Джеймс Паттерсон - Переступить черту (сокращ.)
— А какие-нибудь изменения в вашем штате с того вечера произошли? — спросил я у метрдотеля.
Анри на миг задумался.
— Да, — ответил он. — Один из помощников повара, Хулио, после того ужасного случая на работу больше не выходил.
— Фамилия этого Хулио вам известна? Или адрес? Он же должен был представить какие-то документы, когда поступал к вам на работу.
Анри болезненно скривился:
— Помните, вы говорили о разнице между официальным и неофициальным подходами? Хулио мы взяли неофициально. И то, что он перестал появляться, нас не удивило. Вспомогательный штат меняется постоянно.
— Да уж представляю себе, — сказал я.
— Постойте, — сказал Анри. — По-моему, в его шкафчике остались какие-то вещи. Не хотите взглянуть на них?
Взглянуть на них я хотел, однако вещей в шкафчике Хулио оказалось немного: пара стоптанных ботинок да измятое расписание пригородных поездов северного направления.
Очередной тупик. Я сложил найденное в пустой пакет, обнаруженный мной под шкафчиком. Может быть, нам удастся установить личность Хулио по отпечаткам его пальцев. Хотя, скорее всего, он уже вернулся в Центральную Америку.
Лоре Уинстон, которую журнал «Вог» назвал «королевой моды нового тысячелетия», снилось, будто она плывет по озеру в поместье Ральфа Лорана. Она лежала в каноэ, накрытая полотнищем белого муслина, и плыла под бездонным синим небом. А когда попыталась сесть, то поняла, что руки ее накрепко связаны этим самым муслином. Она мертва, и лодка ее — похоронная, поняла Лора Уинстон. И закричала.
Лора проснулась, испуганная, и тут же ударилась головой о подлокотник церковной скамьи, на которой прикорнула.
Послышались тяжелые шаги, двое мужчин в масках и рясах неторопливо миновали центральный проход часовни.
«Какая же я идиотка», — подумала Лора. Если бы она отвертелась от участия в похоронах, то летела бы сейчас где-нибудь над Карибскими островами, чтобы отпраздновать Новый год в роскошном дворце, построенном в стиле французского Возрождения.
А кроме того, имелась и другая тайная причина, от которой ей стало совсем уж не по себе. У нее кончились таблетки.
Поначалу оксиконтин ей прописали как обезболивающее — после того, как она повредила позвоночник, играя в теннис. Месяц спустя, обнаружив, что врач готов выписывать ей рецепты и дальше, Лора продолжила прием этих таблеток — они придавали ей бодрости, снимали любой стресс.
Лоре не хотелось признаваться в этом, но сейчас ее попросту трясло от желания принять лекарство. Такое уже случалось с ней однажды — во время съемок в Марокко, затянувшихся на один лишний день. Поначалу лекарственное голодание выглядело как тихий зуд в кровеносных сосудах. Потом появилась рвота, и Лора никак не могла унять дрожь. Тогда она выжила только благодаря валиуму, который выдал ей милосердный фотограф.
Но здесь у нее не было ничего. Может быть, поспрашивать кого-нибудь, подумала она. У голливудской публики всегда имеется запас чего-нибудь бодрящего.
Нет! — подумала она и даже содрогнулась. Никто не должен знать о ее пристрастии к этому «героину для бедных».
Может, притвориться больной? Изобразить сердечный приступ? Нет, они пощупают пульс и поймут, что она врет. А что еще может внезапно приключиться с человеком? Приступ диабета — или паники?
Вот оно! Приступ паники! Его-то разыграть совсем несложно. Она и так уже потеет, и сердце у нее чуть ли не к горлу подскакивает.
Лекарственное голодание, замаскированное под приступ панического страха. Отличный план. В крайнем случае ее изолируют от остальных знаменитостей, и ломки никто не заметит.
Юджина Хамфри углубилась в дыхательные упражнения по системе йоги и потому не сразу заметила, что с Лорой происходит что-то неладное. Законодательница мод вскочила со скамьи и принялась громко стонать. Еще секунду назад эта дама мирно спала. А теперь она, с бледным лицом и растрепанными волосами, бродила вдоль рядов, точно лунатик. Вот только глаза у нее были широко раскрыты.
— Сядьте, Лора, — сказала Юджина. — Вы же видели, что случилось с Мерседес. Эти люди не шутят.
И она подергала Лору за черную замшевую юбку, изделие дома «Шанель».
— НЕ ТРОГАЙТЕ меня! — взвизгнула Лора.
— Лора, что с вами? — как можно спокойнее спросила Юджина. — Скажите мне.
— Я больше НЕ МОГУ! — взвыла Лора и выскочила в проход. — ПОМОГИТЕ МНЕ, ПОЖАЛУЙСТА! Пожа-а-алуйста! КТО-НИБУДЬ!
Когда Лора, подвывая, упала на колени, к оградке часовни уже подошел главарь похитителей.
— Не хватало еще, чтобы нас донимали такими выходками, — сказал он и обернулся к Маленькому Джону: — Займись.
Здоровяк ухватил Лору за лацканы жакета и поставил ее на ноги.
— Мэм? Вам лучше вернуться на место, — сказал он.
— ПОЖАЛУЙСТА, ПОМОГИТЕ! — снова взвыла Лора и затряслась от рыданий. — Я не могу дышать. Мне нужно в больницу.
— Госпиталь «Беллвью» устроит? — ухмыльнулся Маленький Джон. — У вас истерика, мэм. А мне известно только одно средство от истерики — хорошая оплеуха. Вы же не хотите ее получить, верно?
Она попыталась проскочить мимо него, однако Маленький Джон схватил пожилую женщину за запястье, заломил ей руку за спину, потом вцепился в ворот дорогого жакета и выволок Лору за оградку.
— Ну, если вам так больше нравится, — сказал он.
Маленький Джон втолкнул визжащую Лору Уинстон в исповедальню, а когда она попыталась выбраться оттуда, с шумом захлопнул дверь.
— Боже мой, — сказал он, оборачиваясь к остальным заложникам, и покачал головой. — Ну что за люди, а?
Глядя, как Маленький Джон возвращается с видом героя, актер Джон Руни вдруг понял, что с него хватит. То, как этот бандит обошелся с Лорой Уинстон, переполнило чашу его терпения. Он забыл о собственной безопасности, о планах сопротивления. Он вскочил со своего места и прыгнул на мерзавца.
Маленький Джон повалился на пол. Руни успел обхватить его за шею и стиснуть изо всех сил. Он еще сидел на спине Маленького Джона, когда почувствовал, как кто-то из бандитов начал осыпать его ударами. Однако жертву свою Руни не отпустил, он лишь зажмурился и сильнее сжал пальцы.
Удары вдруг прекратились, и Руни почувствовал, как к виску его прижалось что-то холодное. Открыв глаза, он увидел главаря налетчиков, Джека, улыбающегося ему поверх винтовки.
— Я прошу только один раз, — сообщил Джек. — Отпустите его.
— А ты пристрели меня! — услышал Руни свой собственный голос. — Я не собираюсь сидеть и смотреть, как вы, скоты, избиваете женщин и стариков!
Глаза Джека за прорезями маски прищурились. Но винтовку он опустил:
— Хорошо, мистер Руни. Я вас понял. И приму меры к тому, чтобы наши способы управления толпой стали менее агрессивными. А теперь, будьте добры, отпустите моего коллегу. Если он умрет, это создаст очень нехороший прецедент.
Руни отпустил шею здоровяка и, шумно дыша, встал. Щека его кровоточила — там, где по ней пришелся удар сапога, — правая рука онемела, однако в душе Руни ликовал. Он показал этим гадам, что на насилие им ответят насилием.
Маленький Джон поднялся на ноги, и Джек ткнул его в грудь дулом винтовки.
— Иди, отдохни, — сказал он. — Мистер Руни, будьте добры, вернитесь на свое место. Я хочу кое-что сообщить вам всем.
Джек взошел на кафедру проповедника, откашлялся и улыбнулся — ни дать ни взять представитель авиакомпании, извещающий пассажиров о задержке рейса.
— Всем привет, — сказал он. — Мы начали переговорный процесс, и пока все идет достаточно гладко. Не исключено, что к утру Рождества вы вернетесь домой.
Руни показалось, что он уловил всеобщий вздох облегчения.
— Но, увы, есть и плохие новости, — продолжил Джек. — Если что-то разладится, нам, вероятно, придется убить кое-кого из вас.
Из глубины часовни донесся стон. Потом заплакала одна из заложниц.
— Ребята, — с дружеской укоризной произнес Джек. — Ребята, ребята. Вы ведете себя так, будто мы собираемся вас пытать. Даю вам честное слово, если нам и придется кого-то убить, это будет сделано быстро — гуманным выстрелом в затылок.
Джек сошел с кафедры и встал рядом с Руни.
— Да, и еще одно, — сказал он и ткнул Руни в горло дулом винтовки.
Глаза Руни выкатились из орбит, каждая его мышца сжалась до предела. Даже не вскрикнув, он повалился на пол.
— Я полагал, что добиться в этой стране успеха можно только при наличии мозгов, — теряя сознание, услышал он голос Джека. — Неужели так трудно запомнить простую заповедь: «Переступи черту — и ты покойник»?
Когда одиннадцатилетний Брайан Беннетт постучался в комнату сестры, было без десяти минут семь утра.
— Джули? — прошептал он. — Ты встала?
Джулия открыла дверь — она расчесывала свои влажные волосы. Выходит, она уже и душ приняла, разочарованно подумал Брайан. А он-то хотел быть первым. Когда же она проснулась, в шесть, что ли?
