерпением Рэчел. Вероятно, предаваясь фантазиям о мести, она получала удовольствие от сеанса психотерапии.
— Мне представляется, что у вас достаточно улик, чтобы воплотить свои мечты — засадить его за решетку. Если только вы действительно этого хотите.
— Дело не в этом.
Мадлен пристально изучала ее из-под полуопущенных век.
— Значит, на самом деле вы хотите не этого.
— Послушайте, я считаю, что вы ни черта не знаете о том, о чем рассуждаете! — отрезала Рэчел. — Нельзя шутить с такими парнями, как он. Неужели вы думаете, что тюрьма его остановит? Его брат тут же приедет за мной. Юрий помешан на семейной круговой поруке. А он намного безжалостнее и грубее Антона.
Мадлен была шокирована.
— Верю вам на слово.
На минуту воцарилось молчание.
— Я знаю, о чем вы думаете! — выпалила Рэчел. — Таких людей, как мы, необходимо изолировать от общества. Думаете, что находитесь рядом с неудачницей, верно? Вы убеждены, что общество необходимо оградить не только от бандитов и сутенеров, но и от шлюх.
Неужели Мадлен нахмурилась? Господи, да эта женщина — само спокойствие! Что же должно произойти, чтобы она открыла свои истинные чувства? Рэчел внимательно разглядывала ее лицо, но не заметила ни отвращения, ни порицания, ни гадливости. Некоторым образом Мадлен выдержала экзамен. Пока Рэчел демонстративно разглядывала ее, Мадлен, казалось, боролась с улыбкой.
