Хороший товар - Курланд Борис

– Дашуль, я пошлю тебе денег, а? Раз ищешь работу, значит, сидишь голодная. Сто долларов. Пожалуйста, согласись.

– Мам, мне надо в туалет. Перерыв пять минут.

Мама всеми силами сопротивлялась моему отъезду в Израиль, пыталась отговорить от необдуманного поступка. На попытки вернуть меня на путь праведный я реагировала, словно бык на красную тряпку. Только недавно прочитала выводы ученых: быки, оказывается, дальтоники.

Тогда мама предложила мне деньги: сколько ты хочешь, каждый месяц буду тебе выдавать деньги, ты и так не сильно нуждаешься, я тебе ни в чем не отказываю, что тебе так приспичило ехать в Израиль? Надеешься увидеть отца?

Она была права. Я умирала, хотела увидеть папу. Мне снились бесконечные сны. Мы вдвоем гуляем в парке, плывем на лодке по озеру. Подбрасывает меня вверх, я пушинкой взлетаю выше облаков, парю, как параплан. Покупает мой любимый пломбир. Мы смеемся над чем-то. Умелыми руками моет мою голову, расчесывает волосы, движениями профессионала подрезает хвостики, завязывает банты на косичках. И так каждую ночь. Сны забирали у меня энергию, проснувшись, с полузакрытыми глазами я бродила шаркающими шажками по квартире, заходила в мамину спальню, заглядывала под одеяло, вдруг он прячется там. Разочарованная, продолжала обход, натыкаясь на мебель, заглядывала в ванну, открывала дверь туалета, возвращалась в свою кровать.

Я решила сбежать в Москву, купить билет на самолет в Тель-Авив, а маме позвонить только после приземления. Она начнет плакать и умолять меня вернуться. Я в ответ гордо отвечу папиными словами, за точность не ручаюсь: прошлое история, завтра неизвестно, надо жить сегодня, пока солнце не зайдет. Говорил папа это или не говорил, не помню, но сама фраза мне очень нравилась.

План мой был обречен на провал, не в деньгах дело. Рассматривая изменения своей фигуры в трельяже, я случайно нажала на кнопку в глубине одного из ящичков. Раздался щелчок, еле слышимый, словно спичка разломалась, двойное днище ящичка сдвинулось, в глубине лежали аккуратно разложенные пачки новеньких долларов. Я впервые увидела «зеленые», «баксы». Почему-то наши рубли называют «деревянные», бумагу делают из древесины, может, поэтому. Итак, долларов в ящике хватит на билет до Тель-Авива. Единственная загвоздка – паспорт. Заграничный. Кто его мне выдаст без разрешения мамы?

На меня вдруг нашло озарение. Просветление разума. В меня не ударила молния, после чего во мне открылись чудесные свойства зажигать лампочки прикосновением руки, силой мысли передвигать предметы, взглядом парализовать бандита с ножом. Вышеописанные байки хороши для любителей Стивена Кинга.

Намного проще. Я пересекла лестничную площадку и нажала на кнопку звонка. Дверь открыл Мишка Левинсон, единственный отпрыск соседей, черноволосый, аккуратно причесанный (днем и ночью, в чем я не сомневалась), в руке внушительных размеров книга, такой убить таракана не промахнешься. Сам он пухлый, как объевшийся пирожков с кремом Давид из Флоренции.

– Мама дома? – Я не посчитала нужным поздороваться.

Мишка игнорировал мое существование с тех пор, когда мы застряли вдвоем в лифте примерно на час. До прибытия аварийной службы всезнайка провалялся на полу в полусознательном состоянии. Клаустрофобия. Спрашивается, если он знал, какая у него проблема, почему не поднялся по лестнице? Я разговаривала с ним, пыталась подбодрить, «ничего страшного, держись», ничего не помогло. С тех пор, увидев меня, он отворачивает голову. Мысль о том, что я видела его в унизительном положении, плохо влияла на его самолюбие.

Мамаша истребителя тараканов Клара Моисеевна величественно кивала на мои «доброе утро», «здрасте» и «с наступающим». Солидные габариты, муж – профессор с международным именем, сын – гений – такое сочетание отражалось в поведении женщины. Она смотрела на всех свысока в прямом и переносном смысле слова, никогда не останавливалась поболтать с соседками по дому. Покупки в супермаркете заказывала по телефону, раз в неделю посыльный с тележкой, загруженной продуктами, надолго занимал лифт, вызывая недовольство жильцов.

Клара Моисеевна питала теплые чувства к двум профессиям – врача и парикмахера. Первые продлевают жизнь, вторые украшают жизнь. Соседка регулярно наведывалась к специалистам в местной поликлинике и с точностью хронометра посещала заведение, где работал мой папа. Вот почему моя малоприметная особа обладала неким приоритетом по сравнению с другими смертными, будучи гибридом двух специалистов.

Клара Моисеевна внимательно осмотрела меня с головы до ног. Мы не сталкивались на лестничной площадке несколько месяцев, за это время я стремительно подросла и набухла в определенных местах.

– Дашенька, солнышко, как ты изменилась, – заворковала соседка грудным голосом, – тебя не узнать, красавица на выданье. Мишенька, пригласи Дашеньку в гостиную. Я разогрела оладьи в микроволновке, покупаю готовые в замороженном виде.

Готовые оладьи оказались на вкус не хуже свежеиспеченных, слегка поджаренные по краям, политые сверху растопленным шоколадом, они таяли во рту со скоростью снежинок на ладони.

Мише явно передался мой аппетит. Он поглощал деликатес с максимально допустимой скоростью: или проголодался, или боялся, что ему мало останется. Опустошив тарелки, мы, как сытые коты, откинулись на спинку стульев. «Надо почаще приходить к ним в гости», – мелькнула мысль, лениво пробиваясь через внезапно подкравшуюся, как разведчик в поисках врага, дремоту. Я поймала на себе взгляд партнера по обжираловке. Миша рассматривал меня через толстые бифокалы с неподдельным интересом, он, словно ребенок, увидевший новую игрушку, наклонял голову то влево, то вправо, чтобы улучшить угол обзора.

– Спасибо, Клара Моисеевна, – вспомнила, что нужно поблагодарить, – большое спасибо. Скажу маме купить такие же. Обычно она готовит оладьи на сковородке. Я ее так редко вижу, она постоянно на работе, у них не хватает специалистов. Мама говорит, всех стоящих переманили в Москву. Ей тоже несколько раз предлагали работу там, но она не хочет переезжать.

– Почему не хочет? В столице действительно зарплата намного больше, всегда есть куда пойти: в театр, например, или на концерт зарубежного певца. Недавно по телевизору показывали выступление французской певицы, как ее…

Она вопросительно смотрит на гения. Подождав чуточку для приличия, я вставляю:

– Мирей Матье, она выступала в Кремлевском дворце.

– Умница. Я всегда говорила Мишеньке о твоих способностях, вам не мешает подружиться. Сколько лет мы соседи…

Она закатывает глаза, на потолке точно написаны даты нашего соседства.

Что-то она подозрительно бросается комплиментами в мою сторону: вначале «солнышко», теперь «умница», так и до «принцессы» дойдет.

Пора закидывать удочку.

– Мне кажется, мы не переезжаем в Москву только по одной причине…

Слышно, как муха на оконном стекле потирает лапки.

– Если папа вернется, как он нас найдет? Москва – большой город, там люди как букашки, миллионы. А так мы на своем месте, живем в той самой квартире.

Клара Моисеевна проявляет неподдельный интерес к моему признанию.

– Я слышала, твой папа в Израиле, процветает в качестве…

Она смотрит на сына, тот смотрит на меня, я смотрю на соседку. Как в фильмах про ковбоев, кто первый моргнет.

– Визажиста, – наш с Мишей унисон выводит хозяйку из умственного ступора.

Она задумчиво произносит:

– Зачем ему сюда возвращаться, работать парикмахером, зарабатывать жалкие гроши?

Поплавок слегка ныряет, терпение, пока рыбка заглотнет наживку.

– Я то же самое говорю маме, а она не хочет слушать. Я хочу поехать к папе, пообщаться, он очень редко звонит, две-три минуты раз в месяц, не чаще.

– Бедный ребенок, тебе не хватает отцовского внимания. Мама, понятно, тебя одну не отпустит так далеко. А она туда не собирается?

– Нет, и меня не пускает. Она согласна только при одном условии: если я смогу присоединиться к семье, которая едет в Израиль.