Джон Сирлз - Экзорцисты
– Забавно, что люди, сидящие на передних сиденьях, с тобой согласны, – заявила Роуз, – поскольку Библия – расистская книга, а они искренне верят во все, что там написано.
– Библия не имеет никакого отношения к расизму, – сказала мама.
Моя сестра принялась листать книгу.
– Экспонат А: «А если кто ударит раба своего, или служанку свою палкою, и они умрут под рукою его, то он должен быть наказан; но если они день или два дня переживут, то не должно наказывать его, ибо это его серебро»[14]. Если этого недостаточно, вот еще перл: «А чтобы раб твой и рабыня твоя были у тебя, то покупайте себе раба и рабыню у народов, которые вокруг вас; также и из детей поселенцев, поселившихся у вас, можете покупать, и из племени их, которое у вас, которое у них родилось в земле вашей, и они могут быть вашей собственностью…»[15]. Мало? Еще?
– Некоторые вещи в книге относятся к далекому прошлому. Тогда мир был совсем другим.
– Значит, ты хочешь сказать, что она устарела?
– В определенных местах, – не стала спорить мама.
– Значит, вы с папой выбираете, во что вам верить, а во что – нет?
– Хватит! – повторил отец.
После этого мы все снова замолчали. Я ждала, что меня попросят еще почитать мой доклад, но никто не попросил, и я тоже прижалась щекой к оконному стеклу.
Несмотря на огромное количество подобных моментов во время того путешествия на юг, иногда моя сестра откладывала Библию в сторону, и споры стихали. Мы остановились в Саут-эт-зе-Бордер, отец купил нам газированной воды, и люди не пялились на нашу семью, как в Дандалке. В мотеле, где мы провели ночь, чтобы отдохнуть после долгой дороги, мы ели жареную курицу прямо в кроватях и смотрели черно-белые фильмы по маленькому телевизору. Миновав границу штата и оказавшись во Флориде, мы заехали в центр для посетителей[16], и папа попросил какую-то женщину сфотографировать нас на фоне пальмы. Хотя дул ветер, а небо потемнело слишком рано, мы были в темных очках, которые мама специально для этой поездки купила в аптеке. В оставшиеся часы нашего путешествия ветер становился все сильнее, а небо – темнее. Мы по очереди сняли очки и убрали их в сумки.
В двадцать пять минут четвертого отец свернул на парковку у отеля. Никто бы в жизни не сказал, который сейчас час, потому что вокруг царил такой мрак, будто уже наступил вечер. После того как мы заселились в нашу комнату на втором этаже, я не стала доставать купальник, а стояла у окна и смотрела на капли дождя, отскакивавшие от поверхности лужи. Где-то в Джорджии папа конфисковал у Роуз Библию, но она, не теряя времени, нашла другую в прикроватной тумбочке и растянулась на кровати, листая страницы. Мама включила радиочасы и принялась крутить колесико, пока не нашла прогноз погоды, который ничем не отличался от того, что мы слышали в машине: следующие два дня ожидался сильный ветер и дождь.
– Вот, смотрите, – заявила Роуз, которой было на погоду наплевать. – Потрясающее место из Третьей книги Моисеевой. Левит. Оно легко побивает все остальные глупости. «И сказал Господь Моисею и Аарону, говорит: Объявите сынам Израилевым и скажите им: если у кого будет истечение из тела его, то от истечения своего он нечист. И вот закон о нечистоте его от истечения его: когда течет из тела его истечение его, и когда задерживается в теле его истечение его, это нечистота его…»
– Вот что я тебе скажу, головастик, – проговорил оте-ц, не обращая внимания на Роуз и обняв меня за плечи. – Я тоже рассчитывал, что нам удастся поплавать. Пошли.
– А дождь?
– Ну, мы же все равно будем мокрые. Так что какая разница?
Роуз, однако, не сдавалась:
– «Всякая постель, на которой ляжет имеющий истечение, нечиста, и всякая вещь, на которую сядет, нечиста. И кто прикоснется к постели его, тот должен вымыть одежды своя и омыться водою, и нечист будет до вечера…»[17]
Насколько отчаянно хотелось отцу от нее отдохнуть, что он был готов отправиться купаться со мной в самый разгар непогоды? Впрочем, причины, которые им двигали, меня не беспокоили. Я бросилась к чемодану и достала купальник. Когда мама поняла, что происходит, она принялась возмущаться. Но, как только отец по-обещал вытащить меня из воды при малейшем намеке на молнию, она сдалась и даже наблюдала из окна, как мы обошли бассейн и, взявшись за руки, вместе прыгнули в воду со стороны глубокого конца дорожки.
Ветви пальм метались на сильном ветру, дождь лил прямо нам на головы, и у меня возникло ощущение, что нас во время шторма выбросили с корабля за борт. Я легла на спину и стала плавать по кругу, а отец нашел в мелкой части бассейна водяную струю и подставил под нее спину. Я видела, как он посмотрел на небо и скорее для себя, чем мне, сказал:
– Надеюсь, погода не сорвет нашу лекцию.
– Не сорвет, – попыталась успокоить его я, хотя плохо разбиралась в подобных вещах.
Отец посмотрел на меня. Без очков и с залитым водой лицом он выглядел моложе и не таким серьезным. Глядя на него, я вспомнила, как раньше они с мамой возили нас купаться на пруд в Колберт-Тауншип, рядом с Дандалком. Тогда они тоже с нами плавали, но мы давно перестали туда ездить.
– Послушай, головастик, – начал он, – мы с мамой решили, что ты и твоя сестра подождете в оранжерее – так они это здесь называют, – пока мы будем выступать.
Я промолчала, продолжая энергично работать ногами, и представила себе комнату с зелеными стенами, зеленым ковром и, может быть, даже зеленым потолком.
– Там для вас будет целая куча разной еды.
Зеленые «Эм-энд-Эмс», зеленые желейные конфеты. Зеленый виноград, киви и лаймы.
– Вы сможете почитать или поиграть во что-нибудь, – добавил он.
– Или послушать отрывки из Библии.
Отец улыбнулся, и я увидела, как вода стекает с его подбородка и креста, спрятавшегося среди густых зарослей на груди.
– Или послушать отрывки из Библии. Мы подумали, что там вам будет веселее, чем сидеть в зрительном зале.
Я нырнула и подплыла поближе, прежде чем появиться на поверхности.
– Звучит заманчиво.
– Сильви, ты же знаешь, что у нашей мамы иногда возникают особые ощущения?
Конечно, я знала. Это было известно всем в нашей семье.
– Да, и что?
– Ну, она постоянно твердит, что ее преследует неприятное чувство насчет сегодняшнего вечера. Я думаю, она беспокоится по поводу Роуз.
– Почему?
– Мама опасается, что она… ну, скажем, что-нибудь устроит. Я знаю, наваливать на тебя такую ответственность несправедливо, ты ведь младшая, но я бы хотел, чтобы ты оказала нам с мамой услугу. Ты не могла бы проследить, чтобы Роуз вела себя прилично?
– Обещаю, – ответила я не задумываясь, потому что не хотела его расстраивать.
Но тут я подумала о вечере, который мы провели с Дот, какой я оказалась беспомощной и как не смогла помешать Роуз развлекаться. А еще о том, до какой степени наши родители не в силах с ней справиться.
Отец, видимо, почувствовал, какие мысли пронеслись у меня в голове, потому что снова прижался спиной к струе воды и вздохнул.
– Полагаю, это не твоя забота, но мы с мамой прекрасно понимаем, что у твоей сестры возникли определенные поведенческие проблемы, и мы пытаемся найти способ с ними справиться. И мы ценим все, что ты можешь сделать, чтобы ее сдержать. Ты хорошая девочка, Сильви. Лекция, которую мы собираемся прочитать сегодня, имеет огромное значение. В отличие от дурацкой болтовни во время каждого Хеллоуина, она может многое изменить. Выступления, подобные этому, сделают нас известными и полезны для карьеры.
Я подпрыгивала в воде и думала про его письменный стол в подвале, пресс-папье с надписью, что Бог озаряет мрак, и старое зубоврачебное кресло в дальнем углу, а еще о том, как сильно я хочу, чтобы он оставался обычным человеком с обычной работой.
– Ты хочешь прославиться? – спросила я, не успев подумать.
Мой вопрос удивил отца не меньше, чем меня саму.
– Прославиться? – Он снова прислонился к стене, и я видела, что дождь промочил его волосы и капает с ресниц. – Пожалуй, было бы хорошо показать им, на что я способен.
– Кому?
– Моим родным.
Мои мама и папа редко рассказывали о семьях, в которых они выросли, и я про них почти ничего не знала, кроме того, что они уже умерли. Единственным знакомым мне родственником был брат отца, дядя Хоуи.
– Но они же умерли, папа.
– Родители никогда тебя не покидают, Сильви. Наде-юсь, когда-нибудь ты это поймешь, но еще очень не скоро. Однако я имею в виду не только родителей. Наверное, было бы неплохо доказать кое-что твоему дяде. Не говоря уже о тех людях, которые потешались надо мной, когда я рассказывал им, что мне довелось видеть. Но самое главное, я хочу надежности для нашей семьи. Иметь возможность отправить тебя и Роуз в колледж. Впрочем, тебе не стоит беспокоиться о подобных вещах.
