Джеймс Паттерсон - Переступить черту (сокращ.)
— В лавке никого, — сообщил он. И, заметив убитого священника, выругался, а затем спросил: — Что будем делать?
Ну, по крайней мере ребята готовы идти со мной до конца, думал Джек, вглядываясь в лицо убитого. Он ведь предупреждал их, что, возможно, без жертв обойтись не удастся, и они согласились пойти на дело. По крайней мере у него будет в аду своя компания.
— Попробуем использовать его, — сказал он.
— Использовать? — переспросил Маленький Джон. — Как?
— Бери-ка доброго пастыря за руки, за ноги, — сказал Джек. — Мне все равно уже надоело ждать. Пора надавить на них, пусть пошевеливаются.
Когда я подъехал к заграждению перед командным центром, было девять с минутами. Я выключил двигатель «шевроле» и открыл дверцу.
Пробираясь через все разраставшийся бивак журналистов и проходя затем через три контрольных пункта, я думал об осаде и только головой качал.
В черном стекле соседнего офисного здания отражался шпиль собора, походивший на зубец графика курса акций — быстрый рост, затем стремительное падение. Пара репортеров возились у стендов с блоками питания станций. Когда появляются новости, газетчики начинают стучать по клавишам ноутбуков, телевизионщики включают блоки питания, а радиожурналисты хватаются за телефоны.
Отвернувшись от журналистов, я посмотрел на другую сторону улицы и сразу увидел какое-то движение в дверях собора. Створки опять открывались!
Сначала мне показалось, что вылетевший из тени арочного прохода человек в черном — это еще один освобожденный заложник. Однако, увидев, как он упал ничком на каменные плиты паперти, не делая даже попытки смягчить удар, я понял: стряслось что-то очень дурное.
Я кинулся бегом через улицу, поднялся по ступенькам и опустился на колени рядом с упавшим. И едва перевернул его, чтобы привести в чувство, как сердце мое точно кольнуло ледяной иглой.
Мой взгляд перебежал с белого пасторского воротника на дырку в виске, потом на открытые остекленевшие глаза. Я на секунду зажмурился. Потом повернулся и гневно взглянул на бронзовые двери собора.
Они убили священника!
Тут рядом со мной появился лейтенант Рино.
— Матерь Божья! — негромко сказал он, и лицо его дрогнуло. — Вот они и стали убийцами.
— Давай унесем его отсюда, Стив, — сказал я.
Рино взял убитого за ноги, я за руки. Он и не весил-то почти ничего. Мы несли его к ограждению, а наплечник, свисавший с безжизненного тела священника, мел асфальт.
Глава 6
Опуская убитого священника на носилки, я услышал, как за открытой дверью командного автобуса зазвонил телефон. Чтобы понять, кто это, смотреть на индикатор номера не было необходимости. Тем не менее, вместо того чтобы опрометью броситься к телефону, я задержался возле покойного и сам закрыл священнику глаза.
— Беннетт! — донесся до меня вопль Уилла Мэттьюса.
Даже не поздоровавшись с Мэттьюсом, я, точно зомби, прошел мимо него в автобус. Впервые за это время я, беря трубку, не ощущал никакой нервной дрожи, никакого страха, что могу что-то испортить. Совсем наоборот. Мне не терпелось поговорить с этим мерзавцем.
Переговорщик ФБР Мартелли первым учуял мою ярость — и схватил меня за руку.
— Майк, сохраняй спокойствие, — сказал он. — Никаких эмоций. Если ты сорвешься, они нам перестанут доверять. А у них тридцать три человека в заложниках.
«Никаких эмоций!» — подумал я. Самое-то поганое состояло в том, что Мартелли был прав. Моя задача — оставаться мистером Суперспокойствие. Представьте: вам ломают нос, а вы обязаны извиняться перед громилой за то, что испачкали кровью его кулак, — примерно таким мое положение и было. Нынешняя моя роль нравилась мне все меньше и меньше.
— Майк, — зазвучал в моем ухе веселый голос Джека. — Это ты? Слушай, я хочу все объяснить, пока вы там не успели слишком расстроиться. Отец Безбилетник, похоже, провел вчера утром слишком много времени в здешнем винном погребе — ну и отрубился еще до того, как мы всех отпустили. А тут вдруг выскочил невесть откуда в самый неподходящий момент, побежал. Одет он был в черное, ну мы и решили, что он из ваших спецназовцев и надумал испортить нам праздник.
— То есть вы хотите сказать, что это был несчастный случай?
— Точно. Знаешь, как это бывает.
— Сукин сын, — сказал я. — Вы убили священника.
— Да неужели слух меня не обманывает? — радостно воскликнул Джек. — Ты и правда способен на живые чувства? А я уж начал было подумывать, Майк, что разговариваю не с человеком, а с компьютером. От этого вашего дерьма, которое вы называете стратегией спокойных переговоров, мне чуть не захотелось съесть собственный пистолет. Ну, наконец-то! Давай выложим карты на стол, приятель. — И он рассмеялся. — Либо убейте нас, либо отдайте наши деньги. И хватит тратить мое время!
Сигнал отбоя еще звенел у меня в ушах, а в автобус уже входил Майк Нарди, смотритель собора.
— Боюсь, мне придется признаться вам кое в чем, — выпалил он, оглядев набившихся в автобус копов и агентов. — Существует потайной ход, по которому можно попасть в собор.
Командир фэбээровцев, Оукли, сделал шаг ему навстречу:
— Рассказывайте, мистер Нарди.
— До сих пор я не говорил о нем, потому что это секрет. Да и сейчас пришел к вам только потому, что отец Миллер, убитый священник, был моим другом и… В общем, вы дадите мне слово, что больше никто об этом не узнает? О тайном ходе.
— Разумеется, — ответил Оукли. — Как туда можно пробраться, мистер Нарди?
— Из Рокфеллеровского центра, разумеется, — сказал смотритель. — Проход ведет в бомбоубежище. Прорыт в шестидесятых, после одного военного инцидента. Кардинал Спеллман был уверен, что по Нью-Йорку нанесут ядерный удар. И усыпальницу архиепископов переоборудовали в бомбоубежище. А запасной путь из него проложили в цокольный этаж Рокфеллеровского центра, тот, в котором сейчас магазины.
— Почему вы не сказали об этом раньше? — возмущенно воскликнул я.
— Я надеялся, что все разрешится миром, — ответил Нарди. — А теперь понял, что ошибся. Бедный отец Миллер. Он был достойный человек.
Меня так и подмывало наброситься на старика, посмевшего чинить помехи правосудию, однако Оукли не дал мне вставить ни слова.
— Вы сможете указать нам дорогу, мистер Нарди? — быстро спросил он.
— Разумеется, — ответил смотритель.
Оукли включил портативную рацию и велел своим коммандос быть наготове. Наконец-то мы начнем действовать. Разговоры мне уже надоели — не меньше, чем Джеку.
— А вы-то куда собрались? — с удивлением глядя на меня, спросил Оукли.
— С вами, — криво улыбнувшись, ответил я. — Вдруг вам понадобится переговорщик.
Двадцать минут ушло на то, чтобы зарядить оружие и подробно обсудить нашу стратегию, а затем я присоединился к оперативной группе, состоявшей из двенадцати коммандос ФБР и Управления нью-йоркской полиции. И мы направились следом за Нарди в дом номер 630 на Пятой авеню.
Я обливался потом под тяжелым бронежилетом, на голове у меня был шлем ночного видения, под мышкой — пистолет-пулемет. Еще перед началом осады собора Уилл Мэттьюс распорядился очистить торговый зал от людей, и, пока мы шли по пустому коридору универмага, нам было немного не по себе. Повсюду виднелись рождественские украшения, лампочки весело подмигивали за стеклянными витринами магазинов, однако нигде не было ни души.
Нарди остановился у неприметной двери в стене, сразу за магазином деликатесов, достал из кармана связку ключей, снял с кольца большой, необычного вида ключ и протянул его Оукли.
— Вот этот, — сказал он и перекрестился. — Да благословит вас Бог.
— Так, внимание, — прошептал Оукли. — Рации выключить, впереди пойдут мои люди. Приготовьте очки ночного видения, света там может не быть. Идти гуськом, выдерживая дистанцию.
Защелкали предохранители, затем Оукли отпер замок. Дверь, поворачиваясь, громко заскрежетала. Оукли опустил на глаза очки и, держа оружие наперевес, вступил в темноту.
Я тоже опустил очки, и темный туннель впереди сразу же окрасился в жутковатый зеленый цвет. Мы шли пригнувшись, чтобы не зацепить головой ржавые железные кожухи кабелепроводов. Пройдя метров десять, мы миновали горячую, как закипающий чайник, и толстую, как бак бензовоза, трубу парового отопления. От нее туннель пошел под уклон и вскоре привел нас к уходившим вниз железным винтовым лестницам.
Спустившись по ним на глубину примерно в два этажа, мы увидели металлическую дверь, из середины которой торчало подобие рулевого колеса. Если бы я не знал, где мы находимся, то решил бы, пожалуй, что перед нами вход в машинное отделение какого-то судна.
Оукли повозился с дверью, она открылась, и мы оказались в маленьком помещении с бетонными скамьями и алтарем. Единственным не отлитым из бетона предметом было металлическое распятие. Справа от него поднималась к отверстию в потолке железная лестница.
