Джеймс Твайнинг - Знак Наполеона
— Они забрали не все, — мягко сказал он. — Оставили вот это…
И протянул Еве фотографию в рамке, найденную на полу. В этот раз она не пыталась сдержать слез.
Глава пятнадцатая
Убедившись, что двери за ее спиной сомкнулись, Дженнифер испустила яростный вопль и со всей силы врезала кулаком по стенке лифта. Звук удара эхом заметался по шахте, напоминая гром. Как можно быть такой идиоткой? Льюис закинул удочку, а она тут же схватила наживку. Еще и толкнула его. Перед фотокамерой. Что скажет Грин? Нападение на гражданских — не совсем та известность, которая нравится ФБР. Ситуация была бы смешной, не будь она столь печальной.
Совершенно не смешно то, что Льюиса определенно предупредили о том, что Дженнифер здесь появится. Кто-то выдал ее расписание? Маловероятно, с учетом того, что она договорилась встретиться с Хэммоном только после утреннего визита к Рази.
Возможно, просто неудачное совпадение. В конце концов, после долгих лет пребывания в океане скандалов у репортеров вырабатывается нюх на ценный материал. Точно так же акулы безошибочно находят раненого тюленя. Кровь в воде такой, как Льюис, почует даже с другого конца города.
Двери с жужжанием разъехались в стороны. Яркая фотовспышка на мгновение ослепила ее, впечатав картинку в сетчатку глаза. Тело девушки, распростертое на полу приемной. Два пулевых отверстия в спине — вероятно, беднягу застрелили, когда та пыталась убежать. Длинные светлые волосы спутались и потемнели от крови.
— Кто, черт возьми, пустил вас сюда? — В поле зрения появился мужчина, с нечистой кожей лица, глубоким шрамом на переносице и косящим правым глазом.
— Агент Дженнифер Брауни, ФБР.
Мужчина взглянул на удостоверение и снова уставился на Дженнифер, его подбородок вызывающе выдавался вперед. Судя по седеющей шевелюре, ему было сорок — сорок пять лет. За его спиной двое коронеров перевернули тело погибшей, прежде чем положить в мешок и застегнуть его.
— Вы шутите? Трупы еще остыть не успели, а вы уже пытаетесь подгрести все под себя?
— У меня была назначена встреча с мистером Хэммоном, — кивнула Дженнифер на табличку с именем на стене. — О стрельбе я узнала только что.
— Эй, Саттон, — позвал мужчина не оборачиваясь. — Там есть что-нибудь про Джулию Брауни?
Мешок с трупом погрузили на носилки и ввезли в открытые двери лифта.
— Дженнифер, — твердо поправила она.
— Без разницы, — пожал плечами полицейский.
Девушка, стоявшая за столом секретаря в приемной, наклонилась к терминалу. Ее палец, скользящий по экрану, оставлял за собой грязный след.
— Есть, — ответила она. — Три тридцать. Агент Дженнифер Брауни. — Она бросила на Дженнифер взгляд и слегка кивнула, как бы намекая не давать себя в обиду. Но это Дженнифер не грозило.
Мужчина нехотя пожал протянутую руку.
— Джим Митчелл, убойный отдел. Боюсь, Хэммон не появится в три тридцать.
— Серьезно?
— Вы его клиент?
— Я надеялась поговорить с ним о деле, которое расследую.
— Да уж… разговаривать он больше точно не сможет, — глупо ухмыльнулся Митчелл.
— Что вы имеете в виду?
— Смотрите сами.
Он распахнул двойные двери красного дерева и позвал Дженнифер за собой. Кабинет Хэммона располагался в углу здания, из двух стеклянных окон во все стены открывался прекрасный вид на Бруклинский мост. В это мгновение вертолет поднялся с ближайшей посадочной площадки, закладывая крутой вираж.
Исключая вид из окна и шикарный аквариум, встроенный в фасадную стену, обстановка кабинета являла собой триумф минимализма. Пара металлических стульев с кожаными сиденьями располагалась у круглого стеклянного стола; большой письменный стол вишневого дерева был пуст, если не считать открытый ноутбук и сложенный экземпляр «Уолл-стрит джорнэл». Факс и принтер располагались справа на низкой тумбочке.
— У нас три трупа: Хэммон, секретарь и охранник в вестибюле.
— Когда?
— Около часа назад. Может, больше. Свидетели говорят, что преступников было двое. Еще двое ждали снаружи. Предположительно азиаты — японцы или корейцы. Ну, вы понимаете… — Полицейский беспомощно пожал плечами, и на мгновение Дженнифер показалось, что за этим последует жалоба на то, что все они на одно лицо. Как мило.
— Все застрелены?
— В упор. Предположительно сорок пятый калибр. Только Хэммон отделался не так легко, как остальные. — Митчелл мрачно кивнул в сторону письменного стола с большим черным креслом.
Дженнифер обошла вокруг стола и, увидев запястье, прикованное к подлокотнику стула, поняла, что Хэммон все еще там.
— Его заберут, после того как увезут тех двоих, — ответил Митчелл на ее вопросительный взгляд.
Подойдя ближе, Дженнифер увидела, что лысеющая голова адвоката свернута вперед и набок; подбородок и рубашка с монограммой залиты кровью. Один из дорогих кожаных ботинок наполовину слетел с ноги в пылу борьбы, хотя черная рукоять японского ножа «Танто», торчавшая из груди Хэммона, и галстук от Феррагамо, обмотавшийся вокруг шеи позволяли предположить, что схватка была короткой и неравной.
Но самым ужасным были зияющие синевато-багровые глазницы. Глаза кто-то вырвал. Кровавые слезы застыли на лице подобно воску.
— Здесь мы ничего не нашли, — подал голос Митчелл. — Думаем, что они их забрали с собой.
— Что-то вроде трофея?
— Возможно.
Дженнифер, нахмурившись, наклонилась вперед, заметив что-то мягкое и розовое, видимо, наколотое на кончик лезвия, перед тем как его вогнали Хэммону в грудь.
— Что это?
— Его язык, — ответил Митчелл, внимательно глядя на Дженнифер.
— Язык… — Это было скорее утверждение, чем вопрос, и Митчелл, казалось, был разочарован отсутствием бурной реакции. — Значит, это месть? Наказание за что-то, что он сказал или увидел. Или за все сразу.
— Это вы мне объясните, — пожал плечами Митчелл. — Обычно я вытаскиваю пьяных из мусорных баков и наркоманов из Ист-Ривер. Ваши предположения?
— Хэммон дрался с человеком, который вовлечен в мое дело. Я хочу узнать почему.
— Этот человек адвокат. Какие еще причины вам нужны? — рассмеялся Митчелл.
Дженнифер улыбнулась, обходя стол с другой стороны, постепенно привыкая к черному юмору Митчелла.
— Здесь есть бумага? — внезапно спросила она.
— Что? — озадаченно нахмурился он.
— Бумага.
Митчелл продолжал непонимающе смотреть на нее.
— Для факса, — объяснила она, указав на мигающий огонек. — Похоже, что-то осталось в памяти.
Кивнув, Митчелл вытащил несколько листов из принтера и вставил в факс. Аппарат сразу же зажужжал и загудел, втянув чистый лист внутрь, а затем выплюнув на пол.
Митчелл поднял листок, несколько секунд изучал и передал Дженнифер.
— Разбирайтесь.
На листе было три строчки: цифробуквенный код — 1095; сумма — миллион долларов; буква в кружке — «М».
Глава шестнадцатая
Ева с неохотой уходила из мастерской. И Том понимал почему.
Несколько лет назад он сам, не в силах уснуть в ночь перед похоронами отца, шатался по холодным улицам Женевы и тщетно искал ответы на вопросы, которые еще не решился задать самому себе. На рассвете он оказался у дверей старой квартиры отца, словно бы притянутый туда древней магией. Сидел у его кровати, смотрел на запонки, поблескивавшие на крышке шкатулки, на галстуки, выглядывающие из-за двери гардероба, словно подснежники, пробившиеся из-под земли ранней весной, — и казалось, что отец все еще жив.
Он чувствовал, что с Евой происходит то же самое. Она впитывала воспоминания об отце, наполнявшие комнату, словно запах краски. Полупустой бокал вина с почти незаметными отпечатками пальцев на стенках. Карманный нож с потертой от частого использования рукояткой. Старые солнечные очки — одна из дужек погнулась, когда он сел на них. Часть Тома хотела обнять Еву, сказать, что все будет хорошо. Но он знал, что хорошо не будет еще долгое время, и с этим она должна справиться самостоятельно.
— Нам пора, — тихо проговорил Том, бережно завернув картину в ткань и спрятав в сумку.
— Куда? — горько спросила Ева. — Его квартира кишмя кишит полицией. Я не могу…
Сначала Том хотел предложить поехать в его номер в отеле, но тут же передумал. Она могла понять это неправильно, да и в любом случае там уже тоже наверняка полиция. Лучше всего было бы немедленно убраться из Севильи, но сначала нужно было зайти кое-куда. Если верить Гильесу, в ночь, когда убили Рафаэля, его видели на пути в базилику дела Макарена. Скорее всего это был внезапный религиозный порыв, и Том хотел знать, что привело туда его друга. Но прежде чем он успел предложить это, Ева быстро и почти беззвучно прошептала:
